— Я постарался поскорее забыть тот неприятный инцидент.
— А я тебе напомню, — не унимался Идрис, его голос начал набирать свои обычные язвительные нотки. — Напомню, как нас чуть не разорвало на мелкие, не очень симпатичные кусочки. Напомню, как из-за твоего гениального плана мы потеряли двоих, а потом еще и нарвались на этого сумасшедшего графа и мальчишку-пироманта! Так вот, у меня один простой вопрос, о великий стратег: как ты собираешься противостоять этой силе вновь? У тебя есть новый план? Или мы снова будем импровизировать, надеясь, что в этот раз нам повезет больше?
К’тул остановился и медленно повернулся к Идрису. Его выцветшие глаза смотрели на целителя долго, безразлично, словно на особенно назойливую муху.
— Знаешь, Идрис, в чем принципиальная разница между мной и тобой?
— В том, что я еще не дышу на ладан и не рассыпаюсь в прах при каждом резком движении? — не упустил случая съязвить целитель.
— Это разница, но не принципиальная, — с абсолютным, почти нечеловеческим спокойствием ответил К’тул. — А все дело в том, что пока ты гундишь, скулишь и жалуешься на судьбу, я ищу варианты. Варианты стать сильнее. Варианты найти обходной путь к неприступному. Варианты, которые позволят нам взять то, что принадлежит нам по праву. Именно поэтому я разработал ментальную защиту. Помнишь ту рыжую девчонку, которую мы похитили?
— Ну? — спросил Идрис через губу.
— Баранки гну. Она была наделена даром, если ты этого не забыл, — менторским тоном продолжал старик. — И ей удавалось сдерживать влияние Шепота. Все то время, что мы с ней шли и немного после — я тщательно изучал ее Дар. И нашел способ повторить этот трюк. Я назвал это «магическим отражателем». Как бы сказали люди из прошлой довоенной эпохи: «экранирование». Способность отражать эту назойливые магические волны.
— И как работает твое, — он исказил голос, стараясь передразнить К’тула, — «охренирование» должно нам помочь?
Старик лишь стукнул посохом о землю, после чего изогнул губы в такой паскудной ухмылке, что у Идриса отпало все желание вести с ним беседу. Ближайшие лет пять. А лучше десть.
— Увидишь.
В тот самый день, когда троица магов-ренегатов наконец подошла к зоне влияния новой Дикой Руны, где-то далеко на западе Радомир Свирепый, окончательно уставший от философских размышлений, пнул ногой своего главного стратега (который как раз пытался доказать, что если привязать к осадной лестнице достаточное количество кур, то она, возможно, полетит) и отдал своей орде долгожданный приказ наступать в сторону Старой Руссы. Вселенная, как это часто бывает, решила устроить все представления в один день, не особо заботясь о комфорте зрителей.
К’тул, Идрис и Фтанг стояли на краю очередного унылого каменистого плато. Впереди, в легкой дымке, виднелись очертания того, что когда-то было городом. Сейчас это больше походило на гнилые зубы в пасти давно умершего великана.
— К’тул, — пробасил вдруг Фтанг, отвлекаясь от очень важного занятия — попытки засунуть себе в ноздрю небольшой, но очень интересный камушек. — Я что-то чувствую.
Старик медленно поднял голову и смерил своего огромного, но, как правило, очень недалекого спутника долгим, изучающим взглядом. Обычно, когда Фтанг говорил, что он «что-то чувствует», это означало либо приближение обеда, либо то, что он забыл, как объяснить чувство голода. Но в этот раз… в этот раз в его маленьких, поросячьих глазках не было обычной гастрономической тоски. Была… тревога?
Да. Фтанг, при всей своей интеллектуальной незамутненности, обладал одним уникальным даром. Он был как барометр. Очень большой, мускулистый и не очень умный барометр, но тем не менее.
Его чувствительная натура, не обремененная сложными мыслительными процессами, улавливала магические вибрации так же легко, как он улавливал запах жареной курицы за километр. И прямо сейчас его внутреннее чутье, куда острее, чем у К’тула и куда более точное, чем вечное нытье Идриса, уловило первые, едва заметные нотки Шепота. Предвестника новой Дикой Руны.
— Идем, — коротко бросил К’тул и первым шагнул в сторону руин.
Город встретил их молчанием и запустением. Это был не тот величественный, пусть и мертвый, мегаполис, как Старый Город. Нет. Это было нечто поменьше, поскромнее, но от этого не менее удручающее.
Каменные многоэтажки, эти уродливые коробки, которые люди в прошлом почему-то считали верхом архитектурной мысли, стояли, как ряды надгробий. Их стены, когда-то бывшие серыми, теперь были покрыты зеленым ковром из мха и плюща.
Из выбитых окон, словно кишки из вспоротого брюха, свисали гирлянды каких-то лиан. А на крышах, пробив бетон и рубероид, росли самые настоящие деревья, их корни, как щупальца, оплетали всю конструкцию, медленно, но верно разрушая ее.
По улицам, заваленным мусором и обломками, были разбросаны ржавые остовы автомобилей. Эти железные черепахи, когда-то бывшие символом скорости и прогресса, теперь лежали на боку, на крышах, уткнувшись носами в землю, их колеса давно сгнили, а из-под капотов росли кусты и даже грибы. Фтанг с интересом пнул один из таких остовов. Тот с жалобным скрипом развалился, подняв облако рыжей пыли.
— Хлипкие, — вынес свой вердикт великан.
Они шли по этому мертвому городу, и с каждым шагом едва уловимый Шепот в головах становился все настойчивее. Идрис то и дело морщился и тряс головой, словно пытаясь вытряхнуть из ушей назойливую муху. Фтанг же, казалось, его не замечал, с любопытством разглядывая руины.
— Неужели твое… «охренирование»… не работает? — съязвил Идрис, обращаясь к К’тулу.
— Работает, — проскрипел старик. — Оно не убирает Шепот полностью. Оно создает… фон. Белый шум, если угодно. Позволяет не вслушиваться, не поддаваться. Так что перестань скулить и сосредоточься на фоне. Или думай о чем-нибудь приятном. О жареной курице, например.
Они брели по этому кладбищу цивилизации еще около часа, пока наконец не вышли на центральную площадь. И здесь, посреди потрескавшихся бетонных плит, из которых упрямо пробивались маки, они увидели его.
Кристалл.
Только… это была скорее пародия. Жалкая, почти карикатурная копия того величественного, внушающего трепет черного монолита, что стоял в Старом Городе. Этот был маленьким. Ну, то есть, совсем маленьким. Размером с хорошую тыкву, не больше. Он торчал из земли криво, словно молочный зуб, который вот-вот выпадет. И цвет у него был не глубокий, поглощающий свет, черный, а какой-то мутно-серый, с грязными разводами.
Даже Шепот, исходивший от него, был каким-то… вялым. Не давящим, не сводящим с ума, а скорее просто назойливо-раздражающим, как жужжание комара летней ночью.
Троица замерла, разглядывая это недоразумение.
— И… это все? — первым нарушил тишину Идрис. В его голосе звучало такое глубокое, такое всеобъемлющее разочарование, что казалось, он вот-вот заплачет. — Мы тащились через полмира, сражались с рукерами, терпели твое занудство ради… вот этого⁈
— Он какой-то… несерьезный, — поддержал его Фтанг, с сомнением разглядывая кристалл. — Мой валун и то посолиднее выглядел.
К’тул молчал. Он медленно подошел к кристаллу, обошел его со всех сторон, даже постучал по нему своим посохом. Кристалл отозвался глухим, невнятным звуком, словно был сделан не из камня, а из прессованной бумаги.
— Да, — наконец произнес старик, после чего ударил по кристаллу острием посоха. Во все стороны прыснули синеватые магические искры, после чего кристалл пошел мелкими трещинами и рассыпался.
Перед троицей показался маленький камушек. Размером не более, чем спичечный коробок. К’тул присел, треща коленями, после чего подобрал камушек в руку, который тут же отозвался в его ладони мягкой вибрацией.
— Дай свой стилет, — обратился он к Идрису.
Целитель недовольно фыркнул, но выудил из пол своей мантии клинок и протянул старику. Тот с невозмутимым видом надсек пучку указательного пальца и прикоснулся к маленькому камушку, который мгновенно впитал каплю крови, словно голодный котенок.
Старый маг улыбнулся.
— Работает. Вот и замечательно.
— И что теперь? — уточнил у него Идрис, наблюдавший за всей процедурой с легко считываемым скепсисом на лице. — Мир падет перед нашими ногами?
— Нет, — отозвался К’тул. — Не так сразу. Как я уже говорил, для начала, нам нужно насытить Сердце кровью. А где ее взять вдоволь, если не на поле брани?
Идрис посмотрел на К’тула, затем на Фтанга, затем снова на К’тула.
— Ты явно сошел с ума. Сбрендил. Слетел с катушек. Ты спятил, К’тул.
Лицо старика снова расплылось в широкой, но в этот раз в очень довольной улыбке.
— Можешь говорит, что хочешь. Но только помни, что мои планы всегда завершались удачно. Даже, если первый план катился в тартарары, запасной приводил к успеху. Идем. У нас впереди длинный путь.
— А мне дадут снова помахать валуном? — поинтересовался Фтанг. — А те маленькие зверята выйдут к нам поиграть?
Идрис скрипнул зубами.
Глава 13
Это стало забегом. Еще более безумным, чем все предыдущие. Забегом со слухами, о неминуемо приближающейся орде Радомира Свирепого. Для всех нас. Для меня, для хламников, для моих крестьян, для воинов, для обоих царей. Наш едва зародившийся союз был брошен в огненный котел войны, даже не успев толком осознать свое единство.
Первым делом пришлось перевезти «Феникс». Притащить его в Новгород было самой рациональной идеей из всех. Держать в Хмарском — далеко для поставок. Везти в Руссу — слишком опасно. А его производственные мощности нужны максимально близко к наличным ресурсам обоих городов и окресностей.
Выслушав мои доводы, Алексей Петрович выделил мне просторный, крепкий каменный дом в ремесленном квартале Великого Новгорода, с прилегающей к нему большой мастерской и огороженным двором. Идеальное место.
Переезд был целой операцией. Мы грузили черный куб на самую прочную повозку, укутав его в несколько слоев войлока и шкур. Солдаты Романовича и Долгорукова обеспечивали сопровождение. Их суровые лица и обнаженные мечи распугивали любопытных зевак.