Закутав плечи в шаль, она осторожно сняла Битси с головы.
– Разберись с камерами в ванной, будь добра.
Маленький дроид подскочила один, два, три раза, а потом умчалась в ванную. Аня могла только догадываться, что Битси там делала. Как правило, ее робот неплохо слушалась приказов. Особенно в отношении камер. С раздражающей системой записи во всех углах ее комнаты Битси разобралась особенно быстро. Но сейчас Ане было нужно, чтобы камеры в ее спальне продолжали работать.
Ни одна из них не видела толком ванную, приличия ради. Входить туда разрешалось очень немногим. По крайней мере, ее отец был ревнив и не позволял никому из своих людей подсматривать за ней в душе.
Никогда раньше она не была так благодарна его собственнической натуре.
Аня подозревала, что ундина может вернуться именно сегодня. Судя по всему, он предпочитал число три, и с их последней встречи как раз прошло три дня. Она понятия не имела, откуда он знал, где ее найти, но он словно всегда был в курсе, где она. В первый раз Аня увидела его в соседнем доме, когда плавала у друзей. Второй раз – тут.
И вот он снова вернулся. Ну, она надеялась, что это был он. Вода в бассейне волновалась не случайно. Битси должна была наложить поверх записи картинку пустой ванной. Проверять записи будут не скоро, так что Аня надеялась, что они увидят, как она заходит в ванную, и не станут вторгаться в ее личное пространство, если она вовремя выйдет обратно.
А если кто-то и решит просмотреть запись, то хотелось бы верить, что они не заметят подвоха в картинке.
Тяжело вздохнув, она отбросила волосы за плечо, а потом нервно заправила их за уши. Сложно было понять, чего этот ундина хотел. Но ей было любопытно, так что она ему подыгрывала.
Это существо, очевидно, было твердо настроено что-то до нее донести. Ане нравилось думать, что ундины достаточно умны, чтобы… ну, хотя бы иметь речь. Впрочем, может, у них и не было языка. В этом тоже нет ничего страшного.
В конце концов, кому, как не ей, знать, каково это – не иметь средств общения, которые есть у всех остальных.
Прошлепав босиком к ванной, Аня помедлила. Надо было сделать так, чтобы те, кто за ней наблюдает, поняли: она идет туда надолго. Если она хотела добиться от этого существа хоть какой-то информации, ей нужно было правильно рассчитать время для разговора с ним.
Что сделал бы Туз? Ее связной с другой станции – она не знала, где именно он жил, – всегда казался ей куда храбрее ее самой. Он посоветовал бы ей, например, взять с собой все, что может пригодиться в душе, и нагло врать. Устроить представление века.
Поэтому Туз и звал ее всегда Королевой Червей. Из нее должна была выйти самая убедительная лгунья на свете – по крайней мере, так он всегда говорил. Аня ведь и правда была для каждого человека такой, какой ее хотели видеть.
Фыркнув, она вернулась к столу и набрала разных принадлежностей для ванной. Никто из наблюдателей и бровью не поведет при виде количества пузырьков в ее руках, это она знала наверняка. Решат, что избалованная девчонка захотела расслабиться в бассейне и побаловать себя.
Едва перешагнув порог ванной, она бросила все на пол.
Она уже видела его. Темные каемки плавников высовывались из трубы в ее личной ванной. А если присмотреться, прищуриться как следует, можно было разобрать смотрящее на нее из-под воды лицо.
Это и правда был он. Не то чтобы Аня часто общалась с ундинами, но этого, казалось, она узнала бы из тысячи. Шрамы на плечах, мрачный блеск в глазах, все указывало на мужчину, одержимого какой-то мыслью и едва сдерживаемой яростью.
Может, поэтому ее к нему так тянуло. Он злился, она тоже злилась. Возможно, двум монстрам было суждено найти друг друга. Каждый должен был взорваться либо растратить свою ярость во взаимном столкновении и выдохнуться окончательно.
Но сейчас у нее была мысль.
Присев на корточки у края бассейна, Аня похлопала ладонью по плитке:
– Иди сюда.
Битси шлепнулась на пол на другой стороне комнаты и бросилась к ней, чуть ли не спотыкаясь о собственные ножки. Прыгнула Ане на плечо и, царапая ей кожу торопливыми движениями, залезла на голову, обхватила покрепче и надела линзу ей на глаз.
Вокруг изображения ундины в трубе дрожали слова: «Опасность. Ундина. Не приближаться».
– Теперь, значит, ты боишься ундин? А еще неделю назад требовала, чтобы тебе его показали, – пробормотала Аня и опять похлопала по плитке. – Я просто хочу, чтобы он всплыл. Поговорить.
«Поговорить? – переспросила Битси, и слова завибрировали от возмущения. – Как ты собираешься с ним говорить? Он ундина. Ты человек».
Аня и сама не знала. Но что-то подсказывало ей, что ундина приплыл в город… ради нее. И она не понимала, с чего бы это.
Судя по всему, он был с ней согласен. Потому что еще одного шлепка по плитке хватило, чтобы убедить его вылезти из трубы. Когда она впервые увидела его во всей красе, у нее перехватило дыхание.
ИИ заснял то, как ундина плавал, но на записях он всегда был быстрой тенью в темной воде, толком и не разглядишь, на что похож. Вот так, вживую? Ундина был огромен.
Она не осознавала, что такое пять метров, пока все они не оказались прямо перед ней. Лицо с крупными резкими чертами было хмурым; впору было кинуться обратно в комнату или как минимум описаться. Длинные спутанные волосы лезли ему в глаза, темным водопадом падали на широкие плечи, почти что успешно отвлекая ее от выставленной напоказ могучей мускулатуры.
– Ух ты, – пробормотала она. – Какой ты большой.
И это первое, что пришло ей в голову? Вот дура.
Кожа у него была очень странного цвета. Серая, с темными полосками от ключиц до такого же темного хвоста. И красные пятна! Светящиеся красные пятна, пробегающие по хвосту, свернутому кольцом под водой и частично скрытому в трубе, хотя в бассейне уже толком не осталось места.
Но тут она заметила его руку. Точнее, ее отсутствие. Одна рука у него была большая, сильная, и с таким аппетитным бицепсом, что его хотелось укусить. А вторая? Оторвана подчистую, прямо по центру того же бицепса.
Аня заставила себя отвести взгляд. Ничего удивительного в том, что у него не было руки. Он же жил в океане. Мог потерять ее в борьбе с рыбой, кальмаром, акулой. Где-то там водились огромные киты, по слухам, весьма агрессивные.
Но все же ее глаза метнулись к культе еще раз, и она узнала ожоговые шрамы, поднимающиеся до самого его плеча.
Руку ему сожгло. Точнее, отстрелило. И ее народ был единственным, способным на такое.
Она перевела взгляд на его черные, неподвижные глаза, и он ответил ей тем же.
– Мне жаль, что ты пострадал, – тихо сказала она. – Я знаю, как больно потерять то, что когда-то было частью твоего тела. Это тяжело.
На этих словах он наклонился ближе. Одно движение плавников на его бедрах, и он оказался прямо перед ней. Опершись рукой о край бассейна рядом с ее ладонью, он завис так близко, что она увидела собственное отражение в его темных глазах.
Но тут он открыл рот и заговорил.
Битси заполонила всю линзу красными восклицаниями, но Аня не обратила на них никакого внимания. Она вообще их не заметила, потому что, когда он отстранился, его слова эхом отдавались в ее голове.
Она слышала его.
Черт возьми, она его услышала.
Аня заморгала, ошарашенная звуком его глубокого, раскатистого голоса, неравномерного, словно бурлящая вода за стеклом. Он отплыл назад, опустился чуть глубже в воду, следя за ней тяжелым взглядом.
Чтоб его, она слышала.
Это была не каша из перекрывающих друг друга шумов, не осознание, что с ней кто-то разговаривает, только неясно, что именно ей говорят. Его голос был так глубок, что она могла сравнить его только с плеском воды под слоем льда. Гудящий звук, который ей не доводилось слышать с того рокового дня. Громкий, раскатистый и такой невозможно глубокий.
Глупо. Безрассудно. Она, считай, собственными руками бездумно вручала свою жизнь этому монстру, который заявился к ней в ванную. Но она спрыгнула в бассейн.
Аня сама не понимала, что творилось в ее голове в тот момент. Вероятно, там не было ничего, кроме упрямой мысли – она его только что слышала, улавливала оттенки в его голосе. Она так давно не слышала четких, отрывистых слов. Все так долго было приглушенным и спутанным, и Аня уже смирилась, что никогда не сможет разобрать, что ей говорят. Теперь ее сознание словно раскололось.
Она была у врачей. Встречалась с другими людьми, подобными себе, но мало кто из них оглох после четырнадцати лет слуха. Большинство из них родились глухими. А она не родилась, да и полностью глухой не была. Застряла на границе между двумя мирами, и…
Ох, как же она соскучилась по возможности слышать чужую речь.
Аня сильно ударилась о воду, рухнув на нее животом, но снова, так же как в тот раз, когда он вытолкнул ее из бассейна, сильная рука обхватила ее за талию.
Перепончатые пальцы сомкнулись на облепившей ее тело ткани, царапая когтями шаль. И на все это ей было совершенно наплевать.
Она оперлась руками о его грудь, по ладони на каждой мощной грудной мышце, под которыми немного вразнобой колотились два сердца. Он уставился на нее широко распахнутыми глазами. Возможно, она его напугала, – Аня не знала. Она ощущала только огромную ладонь на своей талии и едва заметное движение пальцев на спине. Это было даже… приятно.
По крайней мере, совсем не так страшно, как она думала.
Она облизала губы и тут же мысленно велела себе больше так не делать, поскольку он проследил за ее движением.
– Я слышу, как ты говоришь, – прошептала она. – Я… просто повтори. Пожалуйста.
Он нахмурился. Возможно, это должно было ее напугать, но жабры на его шее вдруг распушились оборочками, и это выглядело очень даже мило.
– Скажи что-нибудь, – прошептала она, почти умоляя. – Пожалуйста.
Он сказал одно слово, и утробные звуки прорвались сквозь изувеченный слух, и она снова уловила, что он говорит. Громко, скорее всего, даже громче, чем было для нее безопасно. Может, он делал ей этим только хуже. Но о… о, звуки слов.