Я х н е н к о. Мы не готовим летчиков, хотя учим молодежь летать. Чтобы парню стать летчиком, одного желания мало. Сначала медицинский отбор, потом…
С о к а л ь с к и й. Ах, какая тут медицина! Скажите, у вас есть дети?
Я х н е н к о. Есть. (Сухо.) Что вам от меня нужно? (Сокальский нахмурился, и Яхненко смягчился.) Как его фамилия — внука?
С о к а л ь с к и й. Рожков.
Я х н е н к о. Леня Рожков? Славный парень! Он к нам в клуб пришел таким пострелом… Увлекался моделями, а теперь на планере летает. Так ведь его отец у нас работает. Отец, помнится, сам передал мне анкету.
С о к а л ь с к и й (перебивая). Не говорите мне этого! Позвольте вам заметить, что анкета не всегда согласуется с жизнью. Нет у Лени отца.
Услышав это, З и н а съежилась, хотела уйти, но удержалась и опять села.
Удивлены? Не верите? Поверьте старому человеку. Ленькин отец — лейтенант Постник. Сгорел в воздушном бою. (Тихо, таинственно.) Парень этого не знает. И знать не должен. Вам, только вам, я решился это сказать.
Я х н е н к о. Зачем?
С о к а л ь с к и й. Мать страшной клятвой поклялась, что сына небу не отдаст. Тот, древний грек, советовал сыну, а мать — она не только советчица. Мать за свое кровное дитя на все пойдет. И не приведи господь узнать ей…
Я х н е н к о. А как же Рожков? Наш Рожков?
С о к а л ь с к и й. А что вашему Рожкову? Спихнет парня в военное училище, оттуда в армию и — с глаз долой. Кто ему Леня? Приемыш. Я потому и спросил, есть ли у вас дети. Родные дети! Я к вам, как отец к отцу.
Я х н е н к о (неопределенно). Разберемся.
С о к а л ь с к и й. Мне не верите — спросите Ленькину маму. Вы ей правду, и она вам всю правду выложит. Только про наш разговор, товарищ начальник… (Он приложил палец к губам.) Разберитесь по велению отцовского сердца, оно не обманет. Не смею задерживать больше. Желаю здравствовать. (Уходит.)
Я х н е н к о (взглянув на часы). Не смеет задерживать и желает здравствовать. Чего это он мне наплел? (Уходит.)
Из здания школы выбегает Л е н я, у него в руке конверт. Он быстро направился к телефонной будке, но З и н а окликнула его.
З и н а. Лень!
Л е н я. Ты здесь? (Смотрит на ее портфель). Домой не уходила?
З и н а (с грустью). Уходила, вернулась… А ты куда?
Л е н я. Надо позвонить папе на аэродром. Вот это (показывает конверт) написал папе летчик, Герой Советского Союза, что к нам приехал.
З и н а. Он знает твоего папу?
Л е н я. Понимаешь, Зин, он долго ко мне присматривался, отвел в сторону, стал расспрашивать, когда родился, как зовут маму, а когда узнал, что папа на фронте был авиационным механиком, обрадовался, что-то хотел сказать — но раздумал, написал вот это и уговорил идти домой. Мы, говорит, еще с тобой встретимся, ты еще послушаешь мои рассказы, а сейчас ступай… Фамилия его Лаврушин. Знаменитый летчик-испытатель. Слышала такого?
З и н а. Я другое слышала… Подожди звонить. Давай посидим.
Л е н я. А почему портфель не отнесла домой?
З и н а почти насильно усаживает Л е н ю на скамейку, волнуется и не знает, как начать разговор. Пауза. Где-то звучит песня о планете, до которой «не так уж, друзья, далеко».
З и н а. Не хочу в парк. И домой не хочу. Я Клавку нашу видела. С ним. У обоих чемоданы. Приду домой, а Клавочки нашей нет. И долго не будет…
Л е н я. Почему не будет?
З и н а. Ох, что у нас вчера творилось! Мама кричит на Клавку: «Сопливая девчонка! Не смей выходить за него замуж! Зачем тебе геодезист? Вечно бродит, за душой ни кола, ни двора». И на папу набросилась. А папа тоже вскипел: «Я их кормлю, одеваю, а с кем они любовь крутят…» И на меня так посмотрел… С мамой истерика, а Клавка молчит, тихо плачет… Ну, почему так получается?
Л е н я (недоуменно). Как?
З и н а. Они ведь по-настоящему любят друг друга. Клавка поедет с ним на край света. Где-нибудь в таежном поселке поженятся, будут жить в походной палатке. Или под открытым небом… Что им Дворец бракосочетаний, пьяные родичи на свадьбе! Даже музыка, танцы и этот парк… Ничего им не надо!
Л е н я. Правильно! Если друг друга любят…
З и н а. Неправильно! Совсем неправильно! Почему надо за счастьем и ради счастья бежать из родного дома? Почему так получается?
Л е н я. Если послушать взрослых…
З и н а. Нет, я тебя спрашиваю!
Л е н я. Меня? Раз Клава уехала, значит, иначе не могла, не хотела. Ее спроси! Я бы с охотой из дому уехал.
З и н а. Ты? А зачем? (Леня молчит, и Зина разволновалась.) Вот видишь, это ведь так несправедливо!
Л е н я. Почему?
З и н а. Несправедливо, когда скрывают, ловчат, лгут… Вот тут твой дед такое наговорил начальнику аэроклуба…
Л е н я (встревоженно). Дед встречался с Яхненко? Ты видела?
З и н а. Да, я слышала, какие гадости он говорил. О твоем… Дмитрий Иванович — хороший человек, честный и добрый… Даже если твой дед прав, — разве нельзя быть хорошим отчимом?
Л е н я (яростно). Не смей, дура! (Зина в ужасе даже отшатнулась.) Не смей! Я… я морду буду бить каждому, кто назовет… (тише, стараясь сдержаться.) Ты не должна так называть моего отца. Моего отца! (Убегает.)
Из парка все еще доносится музыка и напев песни. Зажигаются вечерние огни. З и н а судорожно всхлипывает.
З и н а. Погуляли… Ой, до чего я глупая. Дура я, дура!
З а н а в е с.
Дача С о к а л ь с к о г о. Обстановка в большой комнате заметно изменилась. Обновили мебель, появился телевизор, горит люстра. За распахнутым окном выступает из темноты разросшийся куст сирени.
Е к а т е р и н а А н т о н о в н а Р о ж к о в а накрывает стол. Она беспокойно поглядывает в окно, прислушивается. А н т о н С а в в и ч дремлет в кресле. Стенные часы бьют одиннадцать.
Р о ж к о в а. Тебе, папа, отдыхать пора, а ты еще не ужинал.
С о к а л ь с к и й (очнувшись). А!.. Нет, я подожду. Должны они когда-нибудь вернуться?
Р о ж к о в а. Сегодня полеты, Дмитрий задержался на аэродроме. Но где Леня? С утра голодный.
С о к а л ь с к и й. У нас все не как у людей. Черт с ним, с твоим мужиком. Пусть днюет и ночует на аэродроме. (Пауза.) Разговор с ним не начинай, будто ничего не знаешь.
Р о ж к о в а. Не умею притворяться.
С о к а л ь с к и й. Надо! (Слышен скрип калитки, лай собаки.) Идут, летуны.
Р о ж к о в а. Это не они. Аргон на своих не лает. (Смотрит в окно.) Левкина? В такой поздний час?
С плачем вбегает С е р а ф и м а Л е в к и н а, бросается к Р о ж к о в о й, причитает.
Л е в к и н а. Горе мое, горе! Какой позор!
Р о ж к о в а. Что с вами? Что случилось?
Л е в к и н а. За что? За что такое наказание? (Неожиданно успокоилась.) Зинки у вас не было? А где Леня?
Р о ж к о в а (испуганно). Леня? Говорите, что случилось?
Л е в к и н а. Сбежала моя Клавка. С этим проклятым землемером. Только сейчас вернулась из города, и дома, на столе… Вы только послушайте, что она пишет: «Мама и папа, не осуждайте. Устроимся, напишу подробно…» Не хочу ее писем. Ее хочу! Догнать! Вернуть! Снять с поезда и силком притащить! Где Зинка, Мишка? Они ведь с Леней? Где ваш Леня?
Р о ж к о в а. Не знаю, успокойтесь, Серафима Андреевна.
С о к а л ь с к и й. М-да, дела… Что ж Валерий Петрович?
Л е в к и н а. Тюфяк! Я его предупреждала, требовала: «Прими меры, ты отец». Тряпка! Теперь раскис, ноет и винит меня. Но где же ребята? Надо бежать на вокзалы, искать, надо что-то делать! Антон Саввич, прошу вас, пойдемте, расшевелите мужа. Он в трансе, а надо действовать!
С о к а л ь с к и й. Поздно. (Взглянув на часы.) Утром к вам зайду. (Встал.) Разрешите, провожу вас. (В дверях.) Вот она кара за непослушание.
С о к а л ь с к и й и Л е в к и н а ушли. Р о ж к о в а тяжело опустилась на стул, потом встала, подошла к окну, прислушалась.
Р о ж к о в а. «Кара за непослушание». Кому кара? Клавка, тихая, послушная Клавка… Почему она так взбунтовалась? Ох, дети, дети…
Задумалась и не заметила, как открылась дверь. Л е н я на носках приблизился к матери, крепко обнял ее.
Р о ж к о в а (обрадованно). Леня! Испугал меня… Ты один?
Л е н я. С папой. Все дома. Ты ведь любишь, когда все дома?
Р о ж к о в а. Очень ты с этим считаешься…
Л е н я. Дед спит?
Р о ж к о в а. Сейчас придет. Почему называешь его дедом? Он обижается.
Л е н я. Ха! Его обидишь! У кого дедушка, а у меня — дед.
Р о ж к о в а. Ступай руки мыть!
Л е н я (оглядывая стол). Пирожки, голубцы… Порядок! (Входящему Рожкову.) Пап, сегодня наше любимое — голубцы. (Уходит.)
Р о ж к о в. Заждалась нас?
Р о ж к о в а. Нас? Значит, Леня опять ездил на аэродром? С утра голодный.
Р о ж к о в. Почему с утра? Ко мне он приехал поздно вечером.
Р о ж к о в а. А ты бы поинтересовался. (Входит Леня.) Идите к столу. Папа тоже не ужинал, вас ждал. (Мужчины переглянулись.) Это ему. (Ставит тарелку с голубцами к пустующему стулу.) Тебе, Лень, порумяней? (Садится, говорит мужу.) Сам выбирай.
Р о ж к о в (жене). Почему не ешь?
Р о ж к о в а. Не до еды мне. Сыта по горло… (Спохватилась, спрашивает Леню.) Вкусные?
Л е н я. Угу.
Р о ж к о в (жене). Чем расстроена? Опять из-за каких-нибудь пустяков?
Р о ж к о в а. Все, что творится в доме, в семье, для тебя пустяки. У тебя есть аэродром, самолеты. Но тебе этого мало, теперь я знаю… (Опять спохватилась и умолкла.)
Р о ж к о в. Ясно. Чую его голос.
Р о ж к о в а. Это мой голос.