А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Зина, посмотри, кто навестил нас.
Зинаида Ивановна видит Кирилла.
Не узнаешь?
З и н а и д а И в а н о в н а. Почему же… Тот самый… В тулупе Кирилл. Кирюшечка. Теперь-то не убежите? Антон Евлампиевич тогда все вокзалы обошел. Простудился, месяц целый грипповал.
К и р и л л. Зачем же вы искали меня, Антон Евлампиевич?
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Да все за тем же, все за тем же…
З и н а и д а И в а н о в н а. Вот и славно… (Заметно волнуясь.) Вы только меня выслушайте, Антон Евлампиевич, и не противьтесь. Вот и Кирилл вернулся.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. О чем вы?
З и н а и д а И в а н о в н а. Я уже угощенье все сотворила. Решила сегодня и сказать.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Зинаида Ивановна, я никогда не понимаю, о чем вы говорите.
З и н а и д а И в а н о в н а. И чтобы все, все собрались сегодня, как раньше, за общим столом. Меня, может, не послушают, а вас…
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Ну! Что меня?
З и н а и д а И в а н о в н а. Да семьдесят лет мне сегодня стукнуло! (Засмеялась, застеснялась, даже попыталась закрыться фартуком.)
К и р и л л. Мои поздравления, Зинаида Ивановна!
А н т о н Е в л а м п и е в и ч. Мне нет прощения!
З и н а и д а И в а н о в н а. Что ты, Антоша. Да я сама только на прошлой неделе вспомнила. И ты оставайся, Кирюшечка.
А н т о н Е в л а м п и е в и ч (долго целует руки Зинаиде Ивановне). Это же юбилей! Мы такой пир закатим! Кирилл, не думайте ни о чем. Все прелестно. Зине семьдесят! Все замечательно! Что же я стою здесь! Именно сегодня мой клей должен достигнуть подлинной кондиции. Кирилл Сергеевич, вы обратили внимание — вместо одной ножки ящик. Стол расшатался. Но недавно я прочитал в «Строительной газете» замечательный рецепт клея. Клеит все — дерево или железо. Сейчас с его помощью я водворю ножку на ее законное место. Сегодня все должно быть на месте! (Почти убегает из кабинета.)
З и н а и д а И в а н о в н а. А ты, Кирилл, в столовую проходи. Отдохни.
Идут в столовую.
Вот газетки, журнальчики почитай.
Кирилл с жадностью набрасывается на журналы.
(Улыбнулась.) Странные вы все… Феденька вот в музыку в свою уткнется, ему хоть весь мир сгори, Валерка в хоккей, Антоша в газеты, Марина в словари, и ты, смотрю, тоже…
К и р и л л (быстро листает журнал). Откуда они у вас?
З и н а и д а И в а н о в н а. Марина Дмитриевна со всего света навезла.
К и р и л л. Путешествует?
З и н а и д а И в а н о в н а. Должность у нее такая. Все Нью-Йорк, да Женева, да Париж. Люди-то сдуру завидуют, а я смотрю, как она мается. Приезжает худющая, маетная… Ей еще на этих коктейлях пить приходится. По работе нужно, что поделаешь… Ну я… (Видя, что Кирилл не слышит ее, углубившись в чтение, уходит на кухню.)
К и р и л л (перечитывает одну и ту же французскую фразу, потом откладывает журнал). Забыл… почти все забыл. Какая ерундистика… Ай-ай… ай… (Ударил со злости себя по колену, встал, подошел к портрету своей бабушки и долго смотрел на него.)
В комнату входит В и к а с тетрадкой в руке. Из стильной девочки с улицы Горького Вика превратилась в довольно замкнутую, редко улыбающуюся женщину в очках. Аккуратно, но неярко одевается нынче Вика: только модные очки. Пауза. Кирилл и Вика смотрят друг на друга, узнавая.
В и к а. Снова тута Таратута?
К и р и л л (засмеялся). А меня никто с той поры в рифму не называл.
В и к а. Трудно с юмором в Торжке?
К и р и л л. Под Торжком.
В и к а. Сослали из Торжка?
К и р и л л. На сорок пять километров. Совхоз «Красногвардейский». Рядом могила Анны Керн.
В и к а. Что за сенсацию вы привезли на этот раз?
К и р и л л. Может, сначала поздороваемся?
В и к а. На «вы» или на «ты»?
К и р и л л. А как… правильнее?
В и к а. На «вы»…
К и р и л л. Значит, здравствуйте… те… Вика.
В и к а. Бонжур, мсье Таратута, французский забросили?
К и р и л л (смутился). Почти.
В и к а. Дед очень переживал за вас. Считал, что вам нанесено смертельное оскорбление.
К и р и л л. А вы как считаете?
В и к а. Сейчас я, честно говоря, уже смутно помню ту историю. (Кладет тетрадку на стол.) Думала, хоть в столовой пусто, позанимаюсь. А в своей комнате заниматься невозможно — там муж переживает.
К и р и л л. Чего же это он переживает?
В и к а. Трудно жить на свете ветеранам, если они, конечно, не ветераны гражданской войны.
К и р и л л. А из каких же он?
В и к а. Из хоккейных. Знаменитый нападающий, заслуженный мастер спорта, но ветеран. Вот он сейчас сидит и переживает — включат его на этот раз в сборную или нет. Шумно переживает, так что работать невозможно.
К и р и л л. Значит, все-таки он.
В и к а. Да, да, Валерий… Не смотрите на меня с сожалением. Его слава давно уже затмила славу моего прапрапра… А вы по-прежнему в Министерстве связи?
К и р и л л. Мы трудимся, как говорится, на одной ниве. Вы же учительница?
В и к а. Преподаю французский. Восьмые, девятые, десятые классы. Школа номер сто семьдесят. Кличка — «Ворона».
К и р и л л. А меня они называют «Штирлиц».
В и к а. Совсем не похоже.
К и р и л л. Я спросил как-то одну умненькую девочку из девятого класса — почему «Штирлиц»? Она ответила с легким презрением: «Потому что вы, как Штирлиц, хорошо относитесь к малым мира сего». А как же иначе — у меня русский язык и литература.
В и к а. Раньше это называлось «учитель словесности». (После паузы.) Странно… Почему же вы не лесничий и не полярный летчик?
К и р и л л (чуть раздраженно). Потому что окончил в Калинине педагогический институт.
В и к а. Двенадцать парней на курс среди ста не очень красивых девочек.
К и р и л л. Девятнадцать — парней. Девятнадцать… А девочки были разные. Были и красивые, были и глупые.
В и к а. Женаты?
К и р и л л. Угадали.
В и к а. На старшей пионервожатой?
К и р и л л. Откуда вы все знаете?
В и к а. Преподаватели литературы в сельской местности, как правило, женятся на старших пионервожатых. Сколько детей?
К и р и л л. Двойня: Маша и Николай.
В и к а. Все правильно. Ни на йоту от стандарта.
К и р и л л. Что-нибудь не так, Вика?
В и к а. Мне когда-то пророчили Экваториальную Африку, а вместо нее школа на Петровке. Зато моя мама бурно колесит по земному шару.
К и р и л л. Я слышал.
В и к а. Молодец! Плюнула, как говорится, на карьеру мужа, защитила докторскую. И пошла, пошла. Как гоголевская тройка: «и кто ее остановит». Теперь она уже «ди-два».
К и р и л л. А что это такое?
В и к а. Высший ранг ООНовского чиновника.
К и р и л л. А Федор Антонович?.. Он?..
В и к а. Папа служит в одной скучнейшей конторе и отличается от прочих чиновников тем, что мать ему привозит горы моднейшего барахла. Вот он и поражает сослуживцев своими туалетами. Понятно теперь, почему меня «Вороной» кличут?
Кирилл не отвечает.
Так зачем же вы все-таки приехали?
К и р и л л (задумчиво). Каникулы. Учеников на экскурсию привез. Они сейчас в детском театре с Таней.
В и к а. Таня — это и есть старшая пионервожатая?
Кирилл кивает головой.
Эх, Кирилл, Кирилл, я-то думала, что ты за мной приехал. Короткое объяснение, я бросаю все, даже своего ветерана, ну и… «увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам»… Вообще все в нашей жизни как-то удивительно не по-французски. (Неожиданно.) Да, не верила я тогда, что вы взяли табакерку Кадмина. Не верила! Я даже кое-что подозревала. Но, слава богу…
К и р и л л. Почему?
В и к а. Слава богу, что вы не помешали моему семейному счастью. (Не сразу.) Двойня, конечно, осталась на попечении тещи?
К и р и л л. А с кем же еще?
В и к а. Приусадебный участок большой?
К и р и л л. Восемь соток.
В и к а. О-о… Как будет с огурцами в этом году? Не побьет?
К и р и л л. Что не побьет?
В и к а. Ну, что-нибудь. Град, например. Или курицы?.. Что там еще бывает. Засухи, тля, землетрясение?
К и р и л л. Землетрясений в Торжке не бывает. (Засвистел.)
В и к а. Ты закричал тогда, помнишь: «Я докажу»…
Кирилл смущенно улыбается.
А вы все больше становитесь похожим на свою бабушку. (Показывает на портрет.) Но, увы, это точно доказано — она не Прекрасная Дама. (Вскочила.) Боже мой, как же я сразу не догадалась. Вы же пришли сюда за этим портретом.
Входит С т р у ж к и н.
С т р у ж к и н. «Ни сна, ни отдыха измученной душе», как любят говорить на Даунинг-стрит. Где Антон Евлампиевич?
В и к а. У нас гость, Валентин Валентинович.
С т р у ж к и н. Позвольте… да это же тот самый.
К и р и л л. А вы меня не забыли, Валентин Валентинович.
С т р у ж к и н. Молодчина! Приехал, и все тут. Что было — то быльем поросло. Так где же наш уважаемый?..
В и к а. Заканчивает очередной опыт. Сами знаете, в такой момент…
С т р у ж к и н. Но ведь мы сегодня должны быть у академика Кузнецова. Я же предупреждал.
К и р и л л. Вряд ли это получится…
С т р у ж к и н. А вы снова в курсе всех событий. А может быть, снова что-нибудь отыскали?
В и к а. Кирилл — мой коллега. В сельском варианте.
К и р и л л. Да, русский язык и литература.
В и к а. Так вот… наш учитель словесности прибыл за своим портретом.
С т р у ж к и н. Но позвольте, Кирилл. Мне почему-то казалось, что вы эту работу Серова подарили нашему музею.
К и р и л л (то ли серьезно, то ли шутит). …Я… мы… конечно, понимаем, что это Серов…
С т р у ж к и н (подходит к портрету, неожиданно). Вам завернуть?
В и к а. Хоть бы с дедом сначала поговорили.