Противника в засаде поджидал.
Но у него поставлена разведка,
И он в засаду мне не попадал.
И вот, как языка, бесшумно сняли
Передний мост и унесли во тьму.
Передний мост, казалось бы, детали,
Но без него и задний ни к чему.
Я доставал мосты, рули, колеса,
Не за глаза красивые — за мзду.
Но понял я, не одолеть колосса,
Назад, пока машина на ходу.
Назад, к моим нетленным пешеходам,
Пусти назад, о отворись, сезам.
Назад в метро, к подземным переходам
Назад, руль влево и по тормозам.
Восстану я из праха, вновь обыден,
И улыбнусь, выплевывая пыль.
Теперь народом я не ненавидим,
За то, что у меня автомобиль.
Ну о чем с тобою говорить…
Ну о чем с тобою говорить?
Все равно ты порешь ахинею.
Лучше я пойду к ребятам пить -
У ребят есть мысли поважнее.
У ребят серьезный разговор,
Например, о том, кто пьет сильнее.
У ребят широкий кругозор -
От ларька до нашей бакалеи.
Разговор у нас и прям и груб,
Все проблемы мы решаем глоткой:
Где достать недостающий руль
И кому потом бежать за водкой?
Где достать недостающий рупь
И кому потом бежать за водкой?
Ты даешь мне утром хлебный квас.
Что тебе придумать в оправданье?
Интеллекты разные у нас,
Повышай свое образованье.
Интеллекты разные у нас,
Повышай свое образованье.
До нашей эры соблюдалось чувство меры…
До нашей эры соблюдалось чувство меры,
Потом бандитов называли "флибустьеры",
Теперь названье звучное "пират"
Забыли. Бить их и словом оскорбить их
Всякий рад.
Бандит же ближних возлюбил — души не чает,
И если чтой-то им карман отягощает,
Он подойдет к ним как интеллигент,
Улыбку выжмет и облегчает ближних
За момент.
А если ближние начнут сопротивляться,
Излишне нервничать и сильно волноваться,
Тогда бандит поступит как бандит -
Он стрельнет трижды и вмиг приводит ближних
В трупный вид.
И им за это ни чинов, ни послаблений,
Доходит даже до взаимных оскорблений:
Едва бандит выходит за порог,
Как сразу, — "Стойте! Невинного не стройте!" —
Под замок.
На теле общества есть много паразитов,
Но почему-то все стесняются бандитов,
И с возмущеньем хочется сказать:
"Поверьте, Боже, бандитов надо тоже
Понимать."
То была не интрижка…
То была не интрижка,
Ты была на ладошке,
Как прекрасная книжка
В грубой суперобложке,
Я влюблен быт, как мальчик,
С тихим трепетом тайным
Я листал наш романчик
С неприличным названьем.
Были слезы, угрозы
Все одни и все те же,
В основном была проза,
А стихи были реже.
Твои бурные ласки
И все прочие средства —
Это страшно, как в сказке
Очень раннего детства.
Я надеялся в тайне,
Что тебя не листали,
Но тебя, как в читальне
Слишком многие брали.
Не дождаться мне мига,
Когда я с опозданьем
Сдам с рук на руки книгу
С неприличным названьем.
В Ленинграде-городе
У Пяти Углов
Получил по морде
Саня Соколов —
Пел немузыкально,
Скандалил,
Ну, и значит правильно,
Что дали.
В Ленинграде-городе…
В Ленинграде-городе
Тишь и благодать.
Где шпана и воры где?
Просто не видать.
Не сравнить с Афинами -
Прохладно.
Правда шведы с финнами…
Ну, ладно.
В Ленинграде-городе
Как везде — такси,
Но не остановите,
Даже не проси.
Если сильно водку пьешь
По пьянке, —
Не захочешь, а пойдешь
К стоянке.
Нат Пинкертон — вот с детства мой кумир…
Нат Пинкертон — вот с детства мой кумир.
Сравниться с ним теперь никто не может.
Но он имел такой преступный мир,
Что снится мне и зависть гложет.
Припев
Аппарат и наметанный глаз,
И работа идет эффективно,
Только я столько знаю про вас,
Что порой мне бывает противно.
Не скрыться вам, ведь от меня секретов нет.
Мой метод прост — брать всех под подозренье
Любой преступник оставляет след
И возвращается на место преступленья.
Припев
У детективов хмурый вид и мрачный нрав,
Характер наш достоин укоризны -
Имеем дело с попираньем прав
И только с темной стороною нашей жизни.
Другие люди пьют всем горестям назло,
Гуляют всласть по ноябрю и маю,
Я ж не сижу за праздничным столом,
Хожу кругом и в окна наблюдаю.
Аппарат и наметанный глаз,
И работа идет эффективно,
Только я столько знаю про вас,
Что подчас мне бывает противно.
Мир как театр, — так говорил Шекспир
Я вижу лишь характерные роли:
Тот — негодяй, тот — жулик, тот — вампир,
И все, как Пушкин говорил, чего же боле?
Но имя есть, я повторяю, как пароль,
Не верь, что детективы нелюдимы.
Она играет голубую роль,
Мне голубая роль необходима.
Припев
Я теперь в дураках, не уйти мне с земли…
Я теперь в дураках, не уйти мне с земли,
Мне расставила суша капканы,
Не заметивши сходни, на берег сошли,
И навечно, мои капитаны.
И теперь в моих песнях сплошные нули,
В них все больше прорехи и раны.
Из своих кителей капитанских ушли,
Как из кожи, мои капитаны.
Мне теперь не выйти в море
И не встретить их в порту.
Ах, мой вечный санаторий,
Как оскомина во рту.
Капитаны мне скажут, — Давай, не реви! —
Ну, а я не реву — волком вою.
Вы ж не просто с собою мои песни несли -
Вы везли мою душу с собою.
Вас встречали в порту толпы верных друзей,
И я с вами делил ваши лавры.
Мне казалось, я тоже сходил с кораблей
В эти токио, гамбурги, гавры.
Вам теперь не выйти в море,
Мне не встретить вас в порту.
Ах, мой вечный санаторий,
Как оскомина во рту.
Я надеюсь, что море сильней площадей
И прочнее домов из бетона,
Море — лучший колдун, чем земной чародей,
И я встречу вас из Лиссабона.
Я механиков вижу во сне, шкиперов,
Вижу я, что не бесятся с жира -
Капитаны по сходням идут с танкеров,
С сухогрузов, да и с пассажиров.
Нет, я снова выйду в море
Или встречу их в порту.
К черту вечный санаторий
И оскомину во рту.
Жил-был добрый дурачина-простофиля…
Жил-был добрый дурачина-простофиля,
Куда только его. черти не носили,
И однажды, как назло, повезло -
И совсем в чужое царство занесло.
Слезы градом — так и надо, простофиля,
Не усаживайся задом на кобыле.
Дурачина.
Посреди большого поля — глядь — три стула.
Дурачину в область печени кольнуло.
Сверху надпись "для гостей',"дпя князей",
А на третьем — "стул для царских кровей".
Вот на первый стул уселся простофиля
Потому что он от горя обессилил,
Дурачина.
Только к стулу примостился дурачина -
Сразу слуги принесли хмельные вина.
Дурачина ощутил много сил,
Элегантно ел, кутил и шутил.
Ощутив себя в такой буйной силе,
Влез на стул для князей простофиля.
Дурачина.
И сейчас же бывший добрый дурачина
Ощутил, что он — ответственный мужчина,
Стал советы отдавать, крикнул рать
И почти уже решил воевать.
Ощутив себя в такой бурной силе,
Взлез на стул для королей простофиля.
Разом руки потянулися к печати,
Разом топать стал ногами и кричати, —
Будь ты князь, будь ты хоть сам Господь,
Вот возьму и прикажу запороть!
Если б люди в сей момент рядом были,
Не сказали б комплимент простофиле.
Дурачине.
Но был добрый этот самый простофиля,
Захотел издать указ про изобилье.
Только стул подобных дел не терпел,
Как тряхнет — и, ясно, тот не усидел.
И очнулся добрый малый простофиля
У себя на сеновале в чем родили.
Дурачина.
Она на двор, он — со двора…
Она на двор, он — со двора,
Такая уж любовь у них.
А работает с утра,
Всегда с утра работает.
Ее и знать никто не знал,
А он считал пропащею,
А он носился и страдал
Идеею навязчивой,
Что, мол, у ней отец — полковником,
А у него — пожарником.
Он в общем ей не ровня был
И вел себя охальником.
Роман случился просто так,
Роман так странно начался:
Он предложил ей четвертак,
Она давай артачиться.
А черный дым все шел и шел,
А черный дым взвивался вверх.
И так им было хорошо,
Любить ее он клялся ввек.
А клены длинные росли,
Считались колокольнями.
А люди шли, а люди шли,
Путями шли окольными.
Какие странные дела
У нас в России лепятся!
А как она ему дала,
Расскажут — не поверится.
А после дела темного,
А после дела крупного
Искал места укромные,
Искал места уютные.
И если б наша власть была
Для нас для всех понятная,
То счастие б она нашла,
А нынче жизнь проклятая.
Один чудак из партии геологов…
Один чудак из партии геологов
Сказал мне, выпив грязь из сапога,
— Послал же Бог на головы нам олухов.
Откуда нефть, когда кругом тайга.
И деньги в прорву. Лучше бы на тыщи те
Построить ресторан на берегу.
Вы ничего в Тюмени не отыщете,
В болото вы вгоняете деньгу.-
И шлю депеши в центр из Тюмени я,
— Дела идут, все боле-менее.
Мол, роем землю, но пока у многих мнение,
Что меньше более у нас, а больше менее.-
А мой рюкзак пустой на треть.