— Что ты видишь? — спросил Малк, не отрывая взгляда от огня.
— Всадника… стены… ворона, — медленно перечислил Олег.
Малк нахмурился:
— Я вижу то же самое. И ещё кровь, много крови. — Он поднял взгляд на князя. — Будь осторожен, Олег. Тень войны нависла над твоими землями.
— Войны с кем? — встревоженно спросил Олег. — С печенегами? С дреговичами?
— С братом, — тихо ответил жрец. — Дым показывает братоубийственную распрю.
Олег почувствовал, как холодок пробежал по спине. Братоубийство считалось одним из страшнейших преступлений, навлекающим проклятие богов.
— Нет, — твёрдо сказал он. — Я не подниму меч на брата. И Ярополк не сделает этого. Мы клялись отцу сохранять мир между собой.
— Клятвы даются легко, а забываются ещё легче, — вздохнул Малк. — Особенно когда речь идёт о власти. — Он бросил в костёр ещё одну горсть трав. — Но, может быть, ты прав. Может, знамения предупреждают, чтобы ты был готов предотвратить беду, а не стать её частью.
Они продолжили обряд. Малк воздавал почести богам, произнося древние молитвы, принося в жертву мёд и хлеб. Олег участвовал в ритуале, повторяя за жрецом священные слова, которые помнил с детства.
Когда основная часть церемонии была завершена, старик поднял над головой серебряный нож:
— Настало время скрепить союз с богами кровью, князь.
Олег протянул руку ладонью вверх. Малк сделал небольшой надрез, и несколько капель крови упали на алтарный камень.
— Кровь князя — лучший дар богам, — произнёс жрец. — Она связывает тебя с землёй и с предками. Помни об этой связи, Олег. Она даёт силу, когда всё остальное подводит.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и сумерки окутали капище таинственным полумраком. Огонь костра отбрасывал причудливые тени на лица идолов, словно оживляя их.
— Теперь нужно дождаться знака, что боги приняли наши дары, — сказал Малк, усаживаясь на камень.
Они сидели молча, глядя на угасающее пламя. Звёзды одна за другой появлялись на тёмном небе, складываясь в знакомые с детства созвездия. Ночь была тихой, лишь изредка нарушаемой уханьем совы или треском веток в лесу.
— Я помню, когда твоя бабка, княгиня Ольга, отомстила древлянам за смерть твоего деда, — внезапно заговорил Малк. — Мне было тогда немногим больше, чем тебе сейчас.
Олег напрягся. История о том, как Ольга жестоко отомстила древлянам за убийство мужа, не была его любимой темой разговора. Отчасти потому, что он чувствовал себя между двух огней — как внук Ольги и как правитель древлян.
— Она сожгла Искоростень дотла, — продолжил старик. — Многие погибли. Но знаешь, что удивительно? Она никогда не пыталась искоренить нашу веру. Даже после того, как сама приняла христианство. Она понимала, что вера — это душа народа, и вырвать её — значит убить сам народ.
— А теперь её внук Ярополк, говорят, склоняется к той же вере, — заметил Олег.
— Да, — кивнул Малк. — И если он решит навязать её всей Руси, начнётся смута. Особенно здесь, в древлянских землях, где память о старых богах сильнее, чем где-либо.
— Я не допущу этого, — твёрдо сказал Олег. — Каждый должен почитать богов по обычаям своих предков.
Малк одобрительно кивнул, но не успел ответить — в этот момент раздался пронзительный крик ворона. Огромная чёрная птица тяжело опустилась на алтарный камень, где ещё не высохла кровь князя.
— Вот и знак, — прошептал жрец. — Ворон — посланник Перуна и вестник войны.
Птица склонила голову набок, словно изучая людей своим блестящим глазом. Затем она хрипло каркнула три раза, взмахнула крыльями и исчезла в ночном небе.
— Три крика — три брата, — пробормотал Малк. — Один должен пасть, чтобы двое остались. Так гласит древнее пророчество.
Олег покачал головой:
— Я не верю в неизбежность судьбы, старче. Мы сами выбираем свой путь.
— Возможно, — не стал спорить жрец. — Но помни знамения, которые были нам сегодня: белый олень, образы в дыму и ворон на алтаре. Боги предупреждают, князь. Готовься к испытаниям.
Они спустились с холма в полной темноте, освещая путь факелами. Лес казался чужим и враждебным, полным неведомых опасностей. Олег чувствовал, как напряжены его плечи, словно ожидая удара в спину.
— Что мне делать, Малк? — спросил он, когда они были уже на подходе к крепости. — Как предотвратить братоубийственную войну, если она действительно грозит нам?
Старый жрец долго молчал, словно взвешивая слова:
— Укрепляй свою землю и дружину. Заключай союзы с соседними племенами. Но главное — будь готов к компромиссу. Иногда уступить в малом — значит сохранить большее.
— Уступить Ярополку? — нахмурился Олег. — В чём?
— В том, что не затрагивает честь и благополучие твоего народа, — пояснил Малк. — Власть — не самое ценное в мире, князь. Гораздо важнее сохранить мир и жизни людей, доверившихся тебе.
Олег задумался. Слова жреца звучали разумно, но в то же время противоречили всему, чему его учил отец. Святослав никогда не отступал, никогда не шёл на компромиссы. Для него власть и честь были неразделимы.
— Я подумаю над твоими словами, — наконец сказал он. — Но надеюсь, что знамения преувеличивают опасность. Может, это просто тревога из-за отсутствия вестей от отца?
— Может быть, — кивнул Малк, хотя в его голосе не было уверенности. — Скоро узнаем. Гонцы должны прибыть со дня на день.
Утро следующего дня встретило Олега неожиданной суетой во дворе крепости. Выйдя из терема, он увидел запылённого всадника, окружённого любопытными дружинниками и слугами.
— Что случилось? — спросил князь, подходя ближе.
Гонец, увидев Олега, спешился и поклонился:
— Вести от великого князя Святослава, господин! Хазарская держава разбита, Саркел и Итиль пали! Путь до самого Каспийского моря теперь открыт для русских купцов!
По двору пронёсся радостный гул. Олег почувствовал, как гордость за отца наполняет его сердце:
— Отличные новости! Отец возвращается в Киев?
Гонец замялся:
— Не совсем, князь. Великий князь ведёт дружину на запад, к Дунаю. Говорит, что земли болгар богаты и слабо защищены.
Олег нахмурился. Значит, слухи были правдивы — отец действительно стремится на Дунай. Возможно, и разговоры о переносе столицы не лишены оснований.
— Есть ли послание лично для меня? — спросил он.
Гонец кивнул и достал из-за пазухи небольшой свиток, запечатанный княжеской печатью:
— Вот, господин.
Олег развернул свиток и пробежал глазами несколько строк, написанных твёрдой рукой отца: «Сыну моему Олегу, князю древлянскому, приветствие. Укрепляй свою дружину и держи земли в порядке. Возможно, потребуется твоя помощь в дунайском походе. Будь готов выступить по первому зову. Святослав».
Краткое, по-военному чёткое послание. Ни слова о любви, ни упоминания о матери или братьях. Но Олег не ожидал иного — его отец никогда не был склонен к проявлению тёплых чувств.
— Есть ли вести о моих братьях? — спросил он у гонца.
— Я прибыл из Киева, — ответил тот. — Князь Ярополк готовит подкрепления для великого князя, как было велено. О князе Владимире из Новгорода вестей не было.
Олег кивнул и отпустил гонца на отдых. Его мысли вернулись к вчерашним знамениям. Если отец действительно решит перенести столицу на Дунай, как отреагирует Ярополк? Смирится ли он с тем, что Киев перестанет быть главным городом державы? И что сделает, если не смирится?
В этот момент к нему подошёл его ближайший советник, пожилой боярин Свирко:
— Что скажешь, князь? Будем готовить дружину для похода?
Олег посмотрел на старого воина, служившего ещё его деду:
— Не сейчас. Сначала нужно укрепить наши земли, как велит отец. — Он сделал паузу. — И приготовиться к тому, что может случиться, если поход на Дунай затянется.
— Ты о чём, княже? — нахмурился Свирко.
— О том, что мы должны быть готовы защищать наши земли. От любой угрозы, — значительно ответил Олег, вспоминая вороний крик над алтарём. — От любой.
Вечером того же дня Олег вновь посетил капище на Вороньей горе, но на этот раз один, без сопровождения жреца. Он хотел поговорить с богами напрямую, без посредников.
Солнце уже садилось, окрашивая западный небосклон в кроваво-красные тона. Ветер усилился, заставляя деревья вокруг капища шуметь и раскачиваться, словно в каком-то древнем танце.
Олег разжёг небольшой костёр перед идолом Перуна и сел, глядя на огонь. Его мысли были неспокойны. Вести об отцовских победах радовали, но одновременно и тревожили. Каждый новый поход уводил Святослава всё дальше от родных земель, всё глубже в чужие края, где у него были только враги, и не было надёжных союзников.
— Отец, — тихо произнёс Олег, обращаясь не столько к идолу, сколько к образу Святослава в своём сознании. — Чего ты хочешь добиться? Какую судьбу готовишь нам, своим сыновьям?
Ответом была лишь тишина, нарушаемая треском пламени. Олег не ожидал иного. Он знал, что боги редко говорят напрямую — чаще они посылают знаки, которые нужно уметь читать.
Внезапно языки пламени взметнулись выше, словно порыв ветра раздул костёр. В танце огня Олегу на мгновение показалось, что он видит силуэт человека — высокую фигуру с пронзительными голубыми глазами.
Видение было столь ярким, что Олег вскочил на ноги, вглядываясь в пламя:
— Кто ты?
Но видение уже исчезло, оставив лишь ощущение чего-то важного, упущенного. Олег потряс головой, пытаясь прогнать наваждение. Возможно, он слишком утомлён и его воображение играет с ним злую шутку.
Именно в этот момент он услышал шаги за спиной. Резко обернувшись, Олег увидел человека, медленно поднимающегося по склону холма к капищу. В сумерках было трудно различить его черты, но что-то в его походке показалось князю знакомым.