Держишь калам и письмо, ты ведь знаешь науку.
Держишь калам ты в руке, на коленях письмо.
О, неужели ты пишешь про нашу разлуку?
Мой алый, белый цвет, о цвет мой золотой!
Мой миленький дружок, возьми меня с собой,
Возьми меня с собой в далекую дорогу,
Чтоб не был ты один, возьми своей рабой.
О стройная моя, мой друг, увы, тебя здесь нет,
Стучусь в твой дом, напрасен стук, увы, тебя здесь нет,
Куда бы я ни заглянул, твой образ предо мною,
Моих друзей собрался круг, увы, тебя здесь нет.
Мне сесть бы на коня, чтоб молод конь был тот,
Чтоб масть буланая, подтянутый живот,
Хлестнул его хлыстом — и мчись по белу свету,
Чтоб милую найти, чей рот и речь как мед.
Перед тобой, Аллах, с мольбою предстаю,
Пусть встретим на пути мы черную змею,
Сперва пускай меня, безмозглого, ужалит,
Потом пускай — ее, неверную мою.
Господи, с жизнью расстаться нехитрая штука,
А расставаться с любимой — вот тут закорюка,
Сердце — с любимой, а сам ты — в далеком краю,
В путь без любимой идти — это адская мука.
Сердце безумное стало безумным вдвойне,
Лекарь пришел, стало хуже, к несчастию, мне,
Лекарь мне снадобье дал от любви безнадежной,
Снадобье в кровь превратилось, и сердце в огне.
Не стану розы рвать, шипы уколят вдруг,
Не стану ни за что любить чужих подруг,
Не стану никогда цветы левкоя нюхать,
Левкоем душится моей любимой друг.
Прохладный ветерок, ты улетай чуть свет,
В далекий Алншир мой отнеси привет,
Скажи любимому, что ждет его подруга,
Ведь пролетят года — и молодости нет.
Подруга, которая пялит глаза, не нужна мне,
Подруга вертлявая, как стрекоза, не нужна мне,
Подруга, которая верит любой клевете,
Достойна презрения и за глаза не нужна мне.
Странно: дева придет на порог, а меня уже нет,
Расцветет в чистом поле цветок, а меня уже нет,
Расцветет в чистом поле цветок, а сорвать не придется,
Дева стройная явится в срок, а меня уже нет.
Что делать? Ведь юность уйдет, не воротишь потом.
Судьба переехала счастье мое колесом.
Откуда мне знать, что вся жизнь пролетит, как неделя?
Вот старость пришла, руки-ноги связала жгутом.
Твои очи горят, как тюльпан у межи,
Ты связала барашка, скорой развяжи!
Развяжи-ка веревку на шее барашка!
Ну чего от меня тебе надо, скажи?
Сказала ты: «Дождись весны, все будет в свой черед».
Весна уже давно пришла, а сердце ждет и ждет.
Для всех весна — желанный срок, веселье, дни Новруза,
А для влюбленного весна — возлюбленной приход.
Аллах велик! Теперь мой дом на улице твоей,
Я в крепких узах кос твоих, они прочней цепей,
Готов я утренний намаз,[26] полдневный и вечерний
Творить под аркою твоих изогнутых бровей.
Сердцу в чужие силки не попасть,
В нем лишь к тебе негасимая страсть,
Ты же затем мое сердце терзаешь,
Чтобы его не хотели украсть.
Ветерок, неси скорее мой платок
Прямо к любящей подруге на порог,
А стрелу из моего тугого лука
В сердце недругу направь, мой ветерок!
О моя милая, стал я рабом твоих глаз,
Если ты мойщица мертвых, умру хоть сейчас.
Если обмоешь меня камфарою и нардом,
Саван порву, на лицо твое гляну хоть раз.
Ай, подруга, украла ты волю мою,
Ты поешь, твой напев за версту узнаю,
Ты моя госпожа, хоть води по базару
И кричи во все горло: «Раба продаю».
Я гранатом бы, зернышком маленьким стала сама,
Жертвой стала б тому, кто плечист, чья осанка пряма.
Говорят мне: зачем он тебе? Лучше бросить такого.
Как же бросить его? Если брошу, сойду я с ума.
Тяжело умирать, смерть любимой узреть тяжелей,
Мне бы голову недруга в петле узреть поскорей,
Мне бы этому недругу голову напрочь снести,
Мне бы голову милой узреть на подушке своей.
Ах, сколько звездочек, глядят они с небес,
Не сетуй, брат, на мир, где радостей в обрез,
Не сетуй, брат, на мир, где все лишь тень — не боле,
Глядишь — богатства нет, а там и мир исчез.
В черных кольцах кудрей, о любимая, ты как Лейла,
Рук турчанки нежней твои руки, а грудь столь бела.
О газель, чьи пьянящие очи горят под бровями,
Ты надежду и сердце у друга совсем отняла.
Бестолковому вестнику не доверяй никогда,
Невзначай он такое устроит, что прямо беда.
Тот, кто сам очумел от любви, — ну какой же он вестник?
Если он и доставит послание, то не туда.
Было нам по четырнадцать, или мы были моложе,
Были с белою розой и алою розою схожи,
Луг цветами пестрел, и зеленые травы взошли,
Мы частенько вдвоем на цветочном покоились ложе.
Мы с тобой проводили счастливые дни,
Мы нарвали цветов, нам присесть бы в тени,
Мы нарвали цветов, только не было тени,
От любви нет лекарства, лишь муки одни.
Изведал я немало бед из-за тебя,
Душа моя отвергла свет из-за тебя,
Ты так позорила меня и унижала,
Весь мой позор, — тут спору нет, — из-за тебя.
К тебе я, стройная моя, примчался,
На щечке родинку любя, примчался,
Слыхал, что хочешь родинку продать,
Ведь можно опоздать, и я примчался.
Тебе я розу подарил, ты аромат вдохни,
Спрячь эту розу на груди, под шалью сохрани,
Пойдешь тропинкою степной, не будешь одинока,
Беседуй с розой, только шаль немного распахни.
Боже правый, душа винограда желает,
А в супруги красотку что надо желает,
Я ее и не тронул, и вдруг — ростовщик,
Взять с меня ее долг — вот досада! — желает.
Любимая моя, любимая моя!
Ты чашу верности разбила, ай, змея!
Скажи, ну как же ты не сохранила верность?
Ведь с самых юных лет тебе был предан я.
Чтоб ты, небо, ослепло! Тобою погашен мой свет,
Соловья ты из сада украло, потерян и след,
Соловья ты из сада украло и заперло в клетку,
Нет в саду соловья, соловьиного пения нет.
Любимая, во мне обида и укор,
Я прикипел к тебе душою с давних пор,
Пусть посулит судьба мне лучших сто красавиц,
Все будет влечь меня твой чародейный взор.
Любимая моя скосила взор слегка,
Тайком берет кальян лилейная рука.
Воды ей розовой подайте вымыть руки,
Поскольку не люблю я запах табака.
Овца с ягненком на горе крутой...
Сказали мне, что болен милый мой,
Гранатов, яблок прихвачу с собою
И поутру пойду к нему домой.
Любимая забилась в уголок,
Как исцелить меня, ей невдомек.
Лекарствами больных врачует лекарь,
Свидание идет влюбленным впрок.
Хочешь, чтоб я полюбила тебя, дорогой?
Скот не гоняй, а займись-ка работой другой.
Если тебе так по нраву житье гуртоправа,
Ты поищи-ка другую и дай мне покой.