— Значит вы понимаете, что там случилось?
— Да. Но еще раз предупреждаю, барон, лучше вам туда не вмешиваться.
— Надо.
Маг хмыкнул и пожал плечами.
— Надо значит надо. Так что вас интересует?
— Все. Что случилось с миром? Что произошло с природой? Что такое «Шепот» и почему в городах не осталось ничего, кроме разрухи? И еще очень много «что».
Мэтр Скворцов сидел задумчиво, не шевелясь, смотря прямо в чашку со своим напитком.
— Зачем компоненты, барон? — спросил он. — Я хочу знать, хотя и имею догадки на этот счет. Но, верите или нет, предпочитаю иметь полную картину перед глазами. Тем более, раз вы напросились ко мне в ученики.
Значит настало время вскрыть карты. Ладно.
Я постучал себя пальцем по виску.
— В моей голове есть нечто, — начал я. Скворцов кивнул в знак понимания, — что позволяет мне думать быстрее, чем любой человек. Я решаю сложные алгебраические уравнения в уме. Все мои знания о механике, о физике, о точных науках ускорены в сотни раз. Но именно эта вещь… этот элемент, придающий мозгу такую продуктивность — меня убивает. День за днем. Час за часом. Минута за минутой.
Маг улыбался. Его выцветшие губы расплылись в такой широкой улыбке, какой я не видел ни разу за все наше общение. Она была не хищной, нет, но однозначно вызывала дискомфорт. Он смотрел на меня, как на младенца, который только постигал глубину окружающего мира.
— Я знаю, — сказал он спокойно. А меня прошибло в пот. Что значит «знаю»?
— Простите? — спросил я удивленно, чуть вскинув брови.
— Прощаю, — мягко ответил Скворцов, продолжая улыбаться.
— Что вы имели ввиду? — уточнил я, потому что это «я знаю» не выглядело, как насмешка. Это полноценное уверенное «я знаю».
Маг вздохнул, закатив глаза, словно ему было лень объяснять очевидные вещи ребенку.
— Я имел ввиду, молодой барон, что знаю о вашей болезни. Знаю, что с вами происходит. И хочу лишь предостеречь — механизмы вам не помогут. А значит и соваться в Петербург вам нет никакого смысла. Поберегите здоровье.
Новость словно льдом окатила.
— Что значит не помогут? Наука всегда спасала людей даже из самого незавидного положения, — ответил я.
— Именно эта наука, которую вы рьяно защищаете, и загнала вас в ситуацию, в которой вы находитесь, — ответил Скворцов, подперев голову ладонью.
Хотелось что-то быстро ответить, но выражаясь на языке одной настольной игры, мне поставили «шах». Аргумент железный, который напрочь очерняет всю идею прогресса, которую я пытался продвигать.
— Это единичный случай из многих миллиардов, — нашелся я.
— Безусловно, — усмехнулся рунный маг. — Я не говорю, что наука зло. Ни в коем случае. Лишь подчеркиваю, что способ, которым вы хотите решить проблему — не сработает. И то, что в зоне Дикой Руны вам делать нечего.
— Дикой Руны? — тут же уцепился мой мозг за новый термин, который явно был недостающим пазлом в загадка с Санкт-Петербургом.
Мэтр Скворцов поджал губы, словно не собирался мне озвучивать эту мысль и допустил ошибку. Теперь я загнал его в угол.
Шах. И мат.
Он отрицательно покачал головой.
— Рано, — сказал он, дотронувшись до моего лба кончиком указательного пальца. Картинки пронеслись перед глазами, как стадо лошадей. Падение. Белое пространство. Поляна. Висящий в воздухе камень, испещренный древними письменами. — Пока не научитесь видеть, молодой барон, там вам делать нечего. Дикая Руна не просто так ею зовется. И не каждый способен с нею совладать. Научитесь зреть, юноша, а затем вернемся к этому разговору.
Только сейчас я заметил, что все это время Скворцов обращается ко мне на вы, хотя тогда на площади он абсолютно спокойно говорил мне «ты». Дань уважения титулам?
— Урок второй, — озвучил мэтр Скворцов, сделав пас рукой. — Руны.
Перед моими глазами в воздухе возникли светящиеся знаки, хаотично парящие над столом. Они крутились, словно трехмерные, вращались и медленно плыли в пространстве куда вздумалось.
— Магам нашей планеты было известно всего десять рун. С их помощью человек может общаться с магией. В противном случае она не отвечает на твои желания. Недостаточно хотеть, чтобы огненный шар двигался быстрее, барон. Нужно найти ключ, который заставит его это сделать. Понимаешь, о чем я?
Я вспомнил как тогда на стене заставил шарик попасть четко в мешок. События слегка перемешались, но чувство жжения в груди и настойчивое желание как-то исправить положение — помнились отчетливо до зубного скрежета.
— Да, — сказал я прямо.
— Недостаточно хотеть создать огненный шар, — сказал он, развернув кисть ладонью вверх и открыв ее. Пустая длань. Гладкая кожа. — Нужно знать ключ, чтобы заставить энергию двигаться так, как тебе надо.
Одна из рун, парившая в воздухе, сверкнула оранжевым цветом, после чего в руке Скворцова возник маленький огненный шарик. Он завораживающе крутился вокруг своей оси.
— Недостаточно желать, чтобы он двигался быстрее, — огонек плавно стал двигаться вокруг руки волшебника, словно змея. — Барон, я хочу, чтобы вы меня услышали. Магии. Нужно. Сказать.
Снова вспышка. Красный огонек стал крутиться вокруг ладони Скворцова с сумасшедшими оборотами. Он разогнал его до такой скорости, что огонек описывал беспрерывное кольцо.
Я наблюдал за мельтешащим огоньком, внимательно слушая мэтра. Шестеренки механизма в голове щелкали, сопоставляя факты.
— А чтобы сказать, я должен сначала увидеть, верно?
— В вашем случае, барон, все немного иначе, — сказал маг, резко захлопнув ладонь и замкнув в ней огненный шар. — Вы уже можете общаться с магией на ее языке, но, чтобы это было стабильно, и вы ненароком не устроили огненный ураган, вам надо…
— Узреть. Я понял, — сказал я, вздохнув.
— Именно. Смею предположить, — усмехнулся он, смягчившись взглядом, — что Хмарское пока не дало вам такой возможности.
Перед глазами пронеслись картины руин, которые монарх Алексей Петрович любезно мне даровал за заслуги перед государством. На тебе, боже, что мне негоже.
— Нет, — ответил я коротко. — Дел невпроворот.
— Что ж, — ответил Скворцов, медленно поднимаясь со стула, скрипя суставами. — Пойдемте.
— Куда? — удивился я.
— В Хмарское. Куда ж еще?
Улицы Великого Новгорода
Предводитель хламников северных земель по кличке Кречет двигался к выходу из города. В его желудке бултыхалось недавно выпитое пиво, вызывая острое желание справить нужду. Мужчина жалел, что не сделал этого в корчме, но и долго оставаться в компании молодого барина ему тоже не хотелось.
Слишком болезненные воспоминания вскрыл он, как гнойный нарыв, что никак не мог найти прорвать.
Слишком свежи были эмоции и чувства, которые он испытывал, когда его люди один за одним уходили вглубь города, не отзываясь на имя и агрессивно реагируя на попытку оттащить их прочь.
Но несмотря на это, Иван никак не мог выбросить из головы лишь одну фразу барона: «что, если они живы? Что если им можно помочь?».
Спустя несколько часов пешего хода, Кречет добрался до временного лагеря. Самые обычные палатки из шкур диких зверей, которые прекрасно справлялись с главной задачей — укрыть от дождя и ветра. Пустые повозки стояли на окраине стоянки ровным рядом.
В самом лагере горел костер и готовилась скромная пища.
Не сказав никому ни слова, Кречет прошел в свою палатку и лег на лежанку, прикрыв глаза руками. Мигрень одолела его невовремя.
Пускай веки и были закрыты, но предводитель хламников то и дело видел лица ушедших за Шепотом товарищей. Он помнил каждого из них по имени. Барон был прав. Иван их не просто помнил, а действительно носил высеченными на сердце, словно на камне.
В какой-то момент он провалился в вязкую и душную дрему, пока рывком не поднялся с лежанки, потому что в ушах звенел крик Алисы, что пыталась оттянуть своего супруга, уходящего по полуразрушенной улице.
Иван растер лицо руками, прогоняя тяжелую сонливость. Солнце почти село за горизонт, когда он вышел из палатки и осмотрелся.
Что, если они живы? Что, если им можно помочь?
С тех пор прошло несколько месяцев. Ни один человек не может протянуть так долго без еды и воды, но… что, если они действительно живы и им можно помочь?
Сунув ногу в стремя, Иван схватился руками за седло и вскочил на коня. Он точно знал, что Хмарское не так далеко от их стоянки. И еще точнее — как туда добраться.
Глава 15
15
Хмарское. Поместье барона Александра Кулибина. День.
— Н-да-а… — протянул маг, глядя на руины старого господского дома. — Все еще куда хуже, чем я помню.
— Стесняюсь спросить, — сказал я с хохотом, — а ваше «помню» — это сколько лет назад?
— Да лет пятьдесят! — весело ответил Скворцов, рассматривая с козлов остатки былого величия. — В последний раз я тут был, когда предыдущий владелец еще голову носил на плечах, а затем только проездом.
Михалыч потянул за узду, направляя лошадей прямо в ворота, чтобы въехать во двор, который, к слову, уже малость преобразился. Мои люди, которых я до сих пор не мог начать именовать просто крестьянами, начали наводить порядки.
Убрали старый мусор в виде опавшей листвы, комьев грязи и пожухлых сорняков, что пробились через брусчатку. Сгребли сухие ветки и аккуратно сложили под старый дровник, в котором по сей день лежали нарубленные дрова. Что-то подсказывало мне, что они давно превратились в труху и не были пригодны к использованию.
С другой стороны, камина у меня сейчас тоже не было.
Михалыч снова дернул поводья, направляя лошадей к главному ходу у поместья, чтобы выгрузить две палеты досок.
— Василь! — окликнул я мужчину.
— Да, ваше Благородие! — тут же отозвался он.
— Бери всех мужчин, нужно разгрузить повозку!
— Уже идем!
Он принялся созывать всех, кого видел рядом, а я тем временем спустился с козел и подошел к задней части телеги, чтобы открыть борт. Выдвинув два засова, я опустил заднюю ляду, чтобы удобнее было стягивать брус. И чтобы не терять время, я принялся снимать то, что лежало ближе всего, потому что работы предстояло много.