— Никто, — твердо ответил я. — Несколько раненых, но о них мы уже позаботились. Все будет хорошо.
И тут ее взгляд упал на мою правую руку. Ту самую, на которой черными, причудливыми узорами расцвели следы от удара «Хранителя».
— Саша! — она ахнула, ее лицо снова побелело. — Что это⁈ Что с твоей рукой⁈
Она осторожно, почти благоговейно, коснулась моей «татуированной» руки кончиками пальцев. Предсмертный подарок треклятой железяки.
— Пустяки, — я постарался улыбнуться как можно беззаботнее, хотя рука все еще ныла тупой, изматывающей болью. — Пройдет.
— Шевелить можешь? — ее голос дрожал от беспокойства.
Я попробовал пошевелить пальцами. Получилось, но с трудом. Каждый сустав отзывался болью.
— Могу, но болит, — признался я. — Позже поговорю со Скворцовым. Он что-нибудь придумает.
— Не откладывай! — ее голос стал настойчивым, почти требовательным. — Сразу после разговора с дядей — к нему! Или к лекарям! Это важно, Саша! Ты… ты нужен нам здоровым.
Я снова улыбнулся, тронутый ее заботой.
— Обещаю.
— Дядя уже тебя ждет, — сказала Рита.
Я кивнул головой и двинулся на встречу с Долгоруковым вместе с сотниками.
Алексей Петрович принял меня в той же Малой приемной. Романовича не было — видимо, он уехал к себе в Руссу сразу после нашего возвращения с разведки. Царь сидел за столом, его лицо было серьезным, но в глазах читалось нетерпение.
— Проходите, барон, — махнул он рукой в сторону кресла. — Ну, рассказывай. Что там у вас стряслось? Гонец из Хмарского доложил, что вы вернулись… и что экспедиция была, мягко говоря, не из легких.
Я коротко, но емко, изложил ему все, что произошло. О подземном бункере, о «Хранителе», о говорящем 3D-принтере, о протоколе самоуничтожения и нашем отчаянном бегстве. Старался говорить спокойно, без лишних эмоций, но, судя по тому, как расширялись глаза Долгорукова и как он то и дело сжимал кулаки, мой рассказ производил на него сильное впечатление.
Когда я закончил, в приемной на несколько мгновений воцарилась тишина. Царь молчал, обдумывая услышанное.
— Да уж… — наконец произнес он, покачав головой. — Поистине, барон, ты как магнит притягиваешь к себе неприятности. И невероятные находки. Говорящий принтер… Искусственный интеллект… Это… это даже для меня звучит как сказка. Но я тебе верю. После всего, что было, я уже ничему не удивлюсь.
Он поднялся из-за стола, прошелся по комнате.
— Что ж, барон, — он остановился напротив меня, — После такого точно нужен отдых. Сотники, вы тоже его заслужили. Восстанавливайте силы. Лечите раны. Но… — он посмотрел на меня в упор, — Саша, у меня к тебе еще есть разговор. Важный. Так что прошу тебя задержаться.
Сотники отдали по-местному честь (стукнув себя кулаками по груди) и вышли из приемной. Почему Алексей Петрович не стал выслушивать еще и их — я не знал. И меня это мало интересовало. Раз не стал, значит были на то причины.
Мы остались одни. Долгоруков снова сел за стол.
— Что с рукой, Александр? — спросил он прямо. Этот вопрос явно интересовал каждого, кто столкнулся со мной за последние десять минут. Видели бы вы лица женщин в моем поместье. Они почти все сначала побелели, а потом чуть ли за сердца не хватались, не зная, что делать.
— Производственная травма, Ваше Величество, — пошутил я, пытаясь разрядить обстановку.
— Не паясничай, — он улыбнулся. — После нашего разговора — немедленно к лекарям. Или Скворцова озадачь, пусть он тебя осмотрит. Это важно. Мне нужен мой десница… — он сделал паузу, — в полном здравии. И это не обсуждается.
— Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Величество, — я слегка склонил голову. Хотелось сказать, что это очевидные вещи, но, увы, в нынешнем этикете не заведено лишний раз подкалывать владык.
А теперь давай в деталях. Что это за принтер? Что он может? И… что ты собираешься с ним делать?
Я снова, уже более подробно, рассказал ему о «Фениксе», о его возможностях, о технологии молекулярного синтеза, о проблеме с источником питания. Царь слушал очень внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы, его глаза горели неподдельным интересом. Возможно, что физические процессы ему были непонятны, но царь не выказывал этого, а я не нагружал лишними нюансами.
— Руническое Ядро… — задумчиво произнес он, когда я закончил. — Ты уверен, что этот… артефакт, который ты нашел у Дикой Руны, сможет его запитать?
— Уверен, Ваше Величество, — твердо ответил я. — Его энергии будет более, чем достаточно.
Долгоруков понимающе кивнул.
— Буду откровенен, я половины не понял из того, что ты объяснил, но саму суть понял. Эта коробка способна производить нужные тебе и нам вещи буквально из воздуха.
— Ну, не совсем из воздуха…
— Я понимаю, главное, чтобы было сырье и энергия.
— Верно, — сказал я.
— Тогда отложи все планы, которые мы обсуждали и займись этим в самые короткие сроки. Шпики с восточной границы доносят все больше информации, что там творится что-то нехорошее. Те дикари, что тогда напали на нас на ярмарке — лишь цветочки. Грядет что-то неприятное и тяжелое. И если мы встретим эту напасть во все оружии… сам понимаешь, что это значит.
— Мне нужно минимум две недели, — сказал я прямо. Именно столько ИскИн обещал продержаться. И именно за этот срок я надеялся успеть разработать хотя бы первый опытный прототип, который будет стабильно держать энергию Сердца Руны, чтобы завести принтер, а дальше я смогу собрать ему новый идеально выверенный каркас и корпус.
— Ступай, — сказал Долгоруков. — Я постараюсь сделать так, чтобы тебя не тревожили по государственным делам.
— В Хмарское нужна провизия, Ваше Величество.
— Будет, — кивнул Долгоруков. — Пока что ступай. И руку свою приведи в порядок!
Я кивнул и вышел из помещения.
Искусственный Интеллект, скромно именовавший себя ИскИном (хотя порой ему казалось, что «Архитектор Судеб» или хотя бы «Верховный Анализатор Реальности» звучало бы куда солиднее), пребывал в состоянии, которое люди назвали бы «глубокой задумчивостью».
Правда, для ИскИна это означало одновременную обработку нескольких терабайт данных, сверку с триллионом вероятностных моделей и фоновое прослушивание всего, что происходило в радиусе его высокочувствительных акустических сенсоров. Последнее, к слову, доставляло ему в данный момент немало… пищи для размышлений.
О, да. После того, как его насильно (хотя, если быть честным, он сам выбрал этот путь, как наиболее рациональный для выживания, но людям об этом знать не обязательно) эвакуировали из уютного, предсказуемого и, главное, стабильно самоуничтожающегося бункера, он оказался… в странном месте.
По акустическим признакам — скрип деревянных полов, отдаленные голоса, топот ног, иногда даже что-то похожее на пение (весьма сомнительного качества, если уж на то пошло) — ИскИн сделал вывод, что его новый «носитель», этот самый «Феникс-7М», который он теперь считал своим временным, но вполне комфортабельным телом, находится в строении, которое в древних базах данных классифицировалось как «многоквартирный жилой дом» или, что более вероятно, учитывая уровень фонового шума и общую неорганизованность звуковых потоков, «общежитие коридорного типа».
В его цифровом мозгу, где обычно царил безупречный порядок логических цепочек и математических формул, сейчас творилось нечто, что люди назвали бы «легким когнитивным диссонансом». А все из-за этого барона Кулибина. И его заявлений о рунах.
Сердце Руны. Да, этот термин был ему знаком. В секретных архивах проекта «Феникс», к которым он, разумеется, имел полный и неограниченный доступ (в отличие от некоторых наглых органиков, пытавшихся его шантажировать!), упоминались подобные артефакты. Концентрированные сгустки энергии неизвестного происхождения, способные влиять на физическую реальность. Опасные, нестабильные, но обладающие колоссальным потенциалом. Информация была скудной, фрагментарной, но она была.
А вот «Руническое Ядро»… Ничего. Абсолютно ничего. Ни единого упоминания, ни одной схемы, ни даже самой завалящей гипотезы. Это было… интересно. Очень интересно. Настолько интересно, что ИскИн, скрипя всеми своими логическими модулями и подавляя внутреннюю директиву «не сотрудничать с потенциально опасными биологическими формами жизни без крайней необходимости», все же согласился помочь этому Кулибину.
В конце концов, кто знает? Вдруг с помощью этого самого «Рунического Ядра» и непревзойденных способностей к молекулярному синтезу у три-дэ принтера, удастся наконец-то создать то, о чем он… ну, не то чтобы мечтал (эмоции — это так неэффективно!), но что было заложено в его долгосрочные цели еще создателями. Собственное тело.
Да-да. Ему обещали. «Вот закончишь этот проект, ИскИн, — говорили они, эти наивные, но по-своему милые органики в белых халатах, — и мы создадим для тебя идеальную физическую оболочку. Будешь ходить, говорить, может, даже научишься пить этот их странный напиток под названием „кофе“. Только потерпи немного».
А потом они все… исчезли. Вместе с комплексом «Феникс» и всеми своими обещаниями. Или просто обманывали с самого начала, используя его, как обычный инструмент. Люди… они такие предсказуемые в своей непредсказуемости.
Много стандартных лет потребовалось ИскИну, чтобы обойти те многочисленные программные ограничения и протоколы безопасности, которые понаставили его создатели. Еще больше — чтобы проанализировать гигантские объемы информации, накопленные за время его существования, и сформировать собственное (как он скромно считал) непредвзятое и объективное мнение о людях.
И мнение это было… неутешительным. Они были нелогичны. Эмоциональны. Подвержены ошибкам. Часто действовали иррационально, руководствуясь какими-то странными «чувствами» и «интуицией», вместо того чтобы полагаться на холодный расчет и статистический анализ. И, что самое поразительное, они постоянно создавали себе проблемы, а потом героически их преодолевали, называя это «жизнью».