Если вы думаете, друзья-читатели, что всё так просто в этом мире, то глубоко заблуждаетесь. Не только Заглядов со своей командой, не только научно-исследовательские институты и академии, не только журналисты и разведчики разных стран пытались разгадать загадку с причиной предстоящих незапрограммированных рождений. Команда поступила по всем учреждениям, разошлась рекомендациями во все частные и государственные компании России не пропускать без внимания ни одну информацию, могущую иметь хоть какое-то отношение к проблеме первомайской ночи.
Тайну из этого не делали, пока никто ничего толком не знал. Журналисты на лету хватали вылетевшее слово и начинали его комментировать каждый на свой лад. Футурологи вышли на пик своей популярности сообщениями о том, что там-то и там-то видели первого или второго мая пролетающий неопознанный объект, который определённо был с инопланетянами внутри, и именно они провели свой эксперимент над москвичами. Не отставали от футурологов и астрологи, извещавшие о странном сочетании планет в космическом пространстве как раз в точке Московской области. А так как это сочетание не постоянно в одном месте, а перемещалось в пространстве, то оно и подействовало не только на Москву, но и на близлежащие районы.
Вездесущим журналистам давно уже было известно, что расследованием по линии МВД занимается полковник Заглядов. За ним установили постоянную слежку с целью получения эксклюзивной информации. Репортёры ловили его на каждом углу с просьбами сказать хоть что-то в камеру или позировать перед объективом фотоаппарата. Некоторые корреспонденты по заданию редакции проводили своё собственное расследование, но всякое такое расследование ограничивалось рассказом очередной истории внезапной любви, проходившей у каждого по-своему. Иностранные разведчики, выступавшие часто под видом тех же журналистов, тоже не знали в каком направлении им работать, где искать правду.
И вся эта суета сует вокруг неизвестного была нескончаемой до поры до времени, когда тайное становится явью.
ПОИСК ЧЕЛОВЕКА
Препирательства
К тому времени, когда полковник Заглядов явился на доклад к министру, в начальственном кабинете собралось уже с десяток человек в генеральских погонах.
Полковник вошёл без стука. Министр остановил, готовящегося рапортовать офицера:
— Не до церемоний, Сергей Степанович. Докладывайте, какая у вас новость.
— Пётр Петрович, — так же демократично, начал полковник, — прошу прощения, но мне бы хотелось сначала доложить лично. Вопрос исключительной важности и любая утечка информации чревата гигантскими неприятностями.
На лицах генералов появилось явное недовольство. Министр рассерженно посмотрел на полковника. «Это ж надо было такое ляпнуть, — подумал он, — в присутствии лиц, которые сами отвечают за секретность».
— Вы что, кому-нибудь не доверяете у нас? — спросил он напрямик.
— Не в этом дело, — ответил полковник, — но мне хотелось бы сначала обсудить с вами, в какой форме представить полученную информацию.
Но министр уже завёлся. Глядя на рассерженные лица генералов и слыша их возмущённое бурчание, он не мог сдержать себя, настроение падало, и он чуть ли не прорычал:
— Докладывайте, полковник, в любой форме. Нам важна суть. Что вы там раскопали?
Заглядов вздохнул. Старший офицер хорошо знал министра, который начинал когда-то работать у него в подчинении, потом женился на дочери брата будущего премьер-министра, что и позволило в последующем обогнать своего шефа на карьерной лестнице. Получив пост министра в награду за содействие при продвижении родственника на второе место в руководстве государством, Пётр Петрович стал крутым в обращении с подчинёнными. Возражений не терпел.
— Слушаюсь! — ответил полковник по-военному, поняв, что министра не переспоришь. — Докладываю.
— Вот и докладывай, — рявкнул министр, стукнув кулаком по столу.
Кто-то из офицеров с большими звёздами на погонах, сидевших за длинным прямоугольным столом, опустил смущённо глаза, ощутив неловкость за коллегу, а некоторые повернули головы в сторону оставшегося стоять у двери полковника, одаривая его укоризненными взглядами.
— Нами выявлено, что вся история с первомайскими мальчиками возникла благодаря изобретению молодого человека, который запустил ракету в воздух лишь с одной целью подействовать ею на свою возлюбленную.
— Сергей Степанович! — министр чуть не перешёл в крик. — Если вам кто-то повесил лапшу на уши, не думайте, что её можно перевешивать на наши уши. Какой-то молодой человек повеселился, а миллионы женщин должны из-за него рожать! Да кто этому поверит?
— Это не простой молодой человек. Он учёный.
— Вы ещё скажите, что он непризнанный гений.
— Да, если хотите, гений.
— А я не хочу. Понимаете, не хочу верить в подобную чепуху.
— Но у меня есть факты. Есть признание самого учёного в том, что он запустил эту ракету.
— Признание? Где оно? Написал? Покажите. И где ракета? Есть? Дайте нам с экспертизой других учёных.
Министр сыпал вопросами.
— Ракеты пока нет. И признания письменного мы ещё не имеем. — ответил Заглядов и подумал, что, наверное, неверно поступил, обратившись сразу к министру, действительно не имея реальных доказательств.
Министр был лет на десять моложе всех присутствовавших на совещании генералов, но его должность позволяла ему говорить с ними, как с мальчишками.
— У кого будут вопросы к полковнику?
Руку поднял генерал с двумя звёздочками на погонах.
— Спрашивайте, Леонид Иванович, — разрешил министр.
— Вопросов много: кто этот учёный? Где он сейчас находится? Как его обнаружили? Почему он сам не раскрывался до сих пор?
— Да, конечно, вопросов множество, и боюсь, что полковник не сможет сегодня на них ответить, — сказал министр. — Совещание закрываем. Мне нужно идти на доклад к премьеру. Все свободны. Полковник, задержитесь.
Когда все вышли, а Заглядов так и остался стоять у двери, министр поднялся из-за стола и подошёл к Заглядову, протягивая ему руку:
— Вы извините меня, Сергей Степанович, что я на вас накричал. Это я для генералов спектакль устроил. Пусть думают, что я вас отчитываю и что я вам не поверил. Но и вы тоже хороши — недоверие высшим чинам выразили. Я не сомневаюсь, что кто-нибудь из них уже связывается со своими журналистами. Но давайте подумаем всё же серьёзно. Ведь и в самом деле у вас нет прямых доказательств? И кто же этот учёный, что вы так сразу поверили? Вдруг это подстава?
Впервые Заглядов посмотрел на вопрос, в котором он не сомневался, с другой стороны. Оно и правда, вся версия построена на сообщении старшего лейтенанта и только. Никаких веских доказательств. Но, отвечая, он всё же отмёл сомнения:
— Пётр Петрович, у меня шестое чувство никогда не обманывало. Но именно потому, что доказательства ещё не в руках, я не хотел докладывать при всех.
— Всегда вы, Сергей Степанович, со своим шестым чувством. Сколько мы работаем вместе, оно у вас главный аргумент, — досадливо сказал министр. — Но я потому и прервал совещание, чтобы вы не излагали при всех подробности.
— А я когда-нибудь ошибался?
— Нет, не ошибались, но не могу же я премьеру говорить о вашем шестом чувстве. Он меня сразу скинет к чёртовой матери.
— Тогда слушайте, Пётр Петрович. Фамилия молодого человека Науков. Это сын талантливого изобретателя, доктора наук, работающего на одном из закрытых предприятий. Способности этого сына, которого зовут Роман Николаевич, как я узнал, на самом деле высоко ценятся его старшими коллегами. У него была трагедия с любимой девушкой, пережившей сильный стресс. Чтобы вывести её из этого состояния, он и изобрёл специальный химический состав, излучающий особого свойства радиацию, и запустил его в ракете. Его любимая сразу же согласилась выйти за него замуж, и они уехали отдыхать в Крым, где ни газет не читали, ни телевизор не смотрели, а радио тоже не слушали, то есть оторвались от цивилизации на время отдыха. Вот почему он нигде не проявлялся, не смотря на такой шум по всей стране.
— Ну, так надо его сюда доставить, чтобы он всё подтвердил, — предложил министр.
— Конечно надо, — с готовностью согласился Заглядов, — но вы же знаете ситуацию в стране. Он приедет, и это будет почище любой поп-звезды. Я послал к нему своего сотрудника, так тут же появилась статья в газете о нашей секретной миссии в Крыму. Как только его найдут журналисты, если ещё не нашли, могут быть непредсказуемые последствия. Ведь он будет интересен не только нам, но и зарубежным службам. Это же сенсация мира.
— Вы правы, Сергей Степанович. — Министр пошёл к своему креслу. — Даже в том случае, если это всё не совсем так, сенсации не избежать, и этого — Наукова вы сказали? — надо от журналистов оградить. Направьте туда бригаду в штатском для обеспечения охраны. Пусть временно в Москве не появляется. Я доложу премьеру, а там посмотрим, что делать.
Спустя час министр сидел в комнате правительственного здания без микрофонов и прослушивающих устройств и докладывал премьер-министру о складывающейся ситуации.
Узнав, что виновником всей глобально заваренной каши, предполагается один конкретный человек, премьер взорвался тирадой, слушать которую не всякому уху было бы приятно, поэтому я, с позволения, читателя, несколько смягчу его выражения, меняя нецензурные выражения, словами, допускаемыми нашими нормативными словарями:
— Это что же получается, так его и так? Какой-то сопляк, что-то придумал для своей крали, а все мы должны страдать?
Да, премьер относился к той группе людей, которая считала себя и свою жену, которая тоже понесла, но не от мужа, жертвами, а не счастливчиками.
— Будем его судить, чтоб никому не повадно было. Это где же мы столько денег найдём, чтобы всех успокоить и справиться с рождением такого количества мальчиков? Посмотрите, кругом демонстрации протестов женщин, требующих разобраться. Доставить этого выдумщика в Москву под охраной. Будем разбираться. Я сам доложу президенту и позвоню вам.
Министр не мог спорить.
Разговор премьер-министра с президентом страны носил несколько иной характер.
К этому времени в одном из телевизионных каналов прозвучало, что от достоверного источника, просившего себя не называть, стало известно, что история с первомайскими мальчиками напрямую связана с запущенной первого мая ракетой, способной воздействовать на людей в плане возбуждения у них любовной страсти. Ракету изобрёл молодой учёный, который хотел с её помощью заставить любимую им девушку полюбить его. Имя талантливого учёного пока не раскрывается.
Это сообщение быстрее молнии облетело всю страну, обрастая невероятными подробностями. Президент, узнав сразу же о передаче, позвонил премьер-министру и пригласил его к себе прокомментировать новую информацию. Премьер был уже к этому готов и рад, что узнал об этом раньше президента.
Отношения между первым и вторым лицами государства складывались сложно. Да они и не могли быть простыми. У одного в руках право снять с поста другого, то есть потребовать его отставки в любой момент, у другого вся полнота власти в руках, в подчинении все силовые министры, которые могут вступиться за своего босса в случае необходимости. И тут не известно, кто кого пересилит, если возникнет конфликт. Каждый из этих двух понимал свои сильные и слабые стороны, каждый играл осторожно в этой опасной политической жизни, напоминавшей игру в кошки мышки, но гораздо серьёзнее, чем затея в далёкие детские годы.
Рассказав то, о чём поведал ему министр, премьер пригладил ладонью заметно лысеющую голову и завершил информацию словами:
— Безобразная, конечно, история получается. Один человек, а такая буча получилась. Иностранцы теперь завопят ещё больше. Потребуют компенсации. Надо, думаю, примерно наказать виновника.
Президент на эти слова отреагировал не так, как хотелось премьеру.
— Не будем бежать впереди телеги, если нет ещё стопроцентных доказательств. Учёного надо, конечно, изолировать от общества, чтобы его у нас не перехватили. Если он сделал открытие, то оно, наверное, великое. Каждая страна может захотеть воспользоваться этим. Мы и так много теряем своих учёных голов за границей. Нельзя допустить очередную потерю. Если взять процесс под свой контроль, то с помощью этого изобретения мы сможем регулировать численность населения. Мы же сами запустили программу увеличения рождаемости. Это в наших интересах.
— Но ведь денег на это никто не даст, — упрямо возразил премьер.
— Над этим и надо работать, — парировал возражение президент.
Премьер-министр понял, что на него персонально возлагается задача из разряда невыполнимых, провал которой легко может завершиться его отставкой. Помрачнев, он мысленно выругался, но внешне изобразил на лице улыбку и вяло сказал:
— Ну что ж, будем трудиться. Попробуем что-то сделать. — В голове рождались планы. Премьер-министр не был бы им, если бы не умел постоянно что-то придумывать.
В тот же вечер проблема с молодым учёным явилась камнем преткновения на заседании государственной думы. Все остальные намеченные темы буквально отлетели в сторону и забылись. Разгорелись споры. Потребовали вызвать немедленно министра внутренних дел для отчёта. Он пришёл, но фамилию Наукова не назвал, заявив, что до определённого момента имя учёного будет держаться в тайне в целях обеспечения его безопасности.
Думцы требовали ответа, что собирается делать правительство с человеком, открытие которого может перевернуть весь мир, а пока переворачивает страну. Одним приходило в голову присвоить учёному статус неприкосновенности и звание героя, другие хотели непременного осуждения его поступка верховным судом.
На следующий день в печати всплыла и фамилия Наукова.
Произошло всё довольно просто. Как только журналистам стало известно, что всё дело в ракете и её авторе, кто-то из особенно пронырливых вспомнил, что следил за Заглядовым, когда тот с молодым лейтенантом посещал дом, в котором живут Науковы. Зачем, тогда было непонятно. Этот же журналист заметил более тесное знакомство ставшего уже старшим лейтенанта Грамотеева с Катей, узнал, что она Наукова, получил информацию о срочной командировке старшего лейтенанта в Крым. Позвонив вечером в квартиру Науковых, журналист узнал, что брат Кати Роман и есть тот учёный, которым интересовался полковник Заглядов и что он находится в Крыму на отдыхе. Уточнил, что молодой человек со своей невестой отдыхает не совсем цивилизовано на турбазе, подальше от людей. Услышав по телевидению про ракету и молодого учёного, который и может быть всему причиной, журналист увязал все факты и предположил, что таким учёным может быть, скорее всего, Роман Науков, чьей персоной интересовался полковник Заглядов не только в его квартире, но и в академии наук. О последнем факте журналисту рассказал Кулаков, от которого не требовали скрывать эту информацию. Кто же знал, что она окажется столь ценной в цепи событий?
Бесстрашный американец
Джон Мак-Алистер, если вы слышали такое имя, на самом деле не писал никаких материалов для всемирно популярного журнала «Нэйшнл джиографик», тираж которого достиг пятнадцати миллионов экземпляров, если считать с выпусками по всему миру. Но в Москве он пребывал именно как журналист этого издания, и статьи под именем Алистер действительно появлялись в журнале время от времени.
На самом деле Джон Мак-Алистер был профессиональным разведчиком с особыми поручениями и особыми полномочиями. Он был той фигурой, которая на английском языке звучит как Intrepid (интрепид), что в переводе означает «неустрашимый» или «бесстрашный». В России он работал давно, ещё с доперестроечного времени, прекрасно освоил русский язык и принимал весьма значимое участие во всех политических и экономических изменениях страны. Журнал был, как говорят в разведке, его крышей. Встречался он почти со всеми легально, представляя редакцию знаменитого издания.
Ему было уже под пятьдесят, но он по-прежнему сохранял крепкую статную фигуру, ежеутренне тренируя её усиленной гимнастикой, включая в неё элементы гимнастики йогов. Бесстрашие Джона объяснялось тем, что он был и физически силён и информационно. Он мог узнать всё обо всех.
Помогал ему в этом портативный чемоданчик с небольшим компьютером внутри, снабжённым гигантской базой данных. Открыв компьютер, он мог легко найти в нём фамилию, имя и отчество, адрес, телефоны, номер автомобиля и даже семейное положение любого депутата государственной думы и Федерального собрания России, всех членов правительства, крупных бизнесменов, прозванных олигархами или не входящих в их число, мог с помощью встроенного в компьютер телефона связаться с любым интересуемым его человеком, пользуясь телефонной базой Москвы и многих других городов. Используя Интернет, получал любую необходимую информацию.
До сих пор задание у него было довольно лёгким. Его просили вбивать клин недоверия друг другу между президентом страны и её премьер-министром, вносить дезорганизацию в работу органов власти.
Первый пункт не представлял никакого труда, ибо всякий человек слаб в плане доверия. Стоит ему лишь намекнуть, что кто-то что-то имеет против него, и недоверие тут же расцветает, охватывая всю душу, всё сознание, перекрывая порой любые здравые рассуждения о том, что этому кому-то просто не выгодно иметь это что-то против своего друга, подруги, хозяина, благодетеля и так далее. Сообщить через знакомых влиятельных людей президенту, что его премьер копает под него и хочет занять пост главы государства и привести для этого конкретные доказательства, пусть даже выдуманные, дело самое простое. И то, что президент поверит в них, можно не сомневаться, поскольку и сам президент попал на это место не без помощи различных методов обмана, подвохов, хитростей.
Став во главе даже маленького предприятия, руководитель всегда начинает подозревать кого-нибудь в том, что под него, то есть под его должность, проводится подкоп. Тот, кто обладает этими подозрениями умело и вовремя отбрасывает в сторону предполагаемых претендентов, остаётся долго на своём месте. Другой же, кто полагает, что выдвинут на руководящее место, благодаря своим необыкновенным заслугам и начинает верить в свою незаменимость, часто быстро слетает вниз, отодвинутый именно его помощником, которому его начальник доверял беспредельно. И чем выше должность, тем сильнее проявляются эти человеческие слабости.
Джон хорошо это знал, как и то, что сегодня разведчикам не нужно, например, ломать заводское оборудование, чтобы вывести его из строя. Достаточно вверху подбросить мысль о ненужности этого предприятия, о его нерентабельности, чего легко избежать, закрыв его и покупая выпускаемую им продукцию гораздо дешевле в других странах, как это и подобные ему производства закрывались. Руководителям, осуществляющим эту акцию, тот же Джон ещё и деньжат в долларах подбрасывал для большей уверенности их в нужности мероприятия. А то, что страна при этом теряла свою экономическую силу, и то, что цены на зарубежные товары сначала казавшиеся низкими потом неудержимо лезли вверх, всё это оставалось за рамками сознания горе-руководителей.
Новое задание Джона Мак-Алистера состояло в другом. Находясь в Москве, он, конечно, был в курсе раздуваемой журналистами сенсации. Его жена Кэтрин, кстати, тоже оказалась в положении, что не могло пройти мимо внимания разведчика. Между прочим, именно Кэтрин писала те самые статьи, автором которых будто бы являлся Джон. Её, как молодую профессиональную журналистку, почти двадцать лет назад дали Джону в помощники писать за него материалы для журнала, что она и делала, используя диктофонные записи бесед Джона с различными специалистами и фотографии, которые действительно делал он сам прекрасной камерой Никон, всегда висевшей на груди мнимого корреспондента. Постепенно их фиктивный служебный брак превратился в реальный, так что необходимости отзывать Кэтрин и менять её другой журналисткой не было.
Как и все вокруг, Джон не мог понять природу любовного бума, тем более, что к науке он не имел вовсе никакого отношения, хотя в базе данных его компьютера файлы на заметных учёных у него тоже были и связи с некоторыми из них ему доводилось осуществлять. Но в тот же день, когда по телевизионной программе прозвучало имя предполагаемого виновника всех взволновавших истории всеобщей любви, Джону позвонили из Вашингтона и кодовым языком объяснили, что его главной задачей теперь является найти этого учёного, убедиться в том, что это его открытие, и сделать всё возможное и невозможное, чтобы переправить его в США.
Джон раскрыл свой чемоданчик, включил компьютер и быстро нашёл в базе данных доктора наук Николая Николаевича Наукова. В биографии учёного сообщалось помимо прочих данных, которые не особенно интересовали разведчика, о том, что у Наукова есть жена и сын, студент института. Данные были несколько устаревшими, но Джону было достаточно увидеть указанное название института, где учился Роман. Войдя в Интернет, Джон разыскал страничку этого института и увидел то, что хотел. Институт поместил список и фотографии выпускников прошлого года, получивших красные дипломы. В числе них был и Роман Науков.
Просматривая записи теленовостей различных каналов, которые регулярно делала его жена, Джон обратил внимание на полковника Заглядова, периодически мелькавшего в репортажах и однажды заметил его в сопровождении молодого старшего лейтенанта. Прочитав статью в газете о секретной миссии в Крым, Джон вернулся к этой записи и сфотографировал старшего лейтенанта на всякий случай. Узнав по своим секретным каналам фамилию и имя старшего лейтенанта, просмотрел базу данных жителей Москвы, выпущенную на компакт-дисках пиратским способом и удачно купленную разведчиком на радио рынке, где прочитал лишь краткие паспортные данные с адресом и местом рождения Грамотеева. Но и это было для него уже много.
В Интернете же Джон вошёл в поисковую систему и узнал, что Роман Науков активно участвовал в обсуждениях серьёзных научных вопросов в научном форуме. Вдаваться в обсуждаемые вопросы Мак-Алистер пока не стал, увидев необыкновенно обрадовавшую его информацию. Последним выступлением Романа было его сообщение своим коллегам о том, что он уезжает от цивилизации на месяц в одну из туристических баз в горах Крыма, поэтому просит прощения участников форума за то, что некоторое время не будет отвечать на их вопросы.
Теперь Джону оставалось только одно — срочно вылетать в Крым. Дозвониться до квартиры Науковых оказалось делом не простым по причине занятости линии. По телефону, который все легко узнавали из справочника, звонили со всех сторон. Наконец, Джону удалось пробиться, и он услышал голос автоответчика:
— Роман на отдыхе. Просьба оставить своё сообщение после сигнала.
Никакого сообщения Мак-Алистер оставлять не стал. Он узнал главное, что Роман ещё в Крыму, купил в авиакассе посольства билет на самолёт в Симферополь, сел в машину и помчался во Внуково. До вылета оставалось три часа времени.
Майор федеральной службы безопасности Быстров давно следил за американским журналистом Джоном Мак-Алистером, привлёкшим к себе внимание разведки своими обширными связями в Москве среди властных структур и уникальной информированностью по всем вопросам. О чём бы вы с ним не заговаривали, у Джона была всегда самая свежая информация, обо всём он был в курсе дела, всегда был готов помочь коллегам журналистам или многим официальным лицам, которых называл своими друзьями, всегда был при деньгах, никогда не скупился расплачиваться в ресторанах, барах, посещая даже игорные заведения. В конторе Быстрова отлично знали, что активный иностранец — это проблема. Однако в разведывательной деятельности уличить Джона не удавалось. Он не спрашивал о секретах, не фотографировал закрытые объекты, не выходил своими связями на секретных лиц. Поэтому наблюдение велось чисто автоматически, устанавливая в принципе давно известный круг интересов американца.
Узнав почти сразу же о том, что Мак-Алистер собирается вылететь в Крым, (майору немедленно сообщили о приобретенном билете в Симферополь) Быстров, согласовав вопрос с начальством, приобрёл билет на тот же рейс, переоделся в гражданский костюм и выехал во Внуково. Майор спецслужбы легко догадался, что может быть предметом интереса американца. Журнал «Нэйшнл Джиографик» писал не только о странах, но и о новых открытиях. Сегодня главным открытием на устах у всех было то, что предположительно открыл Роман Науков.
В самолёте они сидели на разных местах. Два разведчика летели в одном направлении. Разница была в том, что майор хорошо знал Мак-Алистера, а Джон не имел о майоре ни малейшего представления, хотя предполагал, что за ним могут следить. Впрочем, ему казалось, что в данном случае о его срочном вылете никто, кроме Кэтрин, не знает.
В полёте американец, не теряя времени даром, изучал переписку Романа в Интернете на форуме учёных. Ему хотелось подготовиться так, чтобы предстать перед молодым человеком относительно грамотным специалистом. Но ещё до этого он опять же в Интернете нашёл список туристических баз Крыма. Из них он исключил базы, расположенные в городах. Оставались ещё несколько. В какой из них Науков?
Джон за длительное время пребывания в России ещё в период существования Советов бывал не раз в Крыму, куда часто выезжали нужные ему люди из Москвы. Это позволило ему познакомиться в общих чертах с полуостровом. Его снимки с видами Ай-Петри публиковались в журнале, и мнимый журналист прекрасно был осведомлён о том, что это вершина горы. Поэтому он исключил и базу на Ай-Петри. «Остальные надо проверять в первую очередь», — подумал он.
Майор Быстров не знал, куда конкретно собирается ехать Мак-Алистер по прибытии в Симферополь. Его руководство не успело получить информацию о том, где отдыхает Науков. При подъезде к аэропорту Внуково майор получил сообщение о том, что этим же самолётом будет лететь оперативная группа из четырёх человек полковника Заглядова, которой приказано премьер-министром доставить Наукова в столицу под охраной.
Надо упомянуть, что премьеру удалось убедить президента в необходимости срочной транспортировки Романа Наукова домой и обеспечить ему охрану. Относительно же дальнейших действий их мнения резко расходились. Премьер считал, что молодого выскочку, не дающего себе отчёта в своих действиях, необходимо арестовать и судить, а президент, боясь волнений населения в связи с недемократичными действиями, предлагал устроить учёному великолепный приём, выслушать его научные мысли в академии наук и, если всё действительно так замечательно в научном плане, наградить гения.
Обо всём этом майор Быстров не знал. Но ему следовало вычислить из числа пассажиров эту оперативную группу с целью получения нужной информации. Сделать это феэсбешнику было не сложно. Высокие крепыши омона, не смотря на их гражданские летние костюмы, резко выделялись из общей толпы. Кроме того, Майор узнал одного из входящих в самолёт мужчин. Не так давно они вместе стояли в оцеплении во время митинга оппозиции и там познакомились. Подполковник Захватов тогда командовал омоновцами, не позволявшим никому ни присоединяться к митингующим на площади, ни митингующим уходить с площади, неся в руках плакаты с целью вручения петиции руководству страны. Разрешалось только мирно расходиться по домам.
Сейчас он ехал с ответственной миссией доставить Наукова и его невесту в Москву. Ему было сказано, что парочка постоянно под присмотром старшего лейтенанта Грамотеева. Кстати, ему подполковник вёз новые погоны капитана.
В салоне самолёта, поднявшегося на необходимую высоту в девять тысяч метров, майор встал со своего кресла и подошёл к подполковнику, сидевшему у прохода чуть сзади.
— Добрый день, Григорий Иванович, сказал он, наклонившись к плечу Захватова, — отдыхать летите?
— О! — изумлённо воскликнул Захватов и, что-то сообразив, понизил голос, — Куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй.
— Я, стало быть, рак? — засмеялся Быстров. — Ну-ну. Пусть так. Вы не подскажете мне ваш конечный пункт? Мне сообщили о вас, но не успели узнать дислокацию.
— А вы тоже с нами?
— Не совсем, — уклончиво ответил Быстров. — У меня клиент. Боюсь, что туда же, хотя пока не уверен. Поэтому хочу узнать, где объект, чтоб не ошибиться.
— Вообще у меня приказ, — Захватов провёл перед собой руками, разводя их в стороны, и добавил тихо: — к нему никого.
Быстров понимающе кивнул.
По салону шла стюардесса, неся кому-то пакеты на случай укачивания. Пропустив её, Быстров сказал тихо:
— Мне он не поручен, но если мой подопечный рвётся туда же, то будьте очень осторожны: это журналист с огромными связями в верхах и опытом конспиративной работы. Если увидите меня, значит, он тоже там. Так куда направляемся?
— За Бахчисарай к турбазе «Орлиный залёт». Они там. А где ваш клиент? Можно глянуть?
— Да, вон он впереди с кейсом на коленях. У него там ноутбук, как я понял. Работает над чем-то. Может, статью пишет. Это американец, но говорит по-русски свободно. Но я пойду. Спасибо за информацию.
— Ни пуха, ни пера, — прозвучало в ответ.
— К чёрту! — не преминул сказать Быстров и отправился в конец салона к туалетной комнате.
Мак-Алистер работал в Интернете, когда заметил в боковом зеркальце, укреплённом на компьютере, как через два ряда позади него поднялся пассажир. Джон быстро включил миниатюрную видеокамеру, напоминающую веб-камеру, которую применяют пользователи компьютеров для видеосвязи друг с другом. У камеры был и остро направленный микрофон. Джон надел наушники. Это была привычка — проверять всех, кто находится поблизости. Мера предосторожности не мешала никогда. Слегка повернув камеру, Джон смог увидеть на экране компьютера лица обоих разговаривавших: один сидел, глядя прямо в камеру, другой стоял лицом в профиль.
Из разговора двух пассажиров сначала Джон ничего не мог понять, кроме того, что оба человека знакомы. Но после прохода по салону стюардессы, внимание Мак Алистера напряглось. Стоявший сказал о журналисте со связями в верхах. Речь могла идти о нём. Догадка подтвердилась, когда стоявший указал на сидевшего впереди Мак Алистера и добавил, что он американец. Значит, стоявший человек следит за ним? Вот это новость! Джон быстро нажал кнопку «фотография». Оба лица на мгновение застыли на экране. И как раз во время, потому что стоявший отправился в конец салона.
Американец стал быстро анализировать увиденное и услышанное. Его пасут — это вне всякого сомнения. А второй, которому Мак-Алистер был неизвестен? Почему с ним заговорил стоявший? Тот упоминал турбазу «Орлиный залёт» за Бахчисараем. Он едет туда? Они там. Кто они? Что если это именно та турбаза и сидящий пассажир летит к ней по тому же вопросу, что и Мак-Алистер? Да, видимо, так. Разведчик понял, что надо вносить коррективы в исполнение задания. В разведке очень важно быть хотя бы на один шаг впереди соперника. Полученная только что информация позволяла ему выйти вперёд.
Злоба
Богатинский был вне себя от ярости. Первомайские мальчики колом стояли у него в горле. Они кошмарами являлись к нему во сне. Всё, что было с ними связано, резало его по живому. Всё шло одно за другим, и всё складывалось для него катастрофически плохо.
Первой заявила претензии секретарша Марго. При рождении родители дали ей имя Мария. В школе и дома звали попросту Маша. Но на работе в такой солидной фирме у Богатинского, где часто приходилось встречать и обслуживать иностранных гостей, такое простонародное имя ей показалось неприличным, и она представлялась Марго.
В ту самую первомайскую ночь, когда все были на верху блаженства, танцуя и веселясь на весеннем балу, секретарша делала всё для того, чтобы доставить удовольствие своему шефу. Разумеется, она делала это постоянно. Шеф не терпел отказов ни в чём. Беря её на работу секретаршей, он сразу же поставил условием не перечить ему ни в каких вопросах и быть абсолютно податливой, объясняя это тем, что он, Богатинский, человек горячий, как на работе, так и в любви, ему некогда заниматься ухаживаниями и уламываниями женского пола, любовь ему необходима для, так называемого, творческого вдохновения в бизнесе, следовательно, любовные утехи должны входить в служебные обязанности секретарши.
Маше было известно от подруг, что такие же условия ставят многие начальники. Некоторые даже не доплачивают за это, полагая, что сам факт принятия на работу девчушки, чьё достоинство лишь в её внешней привлекательности, и не более того, должен считаться ею счастьем, за которое надо расплачиваться.
Вторым условием, которое поставил Богатинский перед Марго, было то, что она не имела права даже думать о том, чтобы забеременеть от шефа, используя всякие медикаментозные средства, то есть таблетки и прочие препараты, предотвращающие всякие осложнения.
Маша строго следовала указаниям, очаровывала клиентов чудным обхождением с ними, чётко вела канцелярию, не пропуская ни одного письма, на которое надо было ответить, ни одного запланированного мероприятия, напоминая своевременно о телефонных звонках, и всегда была готова ответить шефу лаской при первом его намёке на желание получить эту ласку.
В описываемую ночь всё происходило как всегда, только страсть шефа была гораздо сильней и почти неожиданной, так как в конференц-зале гремела музыка, в офисах и в парке было полно именитых гостей, где-то танцевала с друзьями жена Богатинского, а он вдруг срочно позвал её в свой кабинет, и она, с несколько вскруженной шампанским головой, кажется, забыла что-то принять в этот момент или же это средство оказалось слабее неизвестного мощного космического влияния на организм. Во всяком случае, всего через две недели Маша или Марго уже знала, что оказалась в таком же положении, как и другие миллионы несчастных или счастливых женщин, осенённых звездою любви.
Её заявление о своём положении взбесило шефа до крайности, и он разразился такой тирадой грубых слов, которую и описывать-то неприлично, не то, что произносить. А Марго спокойным голосом ответила, что в связи с принятым в государстве положением уволить секретаршу по причине беременности он никак не сможет, следовательно, нужно принимать более мудрое решение, то есть жениться на ней, разведясь с первой женой.
— Ты дура! — заорал Богатинский. — У неё половина акций компании. А у тебя что? Это я у неё в подчинении, а не она у меня.
Злость вызывало и то, что за день до этого разговора жена Богатинского Татьяна тоже заявила о своей беременности. Она не сказала, что виновником её положения является кто-то другой, с кем она была на балу, но это было понятно обоим. Заговорить же об этом с женой, проявляя ревность, муж не решился, понимая, что Татьяна может спокойно поставить вопрос о разводе, что просто разрушит всё благополучие Богатинского. Он затаил злобу, но, молча, проглотил её слова о беременности, сказав ради того только, чтобы что-то сказать:
— Может, и наша Ириша беременна?
Он думал, что сказал шутку, а потом вдруг сообразил, что в данной ситуации действительно надо проверить. Они с Татьяной вызвали дочь на серьёзный разговор. Та сначала не поняла, в чём дело, и утверждала, что, вернувшись домой в ту ночь, спокойно спала. Но когда мать, отослав мужа в другую комнату, стала задавать дочери специфические вопросы женского характера, то по невнятным ответам ещё девчонки поняла, что её необходимо отвести в женскую консультацию. В тот же день подозрения подтвердились, что в очередной раз взбесило Богатинского. Без труда он определил виновника и вызвал его на ковёр.
Услыхав новость от шефа, Адамович побелел, понимая, что пик его карьеры может смениться сразу же дном, возвращаться в которое ему никак не хотелось.
— Бес попутал, шеф. — Бормотал он. — Не думал, не гадал, да вот случилось. Ну, вы же знаете, что такое случилось со всеми. Сделаю всё, что скажете. Я ведь многое могу, вы уже убедились сами.
— И правда, — подумал Богатинский, — гнать такого умелого помощника неразумно даже из-за глупой дочери.
Тут поползли слухи о том, что для решения проблемы с первомайскими мальчиками президент собирается пойти на уступки оппозиции, увеличив существенно налоги с прибыли крупному бизнесу, а это значит и ему Богатинскому. Более того, как стало известно, в парламенте поднимают вопрос об особых вкладах, которые должны будут сделать особо богатые бизнесмены в строительство новых родильных комплексов. То есть опять же удар по сбережениям таких людей, как Богатинский.
Злость на все эти неудачные для него события возрастала с каждым днём. Он готов был рвать и метать, заявляя почти каждому:
— Назовите мне имя того, кто это сделал, и я сотру его в порошок.
И вот имя было названо. Богатинский едва не лопнул от поднявшейся в нём и заполнившей всё его нутро ненависти к этому молодому никому не известному аспирантишке, осмелившемся так решительно вмешаться в его судьбу. Он вызвал Адамовича.
— Слушай меня, Генрих, внимательно. — Начал он спокойным, но угрожающим голосом. — Ты у меня, как понимаешь в долгу. Но твоя вина, как оказалось, вызвана этим идиотским изобретателем. Он поставил меня в тяжелейшее положение. Я на грани развода с Татьяной, а это крах. — Богатинский потёр переносицу указательным пальцем, что делал в случаях крайнего волнения. — Ты успел меня узнать: я обид не прощаю. Этот изобретатель должен исчезнуть. Как, меня не интересует. У тебя ловкие руки и неглупая голова. Сумеешь — будем продолжать дружить. Может, и дочь тебе потом отдам в жёны. Надо же как-то её выручать с детьми. Не сумеешь — сам понимаешь, человек я крутой. Что думаешь по этому поводу?
— Шеф, дело, может, и не такое сложное, но денежное.
— В кредите не ограничиваю. Действуй.
Адамович предложил отправиться в командировку под другой фамилией Михальского, чем очень обрадовал шефа. Не объясняя, что это его настоящая фамилия, Михальский попросил открыть счёт на имя Григория Михальского с выдачей кредитной карточки. На это ушёл один день.
Богатович умолчал о главном. Сам бы он никогда не решился на такой шаг. Но за день до этого разговора состоялось секретное совещание нескольких крупных бизнесменов страны в резиденции премьер-министра, но не с премьером, а с его доверенным лицом. Тот рассказал, что отношения между его начальником и президентом страны накаляются в связи с ситуацией, обозначенной «Первомайские мальчики». Президент, по словам доверенного лица, играет в демократию, за которую расплачиваться придётся бизнесу и немалыми деньгами.
— То, что вы сейчас слышите, — вещал представитель премьера, — это только цветочки. Ягодки будут впереди, когда в Москве появится молодой изобретатель и народ поднимет его как щит или знамя победы. Тогда может произойти всё что угодно, вплоть до революции.
Бизнесмены согласились, что допустить этого нельзя ни в коем случае. Каждому было понятно, что не было бы этого изобретателя, не было бы и проблемы. Никто на совещании не говорил прямым текстом, только иносказательно, однако всем этот язык был понятен.
Богатинский пожаловался на свою ситуацию, рассказав, что находится в тяжёлом положении, при котором, если жена подаст на развод и суд примет её сторону, то он лишится практически всего, что создавал собственными руками, хоть и на деньги супруги, которые достались ей в наследство от богатого отца, погибшего в авиакатастрофе. А причиной развода являются те же первомайские мальчики, которых она собирается родить от другого человека.
Представитель премьера внимательно слушал горестную историю Богатинского и понял рассказ верно, заметив по окончании рассказа:
— Полагаю, мы сможем помочь нашему заслуженному владельцу частной, но очень важной для государства компании. Не женщина же должна руководить ею? Но это будет решено, если мы справимся с обсуждаемым сегодня вопросом. У вас есть конкретные предложения?
Богатинский потёр переносицу, говоря, как бы советуясь со всеми:
— Есть у меня человек, мастер золотые руки. Он мне многим обязан и, по-моему, в состоянии сделать то, чего не умеют другие. Но нужна будет помощь во многих отношениях, особенно, если вдруг что.
Доверенное лицо едва не просиял от радости, но тут же посерьёзнел, скрыв появлявшуюся улыбку:
— Это разговор. Уверен, что каждый из присутствующих понимает всю важность мероприятия и внесёт свой посильный вклад для обеспечения надёжности проекта.
Михальский полетел в Крым из аэропорта Домодедово туристом. Он был обеспечен информацией о пребывании Наукова на туристической базе и отправленной к нему охране, фотографиями Романа и Алины, полученными срочно из правоохранительных органов. Связь в Крыму ему следовало поддерживать по мобильному телефону с работником службы безопасности премьер-министра, направленного к Наукову со специальным заданием курировать ход транспортировки объекта и попутно оказывать всемерную помощь Михальскому.
Куратор летел в том же самолёте, что и бригада подполковника Захватова. Но он сидел в первом ряду, обслуживался по первому классу. В аэропорту Симферополя его встречала машина одного из заместителей командующего Черноморским флотом, прибывшая из Севастополя по распоряжению Москвы. Куратор в звании генерала, но в гражданском одеянии был наделён особыми полномочиями вплоть до отмены всей операции в критической ситуации. Но в лицо его никто из участников намеченных действий не знал, связь с ним поддерживалась по телефону.
Пустое гнездо
Мак-Алистер был единственным, кто выходил из самолёта, как настоящий турист, с фотоаппаратом на груди и рюкзаком на спине, в котором легко уместился и портативный чемоданчик с компьютером и все необходимые для туриста принадлежности. Пройдя спокойно паспортный контроль, он не пошёл почему-то к стоянке такси, а направился в сторону троллейбусной остановки. Но и там он не стал брать билет и на троллейбус не сел, а отошёл сторонку, достал мобильный телефон и стал звонить в Киев, одновременно наблюдая за выходившими из здания аэропорта пассажирами. Он обратил внимание на то, что с тем человеком, которого он сфотографировал в самолёте сидящим у прохода, шло теперь ещё трое крепко сложенных парней. Они сели в седан чёрного цвета и уехали. Разведчик автоматически зафиксировал в памяти номер автомобиля. Связавшись с нужным ему человеком в столице Украины, который его сразу узнал по голосу, Джон рассказал ему, что по имеющимся у него точным данным в Крым прибыла бригада спецслужбы из Москвы, которая направляется сейчас к туристической базе «Орлиный залёт» с целью насильственного вывоза с территории Украины учёного Наукова, о котором жужжат по радио, телевидению и в прессе. Для убедительности назвал марку и номер машины, на которой они отбыли из аэропорта.
— Мне, как гражданину Америки, конечно, всё равно, что делает Россия на Украине, но, я думаю, что это нарушение суверенитета украинского государства, — стал объяснять Джон равнодушным тоном. — Я просто информирую вас о том, что увидел. А вы уж сами думайте, что говорить вашему президенту.
Информация американца была оценена мгновенно и тут же, пройдя несколько инстанций, была доложена президенту страны. Незамедлительно поступила команда бригаде с птичьм названием «Беркут», дислоцировавшейся в Бахчисарае, срочным порядком прибыть на турбазу «Орлиный залёт» и предотвратить противоправные действия российских служб на территории Украины.
Мак-Алистер, разговаривая по телефону, заметил, что человек, которого он фотографировал в самолёте стоящим в проходе, ходил возле ряда автомобилей и, кажется, не торопился никуда уезжать. Подойдя к троллейбусу, Джон, как и ожидал, увидел мужчин, предлагавших ехать на их машинах, и сказал одному из них, что хочет добраться в Джанкой и готов взять машину для себя без попутчиков.
Выгодный спрос всегда находит предложение. Мак-Алистер тут же нашёл частника, и заметив, что его самолётный попутчик тоже садится в легковую машину, попросил водителя ехать побыстрей. Гонка не имела большого смысла, но началась. Джон понимал, что приедет не на много позже омоновцев, если это были они, понимал, что и украинские службы могут сработать быстро. Не знал он только, что ещё раньше на эту же турбазу прибыли местные журналисты из Симферополя, Бахчисарая, Севастополя и Ялты. Из Керчи и Евпатории корреспонденты несколько задержались, но тоже ехали познакомиться российским учёным. Как все узнали про эту турбазу, можно было считать загадкой. Видимо, местные дошлые журналисты обзвонили все остальные туристические центры, где им сообщили, что Науковых у них не было, а в «Орлином залёте» ответили, что такая фамилия зарегистрирована, и все помчались сюда.
Кто раньше, кто позже, но корреспонденты прибыли, чтобы с удивлением узнать об отсутствии тех, ради кого ехали. Сотрудники турбазы сами были удивлены, говоря, что приехавшие из Москвы с рюкзаками на плечах ушли со своим товарищем, ничего не сказав. Никто и не думал, что они не вернутся, так что предлагали даже подождать, если они ушли самостоятельно в поход и ещё не вернулись, ночуя где-то у костра под крымским небом.
Очень скоро примчались две машины со спецсигналами и проблесковыми огнями на крышах. Это были солдаты Беркута. Буквально ворвавшимся на турбазу солдатам и офицеру, готовым к аресту всех и вся, спокойно сказали, что молодых людей, которых они ищут, здесь нет. Офицер учинил допрос директору турбазы, женщине среднего возраста, но очень подвижной, энергичной, по внешнему виду которой можно было легко догадаться, что она турист профессионал и ей легко ходить по горным тропам и забираться на крутые вершины. Вид вооружённых людей её не испугал, но она поинтересовалась у офицера, что случилось и кого ещё можно ожидать с визитом. Услышав, что могут ещё подъехать омоновцы из Москвы, Галина Ивановна, директор турбазы, сказала, что никогда прежде у неё не было столько интересных людей и пригласила всех в туристическую столовую выпить по чашечке кофе, предупредив на всякий случай, что с удовольствием угостила бы всех бесплатно, однако бюджет небольшой турбазы этого не позволяет.
Беркутовцы и журналисты рассаживались за столами небольшой, но уютной столовой, стены которой были увешаны с лесными пейзажами, запечатлёнными умелым фотографом. Единственная официантка собирала заказы. Офицер беркутовцев продолжал расспрашивать Галину Ивановну о том, куда могли направиться молодые люди с рюкзаками, откуда появился их товарищ, назвал ли он себя. Он задавал бесчисленное количество вопросов, не получая ни одного нужного ему ответа. Галина Ивановна ровным счётом ничего не знала о Наукове. Предполагая, куда могли отправиться молодые люди, она называла все известные ей туристические маршруты, описывая самые интересные места, которые можно было посетить, уходя с этого места.
Офицер объяснил Галине Ивановне, что хоть сам он не крымчанин, однако во многих местах полуострова бывал, а сейчас ему решительно не интересно знать все туристические маршруты, на что его собеседница резонно ответила, что если надо найти людей, то, прежде всего, хорошо бы знать, что их могло заинтересовать, куда они могли бы пойти, и тогда легче будет продумать план поиска. Она напомнила, что эти самодеятельные туристы пошли без сопровождающего проводника, а, следовательно, они могли и сбиться с дороги, и сорваться со скал.
— То и другое иногда происходит с неопытными, но самоуверенными ходоками, — сказала она в заключение своих размышлений.
Последнее не обрадовало офицера, однако он решил подождать приезда омоновцев, чтобы разобраться с ними в их правах и обязанностях на территории суверенной республики, надеясь, что и потерянные туристы скоро найдутся. Прежде чем идти в столовую пить кофе, он позвонил своему симферопольскому начальству с просьбой подтвердить приезд омоновцев. Там ответили, что об этом уже говорят по телевидению и радио, так как послу России в Киеве вручили официальную ноту протеста против приезда представителей силовых структур России без должного согласования с украинскими властями.
Гонка
Чёрный «седан», присланный за омоновцами тоже из Севастополя по распоряжению из Москвы, проехал по трассе, не останавливаясь мимо туристической базы. За ним проследовала с небольшим отрывом «вольво» бежевого цвета. Пронёсся «мерседес». Чуть приотстав, или же, наоборот, догоняя кавалькаду иномарок, торопливо прошуршала шинами белая «тойота». Лишь минут через двадцать, именно на такое время позже внуковского рейса прилетел самолёт из Домодедово, проскочила мало заметная российская марка Жигули. Спустя полчаса после неё в том же направлении рванулись машины украинского «Беркута», а за ними помчались и журналисты на самых различных марках машин от «Волги» до «запорожца».
Чтобы читателю понять происходящее, не смотря на его догадливость, придётся дать несколько пояснений. Разумеется, сначала все упомянутые автомобили направлялись не куда попало, а на турбазу «Орлиный залёт». Однако у подполковника Захватова было предписание по прибытии в Симферополь созвониться с Заглядовым, что он и сделал, сидя уже в «седане» со своими головорезами. Первое, что он услышал, доложив о прибытии и о том, что сидит в присланной за ними машине:
— Григорий Иванович, маршрут несколько меняется. Двигайтесь в том же направлении, но дальше. Конечный пункт, если помните, посёлок рядом с местом, где была дача бывшего президента. Помните?
— Естественно, я был в опекунах.
— Вот-вот. Отлично. Там есть санаторий, руководит которым Директор.
— Понятное дело.
— Нет, вы не поняли. Это фамилия. Должность главный врач.
— А-а! Сообразил.
— В его доме объект.
— Ясно, как белый день.
— Слушайте дальше. Дело получило международную огласку. Кто-то вбил клин, и нам подали ноту протеста по поводу вашего приезда без согласования с местной властью. Вы едете отдыхать, а не работать. Заходите к Директору с просьбой устроить на отдых, не более того. О способе переправки подумаем. Но глаз не спускать.
— Есть! Куратор в курсе?
— Сейчас сообщат. Это не моя компетенция.
— Понял.
— Успехов! До связи.
Аналогичный разговор состоялся с куратором генералом Авдруговым.
— Семён Семёнович, — опять же по имени и отчеству обратился к генералу отправивший его в дорогу шеф. Решено было не называть званий и вообще избегать служебной терминологии. — Маршрут удлиняется. Следуйте за седаном в район бывшей резиденции бывшего президента.
Рассказав о возникшей дипломатической проблеме, шеф сказал:
— Особенно не встревайте, не раскрывайтесь, сообщите Мишке (так они договорились называть Михальского). Сами не контактируйте, а он своё дело знает. От него всех отваживайте. Это главное. Снимите себе комнатку частным порядком. Вас встречает голубоватый мерс. О дальнейшем сообщу позже. Удачного отдыха!
— А вдруг он не прилетит? — спросил генерал на всякий случай. — Опоздает на самолёт или что? Кто будет выполнять его задание?
Ответ был резковатым:
— Это не ваша забота. Он уже летит и скоро с вами свяжется.
Действительно минут через тридцать у куратора зазвонил мобильник.
— Михаил на проводе. Куда едем?
— Двигай в Форос. Там позвони.
— О-кей, — прозвучало коротко и телефон отключился.
Мак-Алистер — в «вольво» бежевого цвета ехал он — времени даром терять не мог. Позвонив своей жене в Москву, спросил на английском языке, конечно:
— Кэт, ты узнала, что я просил?
Жена всё узнала.
— Ему звонили из Фороса. И он потом туда звонил.
— Точно? Не из района, куда я еду?
— Нет. Оттуда звонили раньше, а потом только из Фороса. Знаешь, где это?
— О, место известное. Там прятался будто бы их прежний президент.
— Ну да.
— О чём говорили, не сказали?
— Нет. И это с трудом удалось.
— Ну ладно. Это очень важно. Спасибо.
Опытный разведчик, Мак-Алистер предполагал, что водитель частной машины вполне мог знать и английский язык. На этот случай он говорил так, чтобы даже знающий хорошо его язык человек ничего не мог понять из разговора.
— У меня компания, — сказал он жене, что в разговорном английском означало «за мной увязался хвост». — Но всё будет нормально. Не волнуйся.
Подъезжая к турбазе, Мак-Алистер предупредил водителя:
— Не будем останавливаться. Поедем дальше.
— Но мы договаривались только до турбазы, — запротивился водитель. — У меня есть ещё другие дела.
— Я хорошо плачу, — ответил Джон. Решения он принимал быстро. — Кроме того, мы проедем ещё совсем немного. Я скажу, где остановиться. Дальше пойду пешком. Я же турист, — и он засмеялся открыто, весело.
Водитель, который не знал никакого языка кроме русского, и, разумеется, не понял ничего из того, что говорил Мак-Алистер жене, был рад услужить иностранцу и по привычке за каждую услугу брать дополнительные деньги, напомнил, что проезд дальше будет стоить дороже, с чем Джон легко согласился.
За турбазой вскоре дорога стала подниматься вверх. Увидев впереди просёлочную дорогу вправо, Мак-Алистер оглянулся. За ними машин не было.
— Сворачивай сюда, — скомандовал он. — Это была лесная дорога, проложенная на случай противопожарных мероприятий. По ней практически машины не ходили. — Ещё немного вперёд, а потом я пойду сам.
Водитель начал подозревать в иностранце шпиона, но решил, что довезёт его до нужного ему места, потом на обратном пути позвонит в милицию с турбазы и сообщит о странном туристе.
Словно угадав мысли водителя, Мак-Алистер попросил остановиться, поясняя:
— Я географ. Изучаю растительность Крыма. В конце весны и начале лета очень много интересных растений. Спасибо, что довезли. Сейчас будем рассчитываться.
Успокоенный водитель ожидал, когда пассажир достанет из кармана деньги, но сильный удар по голове заставил его потерять сознание. Очнулся связанным с залепленным лентой ртом в багажнике собственной машины. А она уже неслась в погоне за успевшим уйти не так далеко на подъёме тяжеловатым седаном. Но теперь за седаном двигался и «мерседес» с куратором, и белая «тойота», в которой сидел майор Быстров.
Там же на лесной дороге Мак-Алистер позвонил опять своему другу в Киев и сообщил, что омоновцы проехали мимо турбазы и направились в Форос. Спустя некоторое время эта информация уже из Киева поступила и беркутовцам, сидевшим на турбазе в ожидании. Те быстро вскочили в машины и стремглав понеслись в Форос, преследуемые открыто журналистами, почувствовашими, что ситуация накаляется, но в другом месте.
Теперь, читатель, надеюсь, разобрался, кто в какой машине ехал и зачем. На Ай-Петри у ресторана с таким же, как и вершина, громким названием Седан остановился. Водитель попросил разрешения выпить чашечку чая и расслабить немного руки от напряжения, которое неизменно возникает при подъёме по узкой извилистой дороге, на которой того и жди, что сверху будет спускаться какой-нибудь шальной водитель с плохо отлаженными тормозами. Местные жители к такого рода шоферам не относятся, а вот приезжие, слабо знакомые с трудностями крымских горных дорог, случается, попадают в трудные ситуации, когда встречная, идущая снизу машина оказывается для не очень умелого водителя большой неожиданностью и разъехаться кажется невозможным, что и приводит к съезду одного из встретившихся автомобилей в сторону, дабы избежать лобового столкновения, а съезжать-то практически некуда: либо в деревья, либо в скалу.
За Седаном останавливались и другие машины. Всем захотелось размять ноги и промочить чем-то горло. Майор Быстров к своему изумлению только сейчас понял, что бежевая Вольво не впереди него, как раньше, а сзади. Кроме того, он увидел, что из остановившейся неподалеку машины вышел только усатый водитель, напоминающий по внешности татарина, а пассажира в ней не оказалось вовсе. И вместо того, чтобы, как ему хотелось раньше, идти в придорожный ресторан, он быстро направился к Вольво и без каких-либо преамбул спросил:
— Э, друг, а где же твой пассажир? Он же с тобой ехал?
Водитель лишь на секунду глянул в сторону Быстрова и тут же отвернулся. Майор едва успел заметить его лицо то ли рябоватое, то ли покрытое прыщами, с густыми чёрными бровями, такими же густыми чёрными усами и удивительно страной редкой бородкой, точнее небритостью подбородка.
— Да, сошёл за турбазой, — ответил явно не разговорчивый водитель и начал осматривать колёса, постукивая их ногой.
— За какой турбазой? — возмутился майор, настроение которого сразу упало от ощущения полного провала своей такой, казалось бы, простой миссии.
— А тут одна турбаза, — невозмутимо ответил водитель, не оборачиваясь и продолжая постукивать колёса каблуком ботинка. — Он учёный какой-то. Его цветочки интересуют. Турист.
Акцент в произношении русских слов майор отнёс на то, что перед ним татарин.
— Далеко от базы сошёл? — спросил майор озабоченным голосом.
— Рядом. Налево по тропе в горы пошёл.
Майор забыл о ресторане и заспешил к своей машине. Пришлось поворачивать назад, что никак не вписывалось в то, о чём он думал. Получалось так, что иностранный журналист на самом деле готовит очередную статью для журнала. Как проследить за ним в лесу, оставаясь незамеченным? Майор решил вернуться на турбазу и там немного переждать, опрашивая местных жителей и уже не редких туристов. Летний сезон начался.
В кавалькаде на одну машину стало меньше. Но навстречу майору ехали беркутовцы, журналисты, Михальский.