Благо не пришлось.
Согнувшиеся в поклоне слуги недвусмысленно дали понять, насколько лёгок на помине граф сен Фольи. Дверь на террасу тут же открылась, и в проёме появился он. Чудовище, что превратило жизнь герцогини де Байе в сплошной кошмар. Граф Тевор сен Фольи.
Ему было едва за тридцать. И многие женщины считали его весьма привлекательным мужчиной. Как и все арнгвирийцы, он отличался высоким ростом и могучим телосложением. А так же типичным чёрным цветом волос и тёмно-карим — глаз. К тому же граф был учтив, слащав, как тягучий медовый сироп, а его манеры — идеальны, и он легко мог поддержать любую ничего не значащую светскую беседу. Возможно, не знай Эрри, что собой представлял Тевор, то тоже бы отметила его мужественную красоту и манеры. Но ей он представлялся в несколько ином свете.
В тот проклятый Великими день, который по недоразумению назвали свадебным торжеством, она ещё не представляла, чем обернётся этот союз. По правде сказать, Эрри тогда вообще мало что соображала. Казалось, всё, что с ней тогда происходило, было лишь неудачной постановкой бродячего театра. Платье, гости, пир, здравицы, что произносились в честь новобрачных молодожёнов. Громыхающая музыка и акробаты…
…В зале для приёмов — шум… Разноголосые выкрики и веселье… Вспышки выплюнутого циркачом огня… Звон монет, брошенных знатью под ноги артистам…
Задорные песни, смысл которых невозможно уловить… И громыхающая музыка…
Всё это остаётся позади. Скрывается в освещённых ярко, как днём, коридорах королевского дворца. Отпускает…
Боль сжимает виски. В груди тяжёлый, почти неподъёмный груз осознания всего того, что случилось. Совсем недавно. Ещё до того, как солнце коснулось горизонта… а судьба уже снова сделала резкий поворот.
Эрвианна тяжело опустилась на широкое ложе. Запах свежих цветов и терпких плодов. Вина…
Тошнота подступила к горлу. И пришлось сделать несколько глубоких вдохов.
Она сможет. Справится. Она поклялась.
Это не должно быть непосильно…
Дверь открылась резко, словно от порыва беснующегося штормового ветра. Казалось, миг — и она слетит с петель.
Её… муж… теперь уже муж… вошёл в покои и, хлопнув дверью, застыл в шаге от кровати, с отвращением глядя на Эрри.
С одной стороны, и понятно, что большой любви он не мог к ней испытывать. Ещё вчера они были из разных лагерей. Ещё вчера её муж и отец сражались против, возможно, брата или отца сен Фольи. Так что тёплых чувств они не могли вызывать друг в друге.
И всё же отныне им жить вместе. Изображать счастливую семейную пару перед королевской четой, которая, несомненно, будет следить за каждым их шагом. Не лучше ли попытаться договориться сразу?
Потому…
— Тевор… — хрипло начал Эрри. — Я понимаю…
Договорить ей не удалось.
Он навалился на неё всем телом, прижав к кровати так, что Эрвианна не могла ни шевелиться, ни дышать. Тяжелый кислый запах перегара осел неотвратимостью предстоящего на её губах. И его лицо… маска древнего огненного демона, на которой то и дело гнев сменялся брезгливостью, ненавистью, злостью и… желанием…
Холодный ужас пополам с отчаяньем пополз от щиколоток вверх по ногам, повторяя путь её шёлковых юбок, холодных, как змеиная кожа.
Крик о помощи застрял в горле, задушил малейшую надежду. Никто не придёт. И следует смириться с этим.
Нескончаемо долгие минуты…
Потолок, качающийся в такт его движениям.
Боль, с которой отмирало что-то важное в сердце Эрри. И пустота, которую уже ничто и никогда не сможет заполнить…
Хотелось рассыпаться пылью и раствориться в круговороте вечности, перестать существовать, сгореть, чтобы не видеть то ничтожество, что отныне будет смотреть на неё из зеркал.
— Я всё равно от тебя избавлюсь. Не питай надежд. От тебя и твоего ублюдка, — его дыхание обжигает гневом обнажённое плечо.
Волна ненависти поднялась оттуда, где несколько минут назад в агонии билась надежда.
О, нет! Это она избавится от него. Отныне её стержнем станет жажда мести…
Нужно было время и трезвый рассудок, чтобы уяснить, как невыгодно для сен Фольи было жениться на высокородной и сказочно богатой вдове изменника. И, естественно, быть удалённым от королевского двора, дабы она не портила настроение королевской чете своим присутствием. Особенно злило графа то, что по закону он не имел даже мизерных прав наследовать её деньги и титул. В случае смерти Эрри всё состояние Байе перешло бы Дэнни как единственному наследнику Роневана де Байе. А если и единственный наследник скоропостижно скончается, тогда судьбу герцогства стал бы решать король. И, учитывая, сколь обнищала после переворота казна — отнюдь не в пользу графа сен Фольи.
Но и для него имелась лазейка. Чтобы богатства Байе мог подгрести под себя Тевор, Эрри должна была родить ему наследника. В таком случае за Дэнни наследовал бы младший брат, а Тевор как опекун смог бы распоряжаться состоянием на своё усмотрение.
Мог бы…
Но Эрвианна ни за что не стала бы подвергать своего сына подобной опасности. Потому Нэнси каждый вечер приносила ей отвар из девяти трав, что не давал ребёнку зародиться в её чреве, неизменно сетуя на то, что так герцогиня убьёт в себе саму способность рожать детей, в душе понимая, что все эти слова лишь пустое сотрясание воздуха.
И только несколько месяцев назад удалось найти более-менее приемлемый выход. Именно Нэнси подкупила одну из шлюх сен Фольи. Таким образом, отвар, сводящий на нет всю мужскую силу, стал неизменным составляющим его любимого вина.
Казалось бы, можно было вздохнуть с облегчением. Но Тевор, будучи не в состоянии исполнять супружеский долг, срывал злость на Эрвианне иначе. Одно радовало, по лицу никогда не бил, опасаясь неожиданного визита гостей. Однако Эрри стала замечать, что даже продажные женщины, слоняющиеся по замку, поглядывают на неё с жалостью. А потому спешила надеть маску холодного безразличия. Увы, это приходилось делать столь часто, что она и сама не могла бы вспомнить, когда маска стала её настоящим лицом.
— Как же я рад вас видеть, сиятельная герцогиня де Саменти, — расплылся в абсолютно фальшивой улыбке сен Фольи.
Мать ответила ему столь же неискренней улыбкой.
— Я тоже безмерно рада, граф, — протянула она руку, которую Тевор тут же облобызал. — Просто вопиющее упущение, что за это время нам так и не удалось узнать друг друга получше. Очень жаль, что вы с моей дорогой девочкой так редко появляетесь при дворе, — наигранно вздохнула она.
Шпилька достигла цели, задев самое больное — самолюбие. Эрри наградили таким взглядом, что другой кто уже подавился бы вином. Но за два года она познала гораздо худшее, чем полыхающие взгляды, и подобное впечатлить её не могло. Как и утаиться от Валении.
— Моей супруге нужно было время, чтобы оправиться от потрясения и свыкнуться со своим новым положением. Слишком тяжёлым ударом для неё стали перемены, — без тени улыбки сказал Риквел и тут же, словно спохватившись обратился к жене. — Кстати, Эрри, я искал тебя всё утро. Где ты пропадала? — едва удерживая дружелюбную маску, спросил Риквел.
— Правда? — привычно бесцветно спросила Эрри. — Мне ничего не передавали, — не моргнув и глазом, соврала она.
— Тебе письмо от… Дэнни, — сказал он гораздо холоднее, чем требовалось. Да и заминка перед именем мальчика, обозначила больше, чем он бы того хотел. Особенно для Валении, привыкшей всё улавливать налету.
Но Эрвианне было уже абсолютно всё равно.
Письмо от Дэнни. Её мальчика. Единственного, что ещё держало на этом свете и того, ради кого она терпела всё и готова была стерпеть гораздо больше. На уже привычно каменном лице впервые за долгое время проступили эмоции. Радость, надежда, страх. Они сменяли друг друга столь быстро, что даже Валения не смогла бы сказать, что именно сейчас чувствовала её дочь. Хоть как мать прекрасно её понимала. Не так давно ей пришлось самой бороться за жизнь сына.
— Милая, прочтёшь его в своих покоях, пока мы с твоим супругом посплетничаем здесь, — сказала она дочери, едва в чуть дрожащих руках Эрри появился смятый и, естественно, распечатанный конверт.
— Да, мама, — ответила ей благодарной улыбкой Эрвианна. — Я подожду тебя там.
На миг даже голос её изменился. Пропала скрипучая сухость, а ей на смену вернулась мелодичная нежность, которой некогда восхищались придворные короля Федерика Второго и сам покойный король.
Но это был всего лишь миг. Короткий момент слабости. И вот уже снова на террасе замка Байе стояла мраморная статуя с ничего не выражающим лицом. И герцогиня де Саменти невольно сравнила её с изваяниями Великих в Святых Храмах.
Короткий кивок мужу и матери, и Эрри едва не бегом зашагала в покои, минуя лестницу и ставшие неимоверно длинными коридоры. Привычно не обращая внимания на сгибавшихся слуг и жавшихся к стенам служанок. В груди закручивалась тугая пружина тоски и тревоги за Дэнни. И только развернув послание, она сможет увериться, что это всего лишь её личные страхи. Или наоборот.
В комнатах убирались горничные. Они тут же склонили головы, оставив работу.
— Все вон! — не повышая голоса, сказала Эрри, и девушки незамедлительно выскочили из покоев, словно там разверзся зев Бездны.
Но только когда на двери щёлкнул засов, а шторы были плотно задёрнуты и зажжена свеча, Эрри позволила себе немного расслабиться.
Она разложила на столике конверт и бережно расправила смятую бумагу. После снова взяла в руки и поднесла к лицу, вдыхая запах.
Бумага, чернила, запах конского и мужского пота. А ещё вонь притираний сен Фольи. И ни одной нотки, что могла бы принадлежать Дэнни. На её лице мелькнуло разочарование. И тут же исчезло.
Эрвианна извлекла письмо и стала вчитываться в строки.
Послание мало чем отличалось от многих предыдущих. Округлые буквы… Неровные строчки… Размазанные чернила… И короткое «Твой Дэнни» под перечислением всех «Всё хорошо!» Так же сухо, как и многие другие. Так же пусто, как Бескрайние пески.