Повисло молчание, изредка прерываемое задумчивым бульканьем. Где-то в недрах Часовой Башни раздался скрежет, стук и скрип древнего механизма, а затем крыша задрожала и завибрировала. Одиннадцать ударов, как одиннадцать маленьких гулких землетрясений.
- Хилл, - когда затихли последние медные отзвуки, Орис решился наконец спросить друга. - Так ты расскажешь, где тебя носило?
- А надо?
- Надо. Обязательно.
- Расскажу как-нибудь. Потом.
- Твое потом звучит как никогда.
- Так заметно?
- Угу. И вообще я не уверен, что мы сегодня поминаем Мастера, а не тебя.
- А какая разница, Орис?
- Не знаю, как тебе, Лягушонок, а мне как-то грустно терять ещё и единственного друга.
- Спасибо. Но немного поздновато.
- Ты вроде ещё здесь.
- Угу. Вроде.
- Ладно, хорош. Давай, выкладывай.
- Что выкладывать?
- Все и в подробностях.
- Все? Хотелось бы мне самому знать это все. И в подробностях.
- Так слухи не врали, да? Это ты был там, во дворце?
- Что, уже догадался?
- Не сложно было. Белобрысых менестрелей дивной красоты и невероятной наглости в столице не так много.
- Ну тогда ты и сам все знаешь.
- Не увиливай.
- Да не увиливаю. Мастер тебе не рассказал ничего?
- Наплел ерунды какой-то.
- Да, это он умел, - Хилл ещё немного отхлебнул и потряс кувшин, выясняя, осталось ли там ещё. Что-то забулькало в ответ жизнерадостно. - Он меня подсунул Её Высочеству. Опоил дрянью какой-то пополам с магией, продал работорговцу... а тот - принцессе.
- Продал? За каким демоном?
- Не знаю. Заказчик хотел, чтобы я её убил, но сам. Намудрили, короче, и гоблин не разберется.
- Нда... так у тебя что, и контракта не было?
- Ни демона у меня не было, кроме больной башки и железки на шее.
- Я чего-то не пойму. Если ты...
- Не стал я её убивать. И не стану.
- А... ты что, серьезно?
- Нет, шучу.
- Она же Тёмная. Как ты вообще ноги унес?
- Сбежал. Прошлой ночью.
- От колдуньи? И сидишь тут, спокойно пьянствуешь? Прямо перед её башней? Сумасшедший.
- А что мне ещё делать? Бегать, как зайцу? Если ей надо, она меня и с Островов достанет. Только ей не надо, - на сей раз Хилл приложился к кувшину основательно.
- Странный ты. Не надо, так радуйся.
- А я радуюсь. Что, не заметно?
- Ещё как заметно, - оба замолкли на некоторое время.
- Слушай, а Махшур тоже?
- Угу. Они вместе. Один держал, другой поил отравой.
- То-то он испугался. А с каких это пор ты заделался Воплощенным?
- Со встречи с Пророком.
- И молчал все это время...
- Да как-то к слову не приходилось. Да и какая разница?
- Ничего себе, какая разница! Я думал, это все сказки...
- Все сказки, Орис. И лучше бы им так и оставаться сказками.
- Что она с тобой сделала, что ты сам на себя не похож?
- Ничего.
- Ничего? Хорошенькое ничего. Да за такое ничего...
- Не смей.
- О... вот даже как. То-то ты сбежал от неё и Мастера укокошил. Из благодарности, не иначе. Слушай, какого демона ты торчал там почти две недели?
- Ничего ты не понимаешь, Свисток.
- Неа, не понимаю. В упор не понимаю, почему она до сих пор жива, а ты похож на покойника.
- Ну и не понимай дальше.
- У тебя ещё осталось?
- Угу.
- Дай. Напьюсь и пойду сам её...
- Только попробуй.
- Тебе то что?
- Ничего.
- Повторяешься. И вообще, неубедительно.
- Неважно. Убедительно, не убедительно... отдай кувшин.
- Ты правда был её любовником?
- Угу.
- Угу? И все?
- А что ещё? Был.
- Какая она?
- Слушай, не надо, а? Я не хочу.
- Угу. А правда, что она тебя на балу... э... раздела?
- Нет, не правда.
- Серьезно?
- Так интересно?
- Очень.
- А ты знаешь, что ты просто наглая любопытная свинья?
- Знаю. Она хоть красивая?
- Да. Красивая, - последние капли из кувшина не помогли отвлечься. - Таких больше нет. Если бы... ширхаб! Я не хочу... - пустой кувшин прогрохотал по крыше и слабо дзынькнул внизу о булыжники мостовой, но Хилл этого не заметил. Зажмурившись и сжав кулаки, он безуспешно пытался не заскулить, подобно брошенному щенку. Почти целые сутки ему удавалось не думать о ней, не вспоминать... но стоило совсем немножко ослабить контроль, и все. Ослепительная, не дающая вздохнуть боль нахлынула прорвавшейся плотиной. Словно все это время подкарауливала и копила силы, чтобы раздавить его. Почти целые сутки он ждал, что она позовет или пошлет за ним. Он надеялся где-то в глубине души, что все же ей не все равно. Но тщетно. Она просто о нем забыла. Любовник? Нет. Старая, надоевшая игрушка. Не достойная ни жалости, ни гнева.
- Хилл? Эй, ты чего? - обеспокоенный голос друга с трудом достиг его сознания, помогая вынырнуть из захлестнувшего потока тоски. - Хилл? Да что она с тобой сделала?
- Она? Ничего, - сглотнув предательский комок в горле, он старательно ухмыльнулся.
- Она что, тебя околдовала?
- Да зачем... околдовала... - у него вырвался горький хриплый смешок. - Если бы. Я сам. Идиот. Самонадеянный осел. Ей достаточно было поманить... всего одна улыбка и пара ласковых слов. Много ли надо? Чтобы поверить, чтобы надеяться. Мне хватило. Если бы ты видел её! Ишак, тролль безмозглый! Как будто принцесса может полюбить мальчишку с помойки! Какой же я кретин!
- Успокойся, хватит ругаться.
- Я спокоен, как труп. Я и есть труп.
- Ты дурак. Самый настоящий.
- Дохлый дурак.
- Живой, тупой, безмозглый осел. Если уж ты в неё влюбился, зачем сбежал?
- По тебе соскучился.
- Как же. Ну-ка, почему ты дохлый дурак, когда, на мой взгляд, вполне даже живой?
- Потому что Мастер перемудрил с этим контрактом. Тут либо Шу, либо я. А её я трогать не собираюсь. Все понятно?
- Угу. Совсем умом подвинулся.
- Да я разве отрицаю?
- Так почему ты от неё сбежал?
- Потому что подыхать в ошейнике не охота. Никогда не был домашней зверушкой? Попробуй, незабываемые ощущения.
- И где этот ошейник? Я что-то не заметил.
- Снял.
- Угу. Только вчера, да? Можешь не отвечать, и так понятно. То есть почти две недели там торчал и не жаловался, и никуда не удирал, а вчера вот так сразу надоело.
- Да что ты допытываешься? Какая разница, вчера, завтра...
- Да никакой. Просто смотреть противно, как ты тут на луну воешь.
- Я не вою.
- Угу, заметно.
- Хватит уже, а? Вон пойди на базаре селедку купи и потроши, сколько влезет. А от меня отстань.
- Ладно, отстал уже.
Третий и последний кувшин они распивали в молчании, каждый думал о своем. Сиренево- голубые отблески над Закатной Башней неудержимо притягивали взгляд Хилла. Он пытался не думать о Шу, не представлять себе её - как она вынимает шпильки из волос, рассыпая по плечам черный шелк, как выскальзывает из платья, как улыбается нежно и зовуще. Не вспоминать запах кувшинок и дикого меда, сияние сиреневых искорок в глазах. Он убеждал себя в том, что не стоит прямо сейчас идти к ней, чтобы только увидеть, прикоснуться на миг, услышать, как она произносит: 'Тигренок'. Наверняка сегодня она улыбается не ему. Наверняка не помнит даже, как он выглядит. Куда ему, подкидышу, сопляку, до Имперского Дознавателя, начальника Тайной Канцелярии. Глупо было даже мечтать о том, что она может предпочесть великолепному Дайму какого-то мальчишку.
И с чего он взял, что Её Высочество снизойдет до того, чтобы ловить беглую игрушку? Ведь стоило признаться самому себе - весь день он прислушивался, не пришли ли за ним? Среди прохожих выискивал знакомое лицо капитана Ахшеддина. Почему-то казалось, что она пошлет именно его. И ещё размышлял, как бы и от него слинять. Дурак. Появись сейчас поблизости Эрке, сам бы протянул руки, только бы не ждать больше. С Мастером и Гильдией все улажено, с Орисом он попрощался, ничего больше его не держит. И как ему в голову пришло, что он сможет жить один, не видя её? Зная, что никогда больше она не улыбнется ему, не прижмется доверчиво... кретин. Осел. С чего он взял, что хуже унижения, неволи и страха смерти нет ничего? Есть, ещё как есть. Свобода. Полная, безграничная свобода. Иди, куда хочешь, делай, что угодно, никто слова поперек не скажет, не говоря уже о плетке. И кому она нужна, эта свобода? Что с ней делать? Есть?
Все в том же молчании юноши разошлись по домам. Орису не хотелось оставлять Хилла одного, но он понимал, что ничем ему все равно помочь не сможет. Странной болезнью, сводящей с ума самых, казалось бы, разумных и решительных, он не заражался ни разу, и не предполагал, что его лучший друг способен вот так, головой в омут, влюбиться. И в кого? В принцессу Валанты, Темную колдунью. Прав был Хилл, некоторые сказки должны оставаться сказками.
***
Не в силах больше выносить тишины собственных покоев, Её Высочество решила и впрямь наведаться к брату. Думать о предстоящем бале-маскараде её хотелось не больше, чем о жизненном цикле навозных жуков, но все же она обещала Кею зайти. И себе что-нибудь сообразить надо. Хотя... пару бутафорских кожистых крыльев за спину, черно-алое платье в обтяжку, и можно без грима изображать из себя голодного вампира. Как раз цвет лица и выражение глаз подходящее.
В покоях Его Величества веселье было в разгаре. Груды разноцветных одежд, разнообразные шляпы, плащи, трости, сапоги... в глазах рябило. И все это с шутками, ужимками и хохотом примеряли на себя под ошалелым взглядом портного Его Величество со всей компанией. Даже Балуста нацепила на рыжие косички косо сидящий пудреный парик, и веером из переливающихся перьев страуса отмахивалась от галантного восточного купца в тюрбане и немыслимого размер шальварах. В исполнении Эрке, разумеется.
Костюма вампира для Шу не оказалось, но Кей подыскал для неё отличный пиратский наряд. В треугольной шляпе с перьями, высоких замшевых сапогах и бриджах, полурасшнурованной пышной рубашке, обвешанная старинным оружием и кучей блестящих побрякушек, Шу, на королевский вкус, была неподражаема. По крайней мере, братец клятвенно заверил её, что любой нормальный купец тут же сдастся в плен и опустошит все сундуки с контрабандой, стоит ей только на горизонте появиться.