– Бизнес, – отвечаю я. Эта специальность показалась мне самой нейтральной, и, стоит отметить, отец был в восторге, когда узнал. Не то чтобы я этого жаждал, но уверен, что в итоге буду работать с ним, заключать бесчеловечные сделки и скупать недвижимость по всему Заливу.
Поэтому до окончания колледжа нужно успеть оторваться по полной. Через четыре года все это из моей жизни исчезнет. Студентом бываешь лишь однажды. И нужно извлечь максимум пользы.
– И кем хочешь быть, когда вырастешь? – Ее глаза искрятся, когда она задает вопрос, и меня восхищает ее прямолинейность. Она кажется такой уверенной. Не похожа на «несчастную богатенькую девочку».
– Пока не уверен, – отвечаю я, пожав плечами и ссутулившись. Пытаюсь изобразить невозмутимость. Как будто нет ничего удивительного в том, что я разговариваю с самой красивой девушкой, которую встречал за черт знает сколько времени.
– Значит, ты отсюда? О, подожди, ты же сказал, что вырос во Фресно. – Она хмурится. – Там же есть небольшое представительство Range Rover. Зачем было ехать сюда?
– Их отдел обслуживания забит на несколько недель вперед, а я не мог больше ждать. Так хотел тонированные стекла.
Range Rover был запоздалым подарком от папы на выпускной. Он презентовал его перед моим поступлением в колледж. Этот роскошный дорогущий автомобиль большую часть времени стоял на парковке под палящим солнцем, и я решил, что нужно тонировать все стекла, чтобы прохлада внутри сохранялась.
– А, тогда понятно. И пока здесь, решил и с отзывом разобраться, да?
Я киваю. Она улыбается.
– Ну и к папе заехать. Он хотел провести время с семьей, как он это называет. Хотя его подружка всего на семь лет старше меня.
Она закатывает глаза, а я не могу удержаться от смеха.
– Моей мачехе тридцать, – добавляю я, смеясь.
– Не понимаю, почему они так жаждут заполучить новую модель. – рассуждает она. – Хотя мама в конце концов сделала то же самое.
– А моя клянется, что никогда больше не выйдет замуж. Говорит, из-за отца она больше не верит в любовь.
Мне не нравится сочувствие в ее взгляде. Наверное, не стоило так откровенничать.
– Любовь для слабаков, – уверенно заявляет она. Пожилая женщина рядом с ней бросает на нее злобный взгляд, а улыбка, заигравшая в уголках губ девушки, заставляет меня улыбнуться ей в ответ. Кажется, ей доставляет удовольствие шокировать.
– Это правда, сам знаешь.
– Ага, точно.
Софи, моя бывшая, растоптала мое сердце, бросив его истекать кровью, а потом оставила нашу школу и поступила в школу искусств в горах неподалеку от Сан-Диего. Последнее, что я слышал о ней, были новости о ее участии в танцевальной программе Университета Южной Калифорнии, где учится мой лучший друг Джейк. Не так давно он столкнулся там с ней и сразу же позвонил мне.
Я чувствовал себя отстойно, но пришлось притвориться, что его встреча с Софи меня не интересует. Фигово осознавать, что люди тебя в конце концов всегда бросят. Можно сказать, что и Джейк меня кинул, хотя он поступил туда, чтобы играть в футбол за местную команду, и я его не виню. К концу школы мы были почти как братья, а потом он уехал. Я извлек из этого урок, который никогда не забуду.
Все рано или поздно уйдут из твоей жизни.
– Значит, проводишь здесь субботу? – интересуется она.
Сейчас свободная неделя, так что сегодня вечером никаких футбольных матчей. Но не то чтобы я получил возможность выйти на поле, если бы сегодня играли. Мне это редко удается.
– Ага. Пока все идет не так уж плохо.
Она улыбается. Я улыбаюсь в ответ.
– А потом чем займешься?
Моя улыбка гаснет:
– Сегодня семейная вечеринка. Отец хочет, чтобы я туда пришел.
Меньше всего я хочу там быть. Особенно сейчас, когда передо мной открывается более интересная перспектива.
Она тоже перестает улыбаться и хмурится.
– А, ну у меня вообще-то тоже дела.
Эта горячая девушка собиралась меня куда-то позвать. Я чувствую. Это придает мне уверенности, и я спрашиваю:
– Может, обменяемся телефонами? Сходим куда-нибудь во Фресно.
Поверить не могу, что я ни разу не видел ее в кампусе. Хотя чему удивляться – кампус огромный. Мы могли бы встретиться на потоковых лекциях, но ее программа наверняка сильно отличается от моей.
– Звучит здорово, – она берет в руки телефон и готовится печатать, – диктуй.
Я диктую номер, она добавляет его к себе, и мой телефон тут же вибрирует от ее сообщения: «Привет!»
– Напишу в начале следующей недели.
– Я запомнил!
– О, даже не сомневайся.
Ее глаза сияют. Так бы и смотрел на нее весь день.
Мы болтаем еще пару минут, но нас прерывает консультант, сообщая, что ее машина готова.
Она поднимается, перекидывает сумку Chanel через плечо и подходит ко мне. Консультант ждет ее с явным нетерпением.
– Было приятно познакомиться, Тони.
Она слегка касается моего плеча.
Все тело передергивает и отдается в паху.
– С тобой тоже, Хайден, – говорю я. Мой голос даже не дрожит. Похоже, я и выгляжу вполне уверенно.
Внутри я чувствую все что угодно, но только не уверенность. Эта девушка шикарная. Интересная. Уверенная в себе. Впервые за долгое время я заинтригован.
Я хочу продолжения.
Глава 2
Хайден
– ТАКОГО КЛАССНОГО ПАРНЯ СЕГОДНЯ ВСТРЕТИЛА, – рассказываю я своей шестнадцатилетней сестре Палмер.
Да, мы из богатой семьи, и наши снобы-родители дали нам мужские имена. Прозвучит как клише, но родителей не выбирают. И имя тоже. Так что мы не виноваты, когда, видя наши имена в каких-нибудь списках, нас принимают за парней.
Мам, пап, большое спасибо.
– Правда? – Палмер сидит на кровати, прижав колени к груди. Она упирается подбородком в колени и красит ногти на ногах в кислотно-зеленый. – Симпатичный?
– Высокий. – Хотя я видела его только сидящим, но могла предположить. – Темноволосый. Темные карие глаза. Пухлые губы.
Такие губы хочется поцеловать.
– А зовут как? – спрашивает сестра, не поднимая на меня взгляд.
– Тони.
Он не просто симпатичный. Он офигительно красив. Шикарен. Эти глаза. Волосы. Скулы. Челюсть. Губы.
О боже, какие же у него губы.
Я была готова пригласить его куда-нибудь, но он сказал, что у него есть планы. А я вспомнила, что и у меня вечер занят. И мое настроение сразу испортилось.
– А фамилию знаешь?
– Не-а. Не спрашивала.
– А где вы познакомились? Ой, блин… – ворчит она себе под нос, вставив кисточку в пузырек с лаком и потерев покрывало, – лаком капнула.
– Лори тебя убьет.
Лори – папина подружка. Она переехала сюда пару месяцев назад и сразу же начала опекать Палмер, накупила ей всякой ерунды, чтобы расположить к себе. Отчасти это сработало – Палмер с радостью позволила Лори переделать свою комнату, хотя она все еще не в восторге от самой Лори. Мы ей пока не доверяем.
В отличие от папы, но он ослеплен любовью, страстью или еще чем.
– Знаю. – Она почти плачет, спрыгивает с кровати и бежит в ванную. Я падаю в белое меховое кресло, чтобы посмотреть аккаунты Тони в соцсетях, найти его фотки и полюбоваться на его лицо.
Палмер копается в ванной и возвращается в спальню с бутылочкой жидкости для снятия лака. Я наблюдаю за ее попытками стереть ярко-зеленое пятно. И зачем было красить ногти на чистейшем белом покрывале? Но когда тебе шестнадцать и тебе всю жизнь вещи достаются просто так, об этом не задумываешься.
Я тоже не задумывалась, пока не поступила в колледж и не начала жить одна. Папа все еще обеспечивает меня, но мне пришлось научиться самой распоряжаться деньгами. Сначала было тяжело. Постоянно хотелось их тратить, потому что я к этому привыкла.
Теперь я справляюсь лучше. Я все еще избалованная богачка, отрицать не буду. Люди иногда ненавидят меня только по этой причине, и я ничего не могу сделать, чтобы переубедить их. Но эта избалованная богачка хочет когда-нибудь стать учительницей и сделать мир лучше. Даже если родной отец смеется над ней и говорит, что она зря теряет время.
Конечно, я люблю папу, но иногда он невыносим.
– Не оттирается! – возмущается Палмер, и я ловлю ее паникующий взгляд. – Может, еще ацетон добавить? Может, весь на пятно вылить?
– Не представляю.
Мы с сестрой очень похожи внешне. У меня волосы светлее – спасибо Рафаэлю, моему стилисту, а еще сестра повыше. Палмер отлично играет в волейбол и надеется получить стипендию для поступления в университет. Деньги у нее есть, но ей хочется прославиться на чемпионате и заслужить стипендию[10].
Я ее могу понять. Она полностью вкладывается в то, что делает. А я вот хочу изменить мир, обучая первоклашек.
Я стала самым большим разочарованием отца. Да и Палмер тоже – когда мы родились, у нас между ног ничего не болталось. Но это уже другая история. Наверное, с Лори у них еще будут дети – когда я вчера пришла домой, они обсуждали ремонт, и она упомянула детскую.
Папе пятьдесят два. Не знаю, как он относится к идее снова стать отцом, но если у них родится мальчик, он вряд ли начнет жаловаться.
– Погугли, – предлагаю я сестре. Она до сих пор пытается оттереть лак. По-моему, лучше не становится. Она делает только хуже – втирает его в ткань.
Она срывает плед с кровати, скомкав и прижав к груди:
– Надо постирать.
– Мне кажется, его нельзя стирать. Только сухая чистка.
– Нужно избавиться от этого пятна как можно скорее!
Она выбегает из спальни, я выхожу за ней, но останавливаюсь в коридоре, пока она спускается на первый этаж. Она топает как стадо слонов.
Останавливать ее или предлагать другой вариант бесполезно – все равно она сделает по-своему. Я такая же. И папа такой. Прекрасная черта, которую мы унаследовали у него.
Я иду в свою спальню и падаю на кровать. Как хорошо, что у меня есть пушистый плед, который папа подарил мне на шестнадцатилетие. После развода мы не стали жить с мамой. Она вернулась в родной Нью-Йорк, и мы с Палмер упирались до последнего, когда она уговаривала нас переехать. Нам не хотелось оставлять школу, друзей. Родители боролись за нас. Папа нанял серьезного адвоката, и у мамы не было ни единого шанса. Раньше мы часто навещали ее, но после того, как я окончила школу, перестали. Палмер отказывалась ехать без меня. Нам приходят открытки на Рождество и дни рождения, и на этом все. Она слишком занята – разъезжает по миру со своими любовниками и тратит папины деньги.