Мы с тобою
Мы с тобою не лыком шиты
И не скроены кое-как.
Если были однажды биты, —
Значит, битым
Был трижды враг.
Полыхали,
Туманились дали.
Цвел пришкольный
Под взрывами сад.
Где досрочно
Экзамен мы сдали
Из раздела:
«Ни шагу назад!»
Вера Инбер
Энская высотка
Возле полустанка
Травы шелестят,
Гусеницы танка
Мертвые лежат.
Черную машину
Лютого врага
Насмерть сокрушила
Русская рука.
Смелостью и сметкой
Кто тебя сберег,
Энская высотка,
Малый бугорок?
Пламенной любовью
Родину любя,
Кто своею кровью
Защитил тебя?
О тебе лишь сводка
Скажет между строк,
Энская высотка,
Малый бугорок.
Чуть заметный холмик.
Но зато весной
О тебе напомнит
Аромат лесной.
О тебе кузнечик
Меж высоких трав
Простучит далече,
Точно телеграф.
Девушка-красотка
О тебе споет,
Энская высотка.
Малый эпизод.
Песнями, цветами
Век отчизна-мать
Все не перестанет
Сына поминать.
Ленин
Он не украшен свежими цветами,
Ни флагов, ни знамен вокруг него, —
Укрытый деревянными щитами,
Стоит сегодня памятник его.
Он мог бы даже показаться мрачным,
Но и сквозь деревянные щиты,
Как будто стало дерево прозрачным,
Мы видим дорогие нам черты.
И ленинских бессмертных выступлений
Знакомый жест руки, такой живой,
Что хочется сказать: «Товарищ Ленин,
Мы здесь, мы отстояли город твой».
Лавиною огня и русской стали
Враг будет и отброшен и разбит.
Мы твой великий город отстояли, —
Мы сами встали перед ним, как щит.
И близится желанное событье,
Когда тебя опять со всех сторон
Взамен глухого, темного укрытья
Овеет полыхание знамен.
Ты будешь вновь приветствиями встречен.
Как возвратившийся издалека.
И вновь, товарищ Ленин, с кратком речью
Ты обратишься к нам с броневика.
Все захотят на площади собраться,
И все увидят жест руки живой,
И все услышат: «Слава ленинградцам
За то, что отстояли город свой!»
Юрий Инге
Инге Юрий Алексеевич (1905—1941). Погиб 28 августа 1941 года при переходе кораблей КБФ из Таллина в Кронштадт. Именем Инге названы улицы в городах Кронштадте и Ткварчели.
Полночь
Опять дорогой круговой
Иду по улицам, тревожась,
Стоят ли сфинксы над Невой
У Академии художеств.
Давно мосты разведены,
А там, где неба полуциркуль,
Как предисловие страны
Кронштадт мне машет бескозыркой.
Все спит. Сквозь синеватый дым
Глядят на запад батареи.
Он горд сознаньем молодым,
Что никогда не постареет.
И волны отбивают ямб
Ночной таинственной поэмы.
Воды и неба по краям
Расставлены штыки и шлемы.
Замаскирован часовой
Листвы тончайшей филигранью,
Но у меня над головой
Его негромкое дыханье.
И там, где повторяет гул
Кронштадта сумрачная пристань,
Стоит надежный караул
У школы лучшего чекиста.
Все говорят о прошлых днях,
Навек оставшихся в помине,
О бурях, крови и огнях,
Немеркнущих поныне.
О спящий город! Над Невой
Ты столько лет стоишь, как песня.
Привратник мира, часовой,
Страны моей ровесник!
Полина Каганова
Ленинградская весна
Опять весна. Как прежде, снова
Сверкает солнце с высоты.
Дома, одетые в обновы,
Стоят спокойны и просты.
Звучит трамваев голос звонкий,
Как будто радостный салют.
К засыпанной землей воронке
Ручьи весенние бегут.
Раскрыв чугунные ворота,
Весну встречает Летний сад.
Восстановительной работой
Весенний занят Ленинград.
Она кипит, как будто в сказке,
Над величавою Невой.
Здесь каждый камешек обласкан
К труду привычною рукой.
И люди в воинских спецовках
Дробят здесь камни и гранит,
Здесь в окнах светомаскировка
Печать войны в себе хранит.
И город, грозный и суровый,
Не знает отдыха и сна.
Здесь даже тучею свинцовой
Замаскирована луна.
Еще на куполах соборов
Лежит войны седая пыль,
Еще, как страж, стоит в дозоре
Адмиралтейства гордый шпиль.
* * *
Это Красное Село,
А вот это Гатчина...
Сколько лет с тех пор прошло,
В сердце обозначено.
А колеса вдаль бегут,
В небе звезды ранние,
И навытяжку встают
Вдруг воспоминания...
Здесь друзья мои ушли
В путь-дорогу дальнюю,
Здесь любая пядь земли —
Сплошь мемориальная.
Я совсем одна в куне,
Все огни потушены,
Проезжаю у КП,
Где мечты разрушены.
Это было так давно,
Тоже в ночь осеннюю,
С ночи той мне все равно
Нет нигде спасения...
Бронислав Кежун
Васильки
Под огнем, на берегу реки
Залегли усталые стрелки.
Золотая рожь сверкала рядом,
А во ржи синели васильки.
И бойцы, уже не слыша гуда
И не ощущая духоты,
Словно на невиданное чудо,
Радостно смотрели на цветы.
Синевой небесной, нестерпимой,
Полыхая, словно огоньки,
Как глаза детей, глаза любимых,
На бойцов глядели васильки.
Через миг, усталость пересилив,
Вновь пошла в атаку цепь стрелков.
Им казалось: то глядит Россия
Синими глазами васильков.
Петроградская сторона
Жил я дома, беды не зная,
Но пришла разлука — война,
Проводила меня родная
Петроградская сторона.
И пошел я дорогой солдатской,
Побывал в краю не одном.
Только думы о Петроградской
Всюду были в сердце моем.
На высоких полярных кручах,
Где мерцают снега и льды,
И в карельских лесах дремучих
Вспоминал я ее сады.
С этой думой о Петроградской
Я прошел в огне и во мгле
По земле Болгарии братской,
По румынской прошел земле.
Ты была мне видна с Дуная,
С гор австрийских была видна,
Сторона ты моя родная —
Петроградская сторона!
А потом на сопках маньчжурских
И в даурских глухих степях,
В сахалинских долинах узких
Я опять вспоминал тебя.
Обойдя за четыре года
Север, Запад, Дальний Восток,
Я вернулся после похода
В дом, где путь мой берет исток.
Здравствуй, тихая, молодая,
Здравствуй, светлая, как весна,
Сторона ты моя родная —
Петроградская сторона!
Иосиф Колтунов
Девушка в ватнике
Она носила, словно латы,
Обороняя Ленинград,
Простую стеганку из ваты —
Привычный времени наряд.
Узорчатый и аккуратный,
К лицу казался ей вполне
Костюм из серой ткани, ватный,
Какие носят на войне.
Теперь он весь забрызган мелом,
Но ей и нам не все ль равно?
Ей в этом выгоревшем, в белом,
Войти в историю дано.
И даже если это мода,
Мы занесем ее в приход, —
Живи и здравствуй, дочь народа,
Законодательница мод!
Мария Комиссарова
В сиянье ратных подвигов
В сиянье ратных подвигов и славы
О сколько раз ты снился мне во сне!
И пушкинские пели мне октавы,
И струи невские сверкали мне.
Как далека была к тебе дорога!
Не высказать.
Блокада и фронты.
Разлука длилась тягостно и долго,
И вот опять в садах твоих цветы.
Цветут цветы. Засыпаны траншеи,
Отгрохотал вдали сражений гром.
Ты с каждым днем, мой город, хорошеешь,
Растет на пепелище новый дом.
Жилище мирное из пепла встало,
Глядит очами ясными вокруг.
Благословенно светлых дней начало,
Благословенна боль далеких мук!
Уж не во сне ли мне такое снится,
Что я по этим улицам хожу,
И не могу с тобой наговориться,
И все как будто слов не нахожу?
Любовь моя и юности горенье —
Все нерушимо связано с тобой.
Ты новый путь мой,
Новый день рожденья
И щит,
И меч,
Орлиный город мой!
Тебя в сиянье подвигов и славы
Я вижу наяву,
А не во сне.
И пушкинские вновь поют октавы,
И струи невские сверкают мне.
Эти камни
Эти камни нам расскажут были,
С уваженьем трогай их рукой.
Мы с тобой навеки полюбили
Этот город, каменный такой.
Мы, должно быть, каменными тоже
Были в тот суровый, трудный год.
Жизнь была на тяжкий сон похожа,
Столько всем нам выпало невзгод.
Даже хлеб похожим был на камень,
Но в глазах сияло торжество,
А в сердцах, как в топках, бился пламень,
Крепче камня было душ родство.
И во имя правды той великой
И непобедимой той любви
Этот камень, серый и безликий,
Ты священным камнем назови!