Алла, любуясь, изучает влюбленных. Вроде бы невзначай приоткрывает коробку с Вериным белым платьем.
А л л а. Стиль «ретро» — самая мода. (Прикидывает платье на себя.) Мне идет, а? Пари на платье, что через месяц ты будешь визжать от слез, а я (жест торжества)…
Илья недвусмысленно радушно распахивает дверь.
(Понимающе улыбается ему. Идет к двери.) Пари, а?
В е р а (смеется, соглашаясь). Пари!
А л л а. А чтобы твоя чуткая совесть, Егорова, не чахла из-за аферы, так вот: мы договорились сегодня с отцом Арчила, что он поможет мне с разводом и обменом, а я, идя навстречу, заберу заявление у следователя.
В е р а. Погоди, ты обмена, что ль, добивалась?
А л л а. О, я меркантильна! Когда я вижу витающего в облаках ангела, мне хочется подбить его камнем. Чтоб спустился на землю. И понял: когда рожаешь в гостинице, сушишь пеленки у раковины в общагах, а разведясь, меняешь однокомнатную на две коммуналки и еще полжизни грезишь, чтобы вымерли соседи…
Илья насмешливо изучает ее перебинтованную ладонь.
Кстати, было больно. Переборщила — согласна: меня убивали не ножом — без ножа. Вам не кажется порой, что ненависть в семье есть медленное убийство? Недоказуемое! За убитую жизнь — что вы?! — не судят, а за этот (о порезе) пустяк…
И л ь я. Женщин не бьют. Не женщина вы.
А л л а. Я ушел, господин художник! (Идет к двери. Возвращается, с веселым нахальством изучая Илью.) Художник! Украшающий заборы: «Нет вкусней и пикантней закуски, чем кальмар в майонезе с картошкой по-русски!» Простите, я видела вашу жену у парторга. Она с такой гордостью повествовала, что ее мужу доверяют писать на заборе и славить закусь вот эту (изображает кальмара) — с ногами! (Пнув дверь, вталкивает в комнату Галину с цветами.) Вот — гордится кальмаром по-русски: жена художника — муза закуски!
Галина меньше всего похожа на музу. Это скорее тип тщедушного подростка-второгодника — из тех, что не справляются с жизнью, не умеют заботиться даже о собственной внешности, но лихо пьют, а на прочих плюют. Растерявшись с перепугу, она садится на стул у двери, прикрывая куцей юбчонкой дыру на чулке. Что делать с цветами, ей непонятно, и она нелепо держит их перед собой, как флажок. Илья и Вера, а всех пуще Галина молчат, оцепенев от стыда…
И л ь я. Эта муза сама не полезет к парторгу, как и, впрочем, сюда. Вы привели?
А л л а. М-м, когда проявляют трогательную заботу о моем все-таки муже, тянет позаботиться о…
Илья с ненавистью смотрит на нее.
(Потешаясь.) О-о! У-у! Поверьте, я с моей непорядочностью принесу на этой земле меньше вреда, чем вы — с вашей холеной порядочностью и вашими женами вроде нее. Сколько вам — сорок? Кучу детей — вижу. Забор в майонезе — вижу. А остальное? Где? Ах да, у вас все впереди — даже молодость! В понедельник вы включаете свой волевик — и прыг в гении! Вместе с артистом прыгнете, а?.. Мне не вас жаль — ее (Веру). Она человек. Когда однажды я гробанулась, она принесла денег, лекарства и всю свою глупую дурацкую нежность. Смейтесь — я привязчива! Нелепость, господи, мы встали на пути друг у друга и кто-то кого-то должен убрать! И все же, поверьте, она забудет меня, как мелкую неприятность. Я — ничто. А вы боги — артисты, художники! Вы внушаете веру, зовете лететь! А потом летишь в пропасть, а там нету дна… глаза потом у женщин мертвеют. Видели, а, как мертвеют глаза?
Г а л и н а (вспыхнув и оттесняя Аллу от Ильи). Захлопни пепельницу, ты-ы! (Илье.) Она же мозги тут всем компостирует?! (Алле.) «Глаза-глаза» — включай тормоза!
А л л а. Это правда — глаза. Ладно, пойду. (Уходит.)
Г а л и н а (кладет перед Верой цветы). Цветуёчки вам!.. Хоть красивая, думала, или живая. Слышь, зачем тебе эта мумия?
И л ь я. Надралась уже?!
Г а л и н а. Да не пропаду! А чё? Вернусь опять к первому мужу — Виталику. До сих пор звонит! Звонит и звонит: «Галка, говорят, ты свободна?» Не ревнуешь, а?
Вера молча стоит у окна. И Илья молчит, отвернувшись.
Молчат! Они — умы, мы — увы!
И л ь я. Справку на стол!
Г а л и н а. Хм, какую?
И л ь я. Опять за старое?.. (Вере.) Уведу ее, а?
В е р а. Чаю поставь.
Г а л и н а (Вере). Вот — горячего. Погорячей. Мороз аж до слез! А скользко — шибанулась… (Демонстрирует дыру на чулке.) О, продрала! Вам много лет?
В е р а. Много.
Г а л и н а. А мне двадцать.
И л ь я. Двадцать два!
Г а л и н а. Даты любит! Когда жил Петр Первый, и Пастернак — это что: его едят или читают? Из школы выперли — от счастья кувыркалась: ой, думаю, кончилась эта мура! О! (Достает из сумки тетрадь.) Каждый день задает. Что нам задали сегодня? «А. Ахматова как замечательный русский поэт» и «Правописание безударного «о». Воспитывает! Взял из дворянского, о, благородства — как сказать, чтоб культурней? — труженицу панели. Презирает, как собаку, и воспитывает. Он даже спит со мной в идейно-воспитательных целях!
Илья, не выдержав, уходит, хлопнув дверью.
(Вслед ему.) А урок? Урок?
В е р а (листает тетрадь). Выучила?
Г а л и н а. Наизусть — про любовь. А. Ахматова. (Читает стихи.)
Пятое время года —
Только его славосл… сл…
М-м? (Забыла.)
В е р а (не глядя в тетрадь).
То пятое время года —
Только его славословь.
Дыши последней свободой,
Оттого, что это — любовь.
Высоко небо взлетело,
Легки очертанья вещей…
Ты любишь его?
Г а л и н а (слезы текут). Очень! Ни дня не любил. Хоть бы день не презирал — я сама бы ушла! (Швыркнув локтем, сгоняет слезы. Хочет посмеяться.) Эт я так — упала больно. Шибанулась и… течет водопровод!
В е р а. Ты правда решила отдать детей?
Галина кивает.
А сможешь?
Г а л и н а. Вчера представила — кроватки пустые… они простужаются. Простуда — вот! (Плачет.) Что я им дам? Ничего не умею! Стараюсь-стараюсь, а ничего? Они с ним людьми хотя бы станут! Хоть бы им счастье! (Визжит от слез, выдыхая все слова воедино.) Я ж ничего-о-оой-болит-коленку-расшибла-аа?!
В е р а. Вот зеленка — коленку помажь. (Мажет ей ссадину на коленке сама.)
Г а л и н а (тихо). Добрая ты. Он тебя любит, а меня… Плевать и не привыкать! Меня сперва отчим лупил для порядку, а потом уже муж — ногами в живот. Ты жизни не знаешь — прям как ребенок? И он, как ты, тоже блажной. Вредила ему — доказать вот хотела. А что докажешь, если блажной? Смешной такой! Книжки мне, как маленькой, читает. Думает, я тупая. Не понимаю, думает. А что понимать? Любовь у вас — вот… (Сбросив Верину руку, достает сигареты.) Уйди — не лезь. Ты жизни не знаешь, а блажных на раз обмануть. Этой (Алле) не верь — зверь она черный. И справке моей поддельной не верь. Я эту липу по блату достала, чтобы его, а, доконать…
Возвращается И л ь я с чайником.
Чайком погреешь? Раздобрился — подал! Может, спичку подашь? (Не дождавшись, закуривает сама. Вере.) Я ему вообще-то никто. Так, для гигиены — медицинская семья. (Достает из сумки бутылку водки. Илье.) Выпьем за это с тобой напоследок!
Илья, отобрав у Галины водку, выбрасывает бутылку в форточку.
О-о, учит! Учитель жизни! Значит, стих про любовь рассказать? (Схватив со стола букет, хлещет Илью по лицу.) Про любовь! Про любовь! Про любовь! Про любовь!
Илья застыл, потупясь, и, кажется, не чувствует, что бьют и бьют его по лицу. И Вера, кажется, не видит Галину — оцепенела незряче, и все. Галина роняет цветы и, пугаясь странной пустоты — ее не видят, не слышат: пусто, — уходит, пятясь и озираясь… Илья и Вера молчат, не шелохнувшись.
И л ь я (смеется вдруг). Смешное чувство было в юности — будто я бог и спасу людей. Никого не спас. Сон дурной — жизнь. Не поняла еще, что я бездарь и не случайно бросил писать?
В е р а. Наговариваешь ты. Ты сможешь не писать? Сможешь, что ли?
И л ь я. Смог уже. Сына родил без любви вот, как нелюдь, и без мольберта не умер пока. Что врать-то? Я люблю, родная. Первый раз люблю — и жизнь как на ладони. Мама говорила — каждое утро молиться надо, чтоб не предать вот нечаянно иль впопыхах. Сегодня нечаянно, завтра чуть-чуть… Обижался на жизнь! Жена мне сына в муках рожала — ничем не согрел. «Люблю» не сказал. Книжки, честность, идеи — обыватель с идеями: бросил — зато под стихи про любовь! Знаешь, Верочка, тайну таланта? Вот скажи ему — убьют, зарубят не только выставку, но и… он под током на карачках к мольберту поползет. Талант — это любовь: веселая, без страха. Прикажи не любить, запрети птицам петь! Это бездарь — птица из клетки: петь вон те (наверху) запрещают, а жена не вдохновляет. Враг номер один — ничтожество-жена! Жена моя жалкая, посмешище Галка — все отнять легко, даже детей. Без детей она разом в канаву покатится. Ай да я — ловко устроил: Галку под откос — и хоть завтра в загс!
В е р а. Дак у меня и платье наготове. Давай! (Весело укладывает подвенечное платье в коробку.) Зря, что ль, за свадебным платьем давилась? Очередь за счастьем — по головам лезут: аж рады друг дружку задавить! (Стоит у ящиков с рассадой.) Огород не полила.
И л ь я. Работать отпуск будешь?
В е р а (беспечно). А-а!
И л ь я. Отдохнуть бы тебе… Дельфин еще чертов! Алка правда заберет заявление?
В е р а. Заберет. Если добьется, чего хочет.
И л ь я. А чего?
В е р а. Знать бы! Торговаться, чую, к отцу его ездила — или, мол, ваш сын сядет, или… на испуг берет, как шпана.
И л ь я. Сделать что-то надо. Надо… забыл?
В е р а. Надо Арика подстраховать. Алке сейчас выгодно спровоцировать на срыв.