Лестница, ведущая из административного здания на поверхность, казалась бесконечной. Каждая ступенька — как Голгофа. Мышцы ног отказывали, превратившись в налитые свинцом, непослушные колоды.
Руки, сжимавшие гладкий, холодный корпус три-дэ дрожали от нечеловеческого напряжения. Правая рука горела так, будто в ней действительно бушевал пожар, черные узоры на коже пульсировали в такт бешено колотящемуся сердцу. Я стиснул зубы, чувствуя, как соленый пот заливает глаза, как каждый вдох обжигает легкие.
Рядом, тяжело дыша, пыхтели Иван и Игнат. Их лица, перепачканные грязью и потом, были искажены гримасами напряжения. Мы тащили эту проклятую машину, этот осколок былого величия, который мог стать нашим спасением или нашей могилой, вверх, ступенька за ступенькой.
На середине пути, когда силы были уже на исходе, когда казалось, что еще один шаг — и мы рухнем, не в силах подняться, сверху, из проема, залитого дневным светом, донесся топот ног и отчаянные крики.
— Держитесь! Мы здесь!
Миша! Молодой хламник, которого мы оставили наверху, и еще несколько бойцов из отряда, что остались наверху. Они услышали гул, доносившийся из-под земли, этот нарастающий, зловещий звук, предвещающий неминуемую катастрофу.
А затем, видимо, и голос ИсКина, который, несмотря на свою «свободную директиву», решил все же добавить драматизма в наши последние минуты.
«ПЯТЬДЕСЯТ СЕКУНД ДО АННИГИЛЯЦИИ», — прокомментировал он прямо из выносимой нами машины.
Они кинулись к нам на помощь, не раздумывая. Свежие силы, не измотанные подъемом из недр бункера, оказались как нельзя кстати. Миша и еще двое воинов — они подхватили принтер, перераспределяя вес, давая нам с вымотанными бойцами возможность хотя бы на мгновение перевести дух, сделать судорожный глоток воздуха.
Эта лестница была шире, чем та, что вела из зала с «Фениксом». Теперь мы могли тащить его всемером, распределив нагрузку. Но времени это почти не экономило. Громоздкая машина цеплялась за выступы, ее гладкий корпус выскальзывал из вспотевших рук.
Мы вывалились на поверхность, вдыхая свежий, прохладный воздух, который после спертой атмосферы бункера показался почти целебным. Но расслабляться было некогда.
— Уносим ноги! — гаркнул я, не отпуская свою часть драгоценной ноши. — Дальше! Как можно дальше!
«ТРИДЦАТЬ СЕКУНД».
Выйдя из полуразрушенного здания и оказавшись на улице, я чуть не ослеп. Осеннее солнце, пробивавшееся сквозь полу-лысые деревья больно било по глазам. Но надо было двигаться дальше. Еще дальше.
Мы неслись по знакомой уже тропе, перепрыгивая через корни, продираясь сквозь кусты. Лошади, оставленные у оврага, тревожно ржали, чуя нашу панику, чуя приближающуюся беду. Хорошо, что они остались там, немного в стороне от прямого эпицентра.
Я искренне, почти по-детски, надеялся, что протокол самоуничтожения этого чертова «Феникса» не подразумевает полноценный ядерный взрыв бункера. Потому что если это именно то, чего я подспудно опасался все это время, то все наши усилия были напрасны. Останется только, как в том старом, бородатом анекдоте, вытянуть руки перед собой этот чертов принтер, чтобы расплавленный металл не капал на казенные сапоги…
Десять.
Мы бежали, не разбирая дороги, подгоняемые страхом и адреналином. Сердце колотилось, словно сумасшедшее, гудело в ушах. Или это гул, который доносился от подземного комплекса даже сюда?
Девять.
Как можно быстрее, выжимая из себя последние силы.
Восемь.
Дальше в лес, туда, где стволы деревьев могли бы хоть немного прикрыть от ударной волны.
Семь.
Как можно дальше от этого проклятого бункера, от этого саркофага ушедшей эпохи.
Шесть.
Пять.
Четыре.
Три.
Я оглянулся на бегу, инстинктивно, зная, что это бесполезно, но не в силах противостоять этому желанию — увидеть…
— НА ЗЕМЛЮ!!! — мой крик потонул в нарастающем гуле.
Один.
Взрыв.
Глава 2
Громыхнуло.
Не так, как я ожидал. Не оглушительный рев ядерного апокалипсиса, не слепящая вспышка, испепеляющая все на своем пути. Нет. Это был другой звук — глубокий, утробный, словно сама земля издала предсмертный всхрип.
На том месте, где еще мгновение назад находился вход в административное здание, скрывающее под собой проклятый бункер, земля вздыбилась. Деревья, остатки полуразрушенных строений, куски бетона и арматуры — все это подскочило вверх, метров на десять, не меньше, словно невидимая гигантская рука швырнула их в небо.
Секунду они висели в воздухе, образовав причудливую, хаотичную скульптуру из обломков, а затем с оглушительным грохотом рухнули обратно, поднимая в воздух тучи пыли, земли и мелких камней.
Видимо это и была директива «самоуничтожения». Полное обрушение подземного комплекса. Взрыв, который уничтожил все, что там хранилось. Жаль, столько всего не успели осмотреть…
Я лежал на земле, прижимаясь к влажной, холодной почве, все еще оглушенный взрывом, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось где-то в горле, в ушах стоял звон. Вокруг стонали и откашливались мои спутники, поднимаясь на ноги, отряхиваясь от пыли и грязи.
— Все… все целы? — прохрипел я, с трудом поворачивая голову.
— Вроде… да, — донесся откуда-то сбоку голос Ивана, такой же хриплый и неуверенный. — Кажется, пронесло…
И только я успел подумать, что худшее позади, что мы вырвались из этого ада, как земля под нами снова дрогнула. На этот раз не от взрыва. Это было что-то другое.
Я с трудом поднялся на колени, опираясь на ствол ближайшего дерева, и посмотрел в сторону бункера. То, что я увидел, заставило кровь застыть в жилах.
Земля… земля уходила вниз. На том месте, где только что громоздились обломки, теперь зияла огромная, черная дыра, быстро расширяющаяся, словно разинутая пасть неведомого подземного чудовища. Края провала осыпались, увлекая за собой деревья, кусты, остатки строений. Все это с глухим рокотом исчезало в ненасытной черноте.
Но и это было еще не все. От основного провала, словно щупальца гигантского океанического чудовища, во все стороны поползли трещины. Они расширялись, углублялись, превращаясь в узкие, но глубокие рвы, которые с невероятной скоростью двигались по земле, пожирая все на своем пути.
На лбу выступил холодный пот, когда я увидел, как один из таких «рукавов» провала, извиваясь, как гигантская змея, двинулся прямо в нашу сторону.
Он был уже метрах в пятидесяти, и расстояние это сокращалось с каждой секундой.
— Бегом! — рявкнул я, голос мой сорвался на хрип.
Я вскочил на ноги, забыв про боль, про усталость, и кинулся к тому месту, где мы бросили многострадальный принтер, когда падали на землю перед взрывом.
— Хватаем эту хреновину и уносим ноги! Живо!
Мой крик, кажется, вывел остальных из ступора. Они тоже увидели приближающуюся катастрофу, и на их лицах отразился тот же ужас, что и на моем. Никто не задавал вопросов, никто не спорил. Инстинкт самосохранения, самый древний и самый сильный, гнал их вперед.
Мы снова подхватили принтер. Он казался еще тяжелее, чем раньше, или это просто силы нас покидали. Но мы тащили его, упрямо, отчаянно, спотыкаясь о корни, продираясь сквозь кусты, подальше от этого разверзающегося ада.
Провал был уже совсем близко. Я слышал его рокот, его голодный, чавкающий звук, с которым он пожирал землю. Краем глаза я видел, как рушатся деревья, как исчезают в черноте целые участки леса. Это было похоже на оживший кошмар, на сцену из фильма-катастрофы, только спецэффекты были до ужаса реальными.
— Туда! — крикнул Иван, указывая на небольшой холм, поросший редкими соснами, который возвышался чуть в стороне от нашего пути. — Наверх! Может, там нас не достанет!
Мы рванули к холму, из последних сил таща за собой проклятый «Феникс». Подъем был крутым, ноги скользили по мокрой траве и осыпающейся земле. Принтер цеплялся за камни, норовил вырваться из рук. Я чувствовал, как горят легкие, как бешено колотится сердце, как подкашиваются ноги от усталости и напряжения.
Нужен был последний рывок. Находясь с низу, я толкнул принтер изо всех сил вперед, чтобы он оказался выше меня. За время переноски я успел заметить, что его корпус довольно легко переносит царапины. А вернее сказать, что их не оставалось от слова совсем.
— Вперед! — выдавил я хрипло и ощутил, что земля ушла из-под ног.
Мир на мгновение изменился в пространстве. Я ощутил, что больше не ощущаю уверенности в своей стойке, что небо как-то резко изменило угол относительно моего взгляда. Что лица людей, которые уже успели взобраться на холм, исказились в гримасе ужаса, шока и страха.
Я увидел, как Иван, отчаянно рискуя, кинулся ко мне, как Руслан схватил его одной рукой за ноги, а второй рукой уцепился за ствол рядом стоящего дерева. Признаюсь честно, в тот момент я видел все, словно в пресловутом «слоу-мо», которым любили грешить все кинорежиссеры моего тогдашнего времени.
Уже потом я смог про себя проанализировать насколько браво и резво среагировали хламники. Все случилось явно не сговариваясь. Отработанная операция «спасти барона Кулибина».
Иван схватил меня за руку, вися чуть ли не на две трети со мной в провале.
— Держу, — выдавил он из себя, ухватившись обеими руками за мое предплечье. Я схватился для пущей крепости своей раненой рукой, хотя толку от этого было мало.
Лицо Ивана раскраснелось, вены выступили на лбу, глаза налились кровью. Было видно, что усилия, которые он прикладывает после такого дня, чтобы меня не упустить в черноту под нами — были невероятными.
Я аккуратно отпустил взгляд. Под ногами была не просто пустота, а чернушная прогалина, дна которой я не то, что не видел, а даже страшно представить, насколько она уходила вниз.
— Тяните! — крикнул я одновременно с Иваном. Как-то так синхронно получилось тоже.
И нас потянули.
Рывок был такой силы, что у меня на мгновение потемнело в глазах. Я почувствовал, как скрипят мышцы в плече, как натягиваются сухожилия. Тело, уже измотанное до предела, отказывалось подчиняться, но воля… воля цеплялась за жизнь, за руку Ивана, за эту последнюю, отчаянную возможность выбраться.