У Леши подгибались ноги. Он присел на камень.
Спокойно, спокойно. Главное — спокойствие.
Леша вобрал в себя воздух, сосчитал до пятидесяти. Где-то он прочел, что генералиссимус Суворов в детстве, воспитывая в себе волю, во всех случаях, когда волновался, считал в уме.
Великий полководец был прав. Его способ сработал отлично. Уже на четвертом десятке Леша овладел собой, стал рассуждать не горячась и здраво.
Прежде всего, почему Батикава? С чего он взял, что его и Костино открытие может заинтересовать ученых всего мира так же, как их заинтересовало открытие мексиканских археологов?
Леша задал себе вопрос и ответил на него, минуты не задумываясь. Да и над чем задумываться? Достаточно вспомнить вчерашнюю передачу.
О чем говорилось в «Новостях науки»?
О том, что после открытия пещеры Батикава ученые уже больше не гадают, как давно жителям Южной Америки известна кукуруза. Батикава отвечает на это с полной достоверностью: не меньше четырех тысяч лет. Нигде еще о кукурузе понятия не имели, а в Южной Америке ее уже сеяли.
А еще о чем говорил диктор?
О том, что в европейских странах кукуруза появилась около пятисот лет назад. Ее привез Колумб.
Открыл Америку и, возвращаясь домой, прихватил с собой кукурузу.
Вот. Все было ясно. Но сейчас Лешино открытие ставит вопрос по-новому.
В Испании, в Италии, еще где-нибудь кукуруза, может быть, в самом деле пошла от Колумба, а здесь, на Кубани, о ней знали еще тогда, когда ни о какой Америке никто понятия не имел, когда ни Колумба не было, ни Испании. Здесь еще мамонты бродили, бизоны, а кукуруза уже росла. Если бы не росла, древний обитатель пещеры ее бы не нарисовал.
Значит, что же? Значит, получается, что он, Алексей Брагин, ученик 5-го «Б» класса 2-й средней Нижнединской школы, дает ученым в руки ключ для крупнейшего открытия. Они, ученые, благодаря ему, наверно, сумеют доказать, что именно Кубань является родиной кукурузы. Как рис пошел по всему миру из Индии, так, наверно, кукуруза — с Кубани.
Леша вскочил с камня, ему не сиделось, голова, казалось, вот-вот расколется от множества мыслей.
Метнулся к камню, на котором доисторический художник нарисовал доисторическую кукурузу. Надо все рассмотреть получше. В таких вещах любой пустяк имеет значение.
Однако рассматривать рисунок Леша не стал, занялся другим. Другое важнее.
Дело в том, что резкое движение Леши подняло в воздух серое облачко пыли. Облачко взвихрилось над пеплом в очаге. А очаг был именно такой, как на месте стоянки древнего человека, — круг из обгорелых необработанных камней, а в середине — пепел.
Леша наклонился, по локоть погрузил руки в легкую бархатистую золу, стал пропускать ее между пальцами. Кто знает, сколько тысяч лет ее никто не тревожил.
Попались две косточки. Кажется, птичьи. Леша отложил их в сторону.
Ученые разберутся.
Попался плоский камешек с заостренными краями. Леша бережно сдул с него пыль. Каменный век потому и называется каменным, что тогдашние люди все делали из камня — молотки, топоры, скребки, ножи. То, что он нашел, видно, и есть нож. Нож каменного века!
Попался еще кремень — узкий, длинный, с заостренным концом. Может быть, первобытное долото? Может быть, первобытные люди выдалбливали им лодки из цельных древесных стволов?
Долото присоединилось к доисторическому ножу и к доисторическим костям доисторических птиц. Собрание древностей накапливалось.
Дальше дело застопорилось. Больше ничего интересного в золе не было. Леша еще раз для очистки совести пошарил в серой осыпающейся куче, и тут пальцы нащупали что-то круглое, шершавое.
Леша ухватил непонятное покрепче и вытянул кукурузную кочерыжку.
Да, да, самую настоящую, натуральную, доподлинную кочерыжку. Обломанная с тупого конца, укороченная, примерно, на треть, начисто объеденная, обгоревшая, черная, затвердевшая от времени, она не вызывала никаких сомнений.
Это уже был не рисунок, о котором можно спорить — кукуруза изображена или нет, это было доказательство.
Коленки у Леши подогнулись, как в первый раз, рука, держащая кочерыжку, дрожала. Вот это находка! Изображение кукурузы на камне да плюс к нему обгоревшая кукурузная кочерыжка — такое доказательство, против которого никто ничего сказать не сможет. Ученым останется только определить ее возраст, установить, сколько тысяч лет пролежала она в золе, и все. Они это сделают запросто.
Леша достал из кармана видавший виды платок, тщательно завернул в него черную как сажа кочерыжку. Драгоценная находка будет унесена домой, а кости и орудия каменного века останутся в пещере. Их ни один карман не выдержит.
Однако Леша отлично понимал: древности есть древности. Он за них в ответе перед наукой.
Подумав, Леша сложил находки в темном углу пещеры и прикрыл плоским песчаником. Так им ничего не сделается.
Леша пришел домой усталый и торжествующий, как после хорошо написанной контрольной по арифметике.
Его распирало от новостей, ему хотелось поделиться с Костей невероятным открытием.
Как поделиться, он знал. Нужно человека поразить, чтобы подскочил, чтобы ахнул от удивления, чтобы не мог в себя прийти.
Тихонько, стараясь не привлекать внимания брата, работавшего в комнате за столом, Леша вытащил из сарая бамбуковую удочку, привязал к леске кочерыжку и сунул свое сооружение в окно. Обгорелая находка повисла, качаясь над Костиной головой, над каким-то чертежом, который тот чертил.
Расчет у Леши был простой. Костя увидит доисторическую кочерыжку и, пораженный, подскочит, ахнет, придет в восторг.
Все это, конечно, так и произошло бы, знай Костя, что собой представляет черный огрызок, неожиданно появившийся перед его глазами. Но Костя не знал. Откуда было ему знать, что Леша обнаружил в пещере стоянку древнего человека и сделал открытие огромного научного значения. Он решил, что Леша, по обыкновению, озорничает.
А тут еще, как назло, кочерыжка выскользнула из плохо затягивающейся капроновой лески, упала прямо на Костин чертеж, прочертила по белоснежному ватману грязную полосу.
Костя подскочил, крикнул что-то невнятное, схватил кочерыжку и, размахнувшись, швырнул ее что есть силы в окно.
Описав длиннейшую дугу, доисторическая находка перелетела через двор и упала по ту сторону забора, на участок тетки Глафиры.
Перед глазами Леши замелькали темные круги: так обойтись с бесценной древностью! Он в жизни не простит этого Косте! Но объясняться некогда. Леша крикнул с отчаянием в голосе: «Сумасшедший, что ты сделал!» — и кинулся спасать научное достояние.
Кто знает соседку Брагиных тетку Глафиру и ее цепного пса Кусая, тот поймет, что перед Лешей стояла задача не из легких. Достать древнюю кочерыжку можно было только одним путем: перелезть через забор. А это означало неизбежную встречу с Кусаем и его хозяйкой либо, в лучшем случае с одним Кусаем. Кусай и днем и ночью сидел на цепи, тетка же Глафира иногда со двора уходила. В колхозе она не работала по болезни, но на базар по торговым делам наведывалась частенько.
Леша подошел к границе двух владений, заглянул через забор. Все будто вымерло. Во дворе — никого, ставни дома закрыты наглухо. Даже пса не видно.
А кочерыжка была тут, почти под самым забором.
— Тетка Глафира! — косясь на конуру, жалостно крикнул Леша.
Подождал. Соседка не откликнулась, собака тоже.
Так, ясно: тетки Глафиры нет, а пес спит. Он в это время всегда спит.
Забор был невысок. Осторожно-осторожно Леша подтянулся, перенес ногу через ограду, с минуту прислушиваясь, посидел на заборе верхом и спрыгнул на другую сторону.
Шаг — и он снова овладел бы утерянной находкой. Но не получилось. Кусай — громадного роста, с желтой клочковатой шерстью — кинулся на него из конуры так, будто им выстрелили. Еле удалось спастись от страшных зубов.
Что делать? Как подобраться к кочерыжке?
Из затруднения вывел Валька. Леша услышал звук открываемой калитки и голос приятеля:
— Айда купаться, Леха.
Леша не ответил. В голове стал возникать пока еще туманный, но постепенно проясняющийся план.
— Оглох? — деловито справился Валька, подойдя к забору.
В вопросе звучала издевка, но Леша пропустил выпад мимо ушей. Счеты можно свести потом, сейчас нужна Валькина помощь.
— Слушай, — показал Леша на забор, — ты лезь с того края и приманивай Кусая на себя. А я подберусь отсюда…
— На себя? Кусая?! Нашел дурака!
Несознательность Вальки возмутила Лешу. Вот же эгоист!
— А если нужно? Если для науки?..
И Леша коротко рассказал приятелю про Костину пещеру.
— Это же мировое открытие! Ученые с ума сойдут…
То, что ученые от Лешиного открытия могут сойти с ума, поразило Вальку особенно сильно.
— А что, сойдут, — убежденно сказал он, — обязательно сойдут. Шутка ли… — Тут Валька вдруг разгорячился: — Постой, погоди, зачем же ты доисторическими кочерыжками швыряешься?..
Леша огорченно махнул рукой:
— Не я. Костя случайно… Давай будем действовать, Валька.
— Как?
— Я же сказал: ты лезь, приманивай Кусая, а я тем временем подберусь к кочерыжке.
Валька не стал возражать. Он уже понимал: тут думать о себе не приходится, надо идти на риск.
Но стоило ему приблизиться к забору и увидеть свирепую морду Кусая, как от его решимости ничего не осталось. Растерянно оглянувшись на Лешу, Валька отступил.
Приятели молча уставились друг на друга.
Неизвестно, сколько времени Леша и Валька простояли бы так один против другого, если бы не молодецкий посвист, раздавшийся в конце улицы. Свистел Пятитонка. Во всей школе никто не свистел громче и лучше.
Леша с Валькой переглянулись, обрадовались, устремились к калитке.
— Эй, Пятитонка, сюда! — позвали они приятеля в один голос.