А с нефтью как? Да будет нефть.
Давно прошли открытий эпидемии
И с лихорадкой поисков борьба.
И дали заключенье в Академии -
В Тюмени с нефтью полная труба.
Нет бога нефти здесь, перекочую я -
Раз бога нет, не будет короля.
Но только вот нутром и носом чую я,
Что подо мной не мерзлая земля.
И шлю депеши в центр из Тюмени я,
— Дела идут, все боле-менее.-
Мне отвечают, что у них такое мнение,
Что меньше более у нас, а больше менее.
Пустой рюкзак, исчезла снедь.
А с нефтью как? Да будет нефть.
И нефть пошла. Мы по болотам рыская,
Не на поллитру выиграли спор.
Тюмень, Сибирь, земля Хантымансийская
Сквозила нефтью из открытых пор.
Моряк, с которым столько переругано,
Не помню уж с какого корабля,
Все перепутал и кричал испуганно,
— Земля, глядите, братики, земля!
И шлю депеши в центр из Тюмени я,
— Дела идут, все боле-менее. -
Мне не поверили, и оставалось мнение,
Что меньше более у нас, а больше менее.
Но подан знак — бурите здесь!
А с нефтью как? Да будет нефть.
И бил фонтан и рассыпался искрами,
При свете их я бога увидал -
По пояс голый, он с двумя канистрами
Холодный душ из нефти принимал.
И ожила земля, и помню ночью я
На той земле танцующих людей.
Я счастлив, что превысил полномочия:
Мы взяли риск и вскрыли вены ей.
И шлю депеши в центр из Тюмени я,
— Дела идут, все боле-менее,
Что прочь сомнения, что есть месторождение
Что больше более у нас, а меньше менее. -
Так я узнал — бог нефти есть,
И он сказал — да будет нефть!
Депешами не простучался в двери я,
А вот канистры в цель попали, в цвет -
Одну привез под двери недоверия,
Другую внес в высокий кабинет.
Один чудак из партии геологов
Сказал мне, вылив грязь из сапога,
— Послал же Бог на головы нам олухов.
Откуда нефть, когда кругом тайга?
И шлю депеши в центр из Тюмени я,
— Дела идут, все боле-менее,
Что прочь сомнения, что есть месторождения
Что больше более у нас, а меньше менее.
Так я узнал: бог нефти есть,
И он сказал — да будет нефть!
Так дымно, что в зеркале нет отраженья…
Так дымно, что в зеркале нет отраженья
И даже напротив не видно лица,
И пары успели устать от круженья,
И все-таки я допою до конца.
Все нужные ноты давно доиграли,
Сгорело, погасло вино в бокале,
Минутный порыв говорить пропал,
И лучше мне молча допить бокал.
Полгода не балует солнцем погода,
И души застыли под коркою льда,
И видно напрасно я жду ледохода,
И память не может согреть в холода.
Все нужные ноты давно доиграли,
Сгорело, погасло вино в бокале,
Минутный порыв говорить пропал,
Не лучше ль мне молча допить бокал?
В оркестре играют устало, сбиваясь.
Смыкается круг, не порвать мне кольца.
Спокойно, я должен уйти улыбаясь,
И все-таки я допою до конца.
Все нужные ноты давно доиграли,
Сгорело, погасло вино в бокале,
Тусклей, равнодушней оскал зеркал,
Не лучше ль мне молча допить бокал?
Бокал…
Побудьте день вы в милицейской шкуре…
Побудьте день вы в милицейской шкуре,
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе,
За тех, кто в МУРе, никто не пьет.
/2 раза/
А за соседним столом компания,
А за соседним столом веселие,
А она на меня ноль внимания,
Ей сосед ее шпарит Есенина.
Побудьте день вы в милицейской шкуре,
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе,
За тех, кто в МУРе, никто не пьет.
/2 раза/
Понимаю я, что в Тамаре ум,
Что у ей диплом и стремления.
И я вылил водку в аквариум.
Пейте рыбы за мой день рождения.
Побудьте день вы в милицейской шкуре,
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте ж выпьем за тех, кто в МУРе,
За тех, кто в МУРе, никто не пьет.
/2 раза/
Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал…
Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал,
Меня, должно быть, ловко разыграли -
Крючки носов и до ушей оскал,
Как на Венецианском карнавале.
Вокруг меня смыкается кольцо,
Меня хватают, вовлекают в пляску.
Так, так, мое нормальное лицо
Все, вероятно, приняли за маску.
Петарды, конфетти, но все не так,
И маски на меня глядят с укором,
Они кричат, что я опять не в такт,
Что наступаю на ноги партнерам.
Что делать мне? Бежать да поскорей,
А может вместе с ними веселиться.
Надеюсь я, под масками зверей
Бывают человеческие лица.
Все в масках, в париках, все как один,
Кто сказочен, а кто литературен.
Сосед мой слева — грустный арлекин,
Другой — палач, а каждый третий — дурень.
Один себя старался обелить,
Другой лицо скрывает от огласки,
А кто уже не в силах отличить
Свое лицо от непременной маски.
Я в хоровод вступаю хохоча,
И все-таки мне не спокойно с ними.
А вдруг кому-то маска палача
Понравится, и он ее не снимет?
Вдруг арлекин навеки загрустит,
Любуясь сам своим лицом печальным,
Что если дурень свой дурацкий вид
Так и забудет на лице нормальном?
За масками гоняюсь по пятам,
Но ни одну не попрошу открыться.
Что если маски сброшены — а там
Все те же полумаски-полулица?
Как доброго лица не прозевать?
Как честных отличить наверняка мне?
Все научились маски надевать,
Чтоб не разбить свое лицо о камни.
Я в тайну масок все-таки проник,
Уверен я, что мой анализ точен,
Что маски равнодушья у иных -
Защита от плевков и от пощечин.
Бегают по лесу стаи зверей…
Бегают по лесу стаи зверей,
И за добычей, и на водопой.
Денно и нощно они егерей
Ищут веселой толпой.
Звери, забыв вековечные страхи,
С твердою верой, что все по плечу,
Шкуры рванув на груди, как рубахи,
Падают навзничь — бери, не хочу.
Сколько их в кущах,
Сколько их в чащах,
Ревом ревущих,
Рыком рычащих?
Рыбы пошли косяком против волн,
Черпай руками, иди по ним вброд.
Столько желающих прямо на стол,
Прямо на блюдо — и в рот.
Рыба не мясо, она хладнокровней,
В сеть норовит, на крючок, в невода.
Рыбы погреться хотят на жаровне,
Море по жабры, вода не вода.
Сколько их в дебрях,
Сколько их в чащах,
Сколько ползущих,
Сколько летящих?
Птица на дробь устремляет полет,
Птица на выдумки стала хитра.
Чтобы им яблоки сунуть в живот,
Гуси не ели с утра.
Сильная птица сама на охоте
Слабым собратьям кричит: "Сторонись!"
Жизнь прекращает в зените, на взлете,
Даже без выстрела падая вниз.
Сколько их в рощах,
Сколько их в чащах,
Ревом ревущих,
Рыком рычащих?
Сколько ползущих,
Сколько бегущих,
Сколько летящих
И сколько плывущих?
Шкуры не хочет пушнина носить,
Так и стремится в капкан и в загон.
Чтобы людей приодеть, утеплить,
Рвется из кожи и вон.
В ваши силки, призадумайтесь, люди,
Прут добровольно в отменных мехах
Тысячи сот в иностранной валюте,
Тысячи, тысячи в наших деньгах.
В рощах и чащах,
В дебрях и кущах,
Сколько рычащих,
Сколько ревущих,
Сколько пасущихся,
Сколько кишащих,
Мечущих, рвущихся,
Живородящих,
Серых и хищных
В перьях нарядных,
Сколько их, хищных
И травоядных,
Шерстью линяющих,
Шкуру меняющих,
Блеющих, лающих,
Млекопитающих,
Сколько летящих, бегущих, ползущих,
Сколько непьющих в рощах и кущах,
И не курящих в дебрях и чащах,
И пресмыкающихся, и парящих,
И подчиненных и руководящих,
Вещих и вящих,
Рвущих и врущих,
В рощах и кущах,
В дебрях и чащах?
Шкуры непорчены, рыба живьем;
Мясо без дроби, зубов не сломать.
Ловко, продуманно, просто, с умом,
Мирно, зачем же стрелять?
Каждому егерю белый передник,
В руки таблички — не бей! не губи!
Все это вместе зовут заповедник,
Заповедь только одна: "Не убий!"
Но сколько в дебрях,
Рощах и кущах
И сторожащих,
И стерегущих,
И сохраняющих,
В меру азартных,
Плохо стреляющих
И предынфарктных,
Травящих, лающих,
Конных и пеших,
И отдыхающих
С внешностью леших,
Сколько их, знающих
И искушенных,
Непопадающих
В цель, разозленных,
Сколько бегущих, ползущих, орущих
В дебрях и чащах, в рощах и кущах,
Сколько дрожащих, портящих шкуры,
Сколько ловящих на самодуры,
Сколько типичных,
Сколько всеядных,
Сколько их, хищных
И травоядных,
И пресмыкающихся, и парящих
В рощах и кущах, в дебрях и чащах?
Жили-были в Индии с самой старины…
Жили-были в Индии с самой старины
Дикие огромные серые слоны,
Слоны слонялись в джунглях без маршрута,
Один из них был белый почему-то.
Добрым глазом, тихим нравом отличался он,
И умом, и мастью благородной.
Средь своих собратьев серых белый слон
Был конечно белою вороной.
И владыка Индии, были времена,
Мне из уважения подарил слона.
— Зачем мне слон? — спросил я иноверца.
А он сказал, — В слоне большое сердце.
Слон мне сделал реверанс, а я ему поклон,
Речь моя была незлой и тихой,
Потому что этот самый слон
Был к тому же белою слонихой.
Я прекрасно выглядел, сидя на слоне,
Ездил я по Индии, сказочной стране,
Ах, где мы только вместе ни скитались,