– Вы что с садом сделали?! – раздалось из-за дома. – Я же предупреждал!
Все трое поспешили на голос.
Утром, когда они уходили, казалось, что сад был замаскирован под лес, и лишь кое-где в нем проглядывала ботва съедобных растений и зреющие плоды. Сейчас же это была земля трудолюбивого, умелого крестьянина.
– Убрались, – удивленно ответила Сяо Тун и посмотрела на ошарашенное лицо Лин Ху.
Он правда, что ли, сорняками огород маскировал? Но ведь по ту сторону барьера его и так не видно.
– Мы быстро все пропололи, поэтому решили подровнять грядки, полить, окучить немного. – Фа Ханг выглядел гордым.
– Помидоры… они блестят. Даже зеленые, – продолжил подмечать Лин Ху. – Я не понимаю… так должно быть?
– Не всегда, – осторожно заметил Ян Шанюан. – Видите ли, Фа Ханг не совсем обычный заклинатель не только потому, что был одержим…
– Учитель… – смущенно попросил Фа Ханг.
– Дело в том, что ему покровительствует Дао Тиан, богиня плодородия. Глава клана любил посылать Фа Ханга прогуляться в огород. Именно потому, что после него все лучше росло, а иногда и вот так… блестело.
Глава 5Оружие Сяо Тун и знакомый символ на двери
Одним из самых жутких воспоминаний Тьен Сина был погребальный костер в ордене. И его устроил не их клан.
Когда барьер рухнул, они с отцом были на дальних территориях. На тот момент магический щит поддерживался только теми, кто находился внутри, поэтому им с отцом ничего не грозило. Но они ощутили, барьер был разрушен настолько грубо, что отдача могла и убить. Никто не ожидал, что щит могут сломать. Не было никаких причин: сильные заклинатели воевали на других землях, в самой резиденции оставались только старики и дети, а они не могли оказать сопротивления.
Костер так врезался в память, что Тьен Син видел его во снах и наяву, стоило закрыть глаза. Сваленные как попало, обгоревшие до черноты тела, слипшиеся так, что сложно было сказать, сколько всего трупов. Маленькие черепа… Они полагали, что, распределив поддержание барьера на всех, сделают его непробиваемым, несокрушимым. Они не подумали об отдаче.
Брат оставался в резиденции. К началу войны ему только исполнилось тринадцать. Тьен Син был даже рад держать его подальше от убийств и сражений. Рад, что отец не возражал, хотя мог потащить и младшего на войну, но решил не ссориться с супругой. А теперь резиденция была разрушена, разграблена, а вместо оставленных тут под защитой людей осталась кучка пепла. Они не могли понять: убиты все, кто оставался в резиденции, или только часть для устрашения? Долго искали выживших по окрестным лесам и горным тропам, но не нашли никого. В то время они думали, что Тьен Ю погиб, а прах его был похоронен вместе со всеми, в общей могиле, на которой пока не решались писать имена.
Теперь, когда брат скрывался, Тьен Сина иногда посещало беспокойство. Барьер, который он поставил на этот раз, базировался на его личной силе, и отдача, если что, на этот раз ударит по нему. Но так ему было спокойнее: если кто-то придет нарушить покой Тьен Ю, то брату понадобится его сила, чтобы защититься.
К вечеру, когда все были заняты домашними хлопотами и его отсутствия никто бы не заметил, Тьен Син выбрался на берег пруда, под тень высокой скалы, которая нависала над водой. В детстве они на спор прыгали с этой скалы в воду, а сейчас она уже не казалась такой высокой. Он был уверен, что его не хватятся, но вскоре услышал негромкие, уверенные шаги. Кто-то шел сюда специально, кто-то явно знал про это место и кого можно тут найти.
– Вернись в дом, – приказал отец, пригнувшись, чтобы пройти под сводом скалы.
Син сделал вид, что задумался, но ответил: «Нет», словно услышал просьбу, а не приказ.
– Снова хочешь все испортить?
– В прошлый раз все случилось не по моей вине. – Тьен Син пожал плечами. Он сидел в костюме из дорогого шелка на земле, скрестив ноги. – Я устал. Тут прохладно и тихо. Оставь меня в покое хотя бы до ночи.
– Да уж, не по твоей… – проворчал отец, Тьен Жонг. – В этот раз он ничего не испортит. Вернись в дом.
– Брат тогда был мал, чтобы осознать тяжесть поступка. Нынешняя невеста – более подходящая пара. Я не виню его, все вышло…
– Мог уже детей растить, а не прятаться в горах от предсвадебной суматохи, – перебил отец.
Тьен Син безразлично пожал плечами и, откинувшись назад, прислонился спиной к камню.
– Мне казалось, что это должна была быть какая-то захватывающая история, как у вас с матерью. Что я должен встретить ее, полюбить, добиться… Но когда я влюблялся, то продолжал искать кого-то достойнее, бросал прежних и… что, если я слишком ветреный для семейной жизни? Что, если война все во мне выжгла и я больше не смогу любить? Что, если полюблю другую женщину?
– Возьмешь ее в наложницы, – отрезал отец.
– А если она не захочет в наложницы? Если супруга не захочет, чтобы я брал еще кого-то?
– Тебе двадцать пять. Так можно рассуждать до старости. А клану нужен следующий наследник, иначе я начну бояться за наше будущее. Тебя не смог вырастить как следует, так хоть с внуком ошибок не допущу.
– У брата тоже могут быть дети, – напомнил Тьен Син, внезапно посерьезнев. Теперь он смотрел на отца обиженно.
Тьен Жонг так же спокойно переспросил:
– У какого брата?
Лин Ху подцепил палочками рис, задумчиво пожевал. Ян Шанюан ел так, словно ничего особенного не замечал.
– Не понял, чем это отличается от того, как готовлю я? – словно обращаясь к тарелке, произнес Лин Ху.
Фа Ханг выдал только смущенное: «Ой».
– Все придет с опытом, – успокоил Ян Шанюан. – К тому же рыба лучше.
– Ее сделала я, – спокойно призналась Сяо Тун.
Они сидели на улице, вокруг костра. Постепенно темнело – день подходил к концу.
– Рис я еще примерно представляю, как готовить, а вот рыбу… – Фа Ханг выглядел смущенным.
– Что, никто больше не умеет нормально готовить? – спросила Сяо Тун.
Учитель быстро прожевал еду и тут же закивал:
– Не волнуйтесь. Я умею. А детям нужно только поднатореть. Никто не учил их этому раньше.
– Для нас готовили повара. Я совсем забыл, что это понадобится, – кивнул Фа Ханг. – У вас тоже?
– Да, нам тоже, – подтвердил Лин Ху. – Но, честно говоря, у меня получается уже лучше. Первую неделю я вообще не мог нормально поесть, потому что съедобным не получалось ничего, а овощам еще надо было созреть. Как-то наелся просто риса, сырого… Потом болел всю ночь… Так что это еще неплохо.
– Спасибо. Я помнил, как готовила матушка, – отозвался Фа Ханг.
– Решено. Значит, теперь готовить еду будут двое: один, кто не умеет, и один, кто уже научился, – рассудил Ян Шанюан. – Этот навык мы быстро подтянем.
– Будет здорово, – согласился Лин Ху и отложил недоеденный рис, от рыбы в миске остались только кости. – Простите, если навязываюсь… но кроме готовки вы можете нас чему-нибудь еще научить?..
– Да, конечно, почему бы и нет, – улыбнулся Ян Шанюан. – Я так привык быть учителем, что вряд ли смог бы не учить, даже если бы вы не просили.
Подростки смотрели на него горящими глазами – даже Фа Ханг. Он боялся, что учитель теперь будет осторожнее с тренировками, а то и вовсе прекратит их. Одно дело, когда приходится убегать. Но Фа Ханг боялся, что после всех лет обучения он опять станет простым крестьянином.
Лин Ху и Фа Ханг первыми разделались с едой, поэтому отправились готовить новые спальные места и дом к ночевке. Сначала работали молча, но Лин Ху понял, что ему неловко от этой тишины. Однако он так мало знал про новых друзей, что никак не мог придумать, с чего начать разговор. Передавая Фа Хангу тряпки, которые могли заменить одеяла, он как бы невзначай произнес:
– У твоего учителя была сложная жизнь.
– Тогда вообще непросто было, – с готовностью кивнул Фа Ханг. Кажется, его тоже тяготило молчание. – Все учителя те времена вспоминали как что-то ужасное. Наверное, нам повезло жить в спокойное время.
– Да, мне сложно представить, чтобы я даже через сотню лет был бы таким же жизнерадостным после всего, через что ему пришлось пройти.
Лин Ху пытался представить смерть родителей, которая бы случилась по его вине, и, хотя чувство любви еще ни разу не посещало его, юноше казалось, что он смог бы отдать жизнь за идеальную возлюбленную. Он представил себе, что ее не стало, а жертва оказалась напрасной.
Фа Ханг кивнул уже не так уверенно.
– И в то же время я немного понимаю его… связаться с кошмарным богом только потому, что других вариантов нет. Я не…
– С богом? – спросил Фа Ханг. – Что он рассказывал тебе?
– Что было с ним в нашем возрасте.
Лин Ху уже почувствовал, что что-то не так, и теперь соображал, на что менять тему. Но как раньше он не знал, о чем заговорить, так теперь не знал, на что отвлечься. Фа Ханг выглядел так, словно его оскорбили.
– Что-то не так?
– Ничего, – растерянно ответил Фа Ханг. Посмотрел на ткань в своих руках и замешкался, не понимая, что с ней делать. – Просто… учитель никогда нам не рассказывал об этом… о более поздних временах – да. Но в рассказах он всегда был уже сильным.
– Возможно… ему было стыдно, – шепотом предположил Лин Ху.
– Но ведь он рассказал тебе… Я не понимаю.
– Наверное, не стоило говорить об этом, – запоздало спохватился Лин Ху, увидев, что Фа Ханг уже повернулся к двери. – Пожалуйста, не говори Ян Шанюану, что я…
– Учитель! – крикнул Фа Ханг, и в следующую секунду в дверном проеме показалась голова старшего заклинателя. Он по-прежнему был улыбчив и жизнерадостен. – Я тоже хотел бы услышать истории из юности учителя!
Ян Шанюан заметно расстроился, Лин Ху закрыл лицо руками, словно так мог спрятаться.
– Я не могу их рассказать, – твердо отказал учитель.
– Почему?
– Потому что не хочу выглядеть плохо перед своим учеником.
– Это ведь было давно.
– Этот ученик снова капризничает. Ты уже не в том возрасте, чтобы выпрашивать у меня истории моей жизни, как сказку на ночь.