Дородный Петр Петрович неуклюже сидел на краешке резного стула, пожевывал от волнения длинный ус и поминутно смахивал со лба выступающий пот.
– Господин Путилин, ради Бога, помогите моему несчастью. Тридцать тысяч, тридцать тысяч, – тряс головою, причитая тонким голосом, обворованный провинциал, – я остался без гроша. Выставка проходит, а нужное мне не куплено. Господин Путилин, умоляю вас, найдите негодяя, покусившегося на чужое.
Иван Дмитриевич, начальник сыскной полиции столицы Российской империи, не слушал причитания помещика, в голове проносилось множество мыслей, но ни за одну из них он не мог ухватиться. Раззява стал жертвой «карманного путешественника», как их называли в сыскном отделении. Только место происшествия, по словам обворованного, найти невозможно.
– Прошу успокоиться, Петр Петрович, – Путилин поднялся из—за массивного дубового стола, голос хоть и не выдавал никаких чувств, но едва заметное раздражение сквозило в его словах, – объясните подробнее, когда вы заметили пропажу денег?
Нестроев, итак сидевший в неудобном положении, словно совестно отнимать время у занятого начальника сыскного отделения, вскочил и повернулся к хозяину кабинета, теребя в руках меховую шапку.
– Господин Путилин, в моей шубе, – он откинул меховую полу, показывая Ивану Дмитриевичу, – есть потайной карман, в котором я хранил кожаный кошель. Сегодня поутру обнаружил, что карман, извините, пуст.
– Скажите, а вечером вы проверяли – был ли кошель на месте?
– Нет, – потупился помещик и торопливо добавил, – по чести говоря, вспомнить не смогу. Вчера вечером за ужином я позволил себе немножко лишнего, – и развел руками, извиняясь за поведение.
– Понятно. В каких купюрах был ваш капитал?
– Там были тридцать билетов по тысяче рублей в процентных бумагах.
– Хорошо, вы не могли бы припомнить: в каких местах вы бывали?
– Господин Путилин, все время я провел либо на выставке, где я встречался с весьма почтенными господами, либо в гостинице, где не менее солидная публика.
– Сие прискорбное событие могло произойти только на улице, – рассуждал вслух Иван Дмитриевич, – до Нового года остаются считанные дни. Можно попробовать поймать вора, но потребуется ваша, почтенный, помощь.
– Я буду рад чувствовать себя полезным, – помещик, хоть и был удручен, но в глазах промелькнула надежда на счастливый исход.
– Попрошу вас, Петр Петрович, задержаться до праздников, – Путилин подошел к окну, – надеюсь, нам повезет и к празднику вор проявит себя.
В дверь раздался осторожный стук.
– Войдите, – громко произнёс Иван Дмитриевич, показывая Нестроеву, что тот может быть свободным.
Петр Петрович неуверенными шагами вышел из кабинета.
Пропустив его, перед Путилиным предстал помощник.
– Иван Дмитрич, прибыл посыльный из доходного дома на Фонтанке, там найден то ли убитый, то ли голова убиенного. Не поймешь толком, лопочет малый и беспрестанно крестится.
– Приведи его.
Помощник через несколько минут появился в кабинете с худощавым пареньком лет шестнадцати, тот стоял с выпученными глазами, действительно чуть ли не каждую секунду повторял «Свят, свят» и осенял крестным знамением.
– Как зовут тебя, малец? – обратился Путилин к испуганному пареньку.
– Семеном, Ваше Превосходительство, – чуть ли не вдвое сложился юноша, заикаясь то ли от природы, то ли от страха.
– Кем служишь при доходном доме?
– Посыльный, Ваше Превосходительство.
– Как добрался до нас? Только без Превосходительства.
– Бегом, ваше…
– Что стряслось—то? Пустое иль?
Путилин продолжал стоять у окна с небрежным видом, чтобы не нагонять дополнительного страха на молодца.
– Толком я не знаю, мне приказано бежать к вам, сказать, что убиенный найден в комнатах у барыни со второго этажа, и по—тихому вас привесть. Слава дурная заведению не потребна.
– Хорошо, – только и произнёс Иван Дмитриевич, натягивая черное пальто, – поехали.
Прибыли на место, на втором этаже толпилась любопытствующая публика. Сам хозяин, низкий толстый господин с лысой головою встретил начальника сыскной полиции.
– Иван Дмитриевич, беда—то в моем доме. Не ждал – не гадал, да послал Господь наш, – хозяин перекрестился, – испытание.
– Ладно, что стряслось? – перебил словесный поток Путилин.
– Иван Дмитриевич, дорогой, с полчаса назад из комнат, что занимает Дарья Николаевна, раздался такой крик, что кровь в жилах застыла. Меня позвали, я распорядился взломать дверь, ибо она была закрыта изнутри. Барыня стояла у окна и кричала, прямо таки визгом исходила и все пальчиком на кровать показывала, там под нею и обнаружилась голова. Барыню в соседние комнаты увели, а эти я приказал прикрыть и никого не пускать.
– Хорошо. А где барыня?
– Я провожу, – произнёс хозяин.
Барыня сидела в наброшенной на плечи цветной шалью. Волнение покинуло ее, и теперь спокойствие царило на лице.
– Добрый вечер, Дарья Николаевна, я – начальник сыскной полиции Путилин Иван Дмитриевич, прибыл для расследования происшествия.
При последнем слове в глазах женщины промелькнул испуг, но тут же был погашен ее показным безразличием
– Расскажите, что произошло?
Дарья Николаевна тяжело вздохнула.
– Я вернулась от графини Н., чтобы переодеться к посещению театра. Некоторое время я выбирала наряд и на свое несчастье уронила серьгу. Наклонилась, чтобы ее поднять и невольно бросила взгляд под кровать, – она закатила глаза, и чуть было не потеряла сознание, но, взяв себя в руки, продолжила, – там лежала голова, я не знаю отрезанная ли, но настоящая человеческая голова. Дальше, что было, я помню смутно, ибо мое сознание помутилось. Господа, увидеть это выше моих сил.
– Дарья Николаевна, когда Вы поселились в данном заведении.
– Три дня тому я приехала из Москвы.
– Спасибо, – Путилин попрощался и вышел из комнаты, где вжавшись в кресло, сидела испуганная женщина.
Иван Дмитриевич вернулся в комнату, где был обнаружен страшный предмет. Свечи давали яркий свет, что ни один угол не оставался в вечернем сумраке. Путилин распорядился отодвинуть в сторону кровать, вознамериваясь исследовать страшную находку. Служащие взялись за углы тяжелого спального предмета, с большим трудом отодвинули в сторону.
– Дела, – улыбнулся Путилин, – побольше бы таких голов и смотришь – злодеяния бы исчезли.
В мерцающем свете колеблющегося пламени на полу лежала не отрезанная голова, как показалось впечатлительной даме, а маскарадная маска.
– Иван Дмитриевич, дорогой, – хлопотал вокруг хозяин, – счастье– то какое. Слава Богу, я же думаю: как такое злодеяние может произойти в моем заведении, где обитает почтеннейшая публика.
– А кто здесь жил ранее?
– Я сверился по записям, – хозяин стоял в полупоклоне, – жил один московский баламут, сын купца первой гильдии. Он здесь изволил отдыхать от трудов праведных. Шутник известный.
– Вот и пошутил, – констатировал Путилин.
– Он уехал домой к батюшке.
– Отпишите купцу о проделках сына.
– Непременно, а вы, Иван Дмитриевич, не сердитесь за недоразумение. Какое счастье, какое счастье, – приговаривал обрадованный хозяин.
– Прощайте, господа, – произнёс начальник сыскной полиции и покинул доходный дом.
Иван Дмитриевич направился домой, предупредив помощника, чтобы к девяти утра тот собрал сыскных агентов. Впереди Новый год.
Тяжелым уставшим шагом Путилин поднялся на второй этаж, открыл дверь и, стараясь не шуметь, пошел в гостиную, где скинул пальто и шапку, опустился в глубокое кресло. Несколько минут сидел в задумчивости и незаметно задремал.
Утром не выспавшийся Путилин напутствовал агентов.
– Через два дня большой праздник, всякая преступная нечисть, какая она осторожная не была, захочет именно в этот повеселиться и покутить. Необходимо особенно увеличить бдительность, обо всем необычном докладывайте сразу. Меня интересует: кто заказывает дорогие кабинеты. Люди на эти дни становятся беззаботнее, этому тоже уделите внимание, – махнул рукою, мол, свободны и принялся за остывший чай.
Новый год приближался, а настроение – хоть в петлю лезь. Дел в производстве накопилось не то, чтобы много, но грех переступать черту с незавершенными. Вот обворованный провинциал, одних банковских билетов лишился на сумму тридцать тысяч, да не в деньгах дело, а в том, что карманник ходит на свободе и «потрошит» своих жертв. А Спиридонов второй раз из рук уходит, стареешь, брат, стареешь, – шептал Путилин, – хватка уж не та, мил человек.
В дверь протиснулась голова помощника, который как всегда забыл постучать, хороший малый да со своими причудами.
– Иван Дмитрич, – чуть ли не шепотом позвал начальника.
– Угу, – только и произнёс хозяин кабинета.
– Прибежал от трактирщика Пулова мальчонка, передает, что Пашка Спиридонов объявился, завтра съедет, а сегодня ночью будет на Петербургской стороне.
– Хоть одна хорошая новость, – потер руки от нахлынувшего чувства, – вечером устроим облаву.
Уже было темно, когда постучали в ворота. Там в глубине забегали, но открывать не спешили.
– Кого там, на ночь глядя несет, – раздался зычный голос.
– Полиция!
За воротами шум не прекратился, но никто не торопился отворить замок.
– Полиция! – повторно закричал один из агентов и начал барабанить так, что ворота затрещали. – Открывай.
– Кой черт, – распахнулись створки, и агенты повалили в снег молодого парня в темной рубахе. – Тише, тише, убьете черти, – кряхтел он, вырываясь из цепких рук. Полицейские, зная свое дело, кинулись искать Пашку, с ними во двор вошли понятые.
– Что надо? – парень был напуган. – Хозяин спит и не велел себя тревожить.
Путилин подошел вплотную к парню, скорее всего, бывшему здесь дворником, и, глядя в упор, спросил:
– Где Пашка Спиридонов?
На миг в глазах у спрашиваемого мелькнул испуг, но он тут же взял себя в руки.