9. Царь восприял от купели первородного сына датского посла и дал ему имя Петра; совосприемниками были генерал Лефорт, генерал начальник стражи Карлович, датский поверенный Бауденан; из женщин: вдова покойного генерала Менезиуса, супруга полковника фон Блюмберга, Domicella Monsiana <девица Монс>. Во все время обряда его царское величество был весьма весел;
когда младенец, окропляемый святой водой, заплакал, он поцеловал его, милостиво принял табакерку, предложенную датским послом, и не погнушался обнять подарившего. Прибывшего туда вечером князя Бориса Алексеевича Голицына в знак особого расположения царь приветствовал поцелуем. Но, заметив, что фаворит его, Алексашка, танцует при сабле, он научил его обычаю снимать саблю пощечиной; силу удара достаточно показала кровь, обильно пролившаяся из носу. Та же комета коснулась бы и полковника фон Блюмберга, особенно за то, что он пренебрег царским наставлением и медлил снять саблю среди танцев. Но, когда тот стал усиленно просить о помиловании, царь отпустил ему его прегрешение. Через младшего Лефорта царь дал знать господину послу, что завтра он будет чинить расправу над мятежниками.
10. Царь сам покарал в Преображенском топором пять преступников за их злой умысел против него; при этом его окружали только его собственные солдаты, а из иностранцев не допустили никого. Двести тридцать других искупили свою вину повешением; зрителями этой ужасной трагедиии были царь, министры иностранных государей и московские вельможи, а также огромная толпа немцев.
Один стрелец, утверждавший, что генерал Лефорт подал повод к восстанию, был подвергнут допросу самим царем в присутствии Лефорта: царь спрашивал, знает ли он названного генерала, какими прегрешениями заслужил тот всеобщую ненависть, и признает ли стрелец действительными случайно возведенные на Лефорта преступления. Стрелец ответил так, что он не знает Лефорта и не может сказать, верно ли то, за что на него жаловались в народе. Он поверил письмам, да ему одному и нельзя было противиться общей жалобе всех. На дальнейший допрос царя, что сделал бы стрелец, если бы судьба помогла их начинаниям и если бы он захватил царя или самого Лефорта, преступник быстро возразил: «К чему ты об этом спрашиваешь? Сам можешь гораздо лучше сообразить это. Если бы счастье нас не покинуло и мы овладели бы Москвою, то, откинув подобные допросы, как излишние, расправились бы с боярами так, что всем было бы любо». Царь распорядился колесовать этого стрельца главным образом за то, что он осмелился назвать генерала Лефорта виновником царского путешествия.
Царь, облеченный в мантию в знак общественного траура, шел за гробом одного немецкого подполковника; за царем следовали четыре юноши из московской знати.
13. Наконец пятьсот стрельцов были избавлены от казни во внимание к их юному возрасту и слабости еще несозревшего рассудка; все-таки им были отрезаны носы и уши, и с этим вечным клеймом совершенного злодеяния они сосланы были в самые отдаленные из пограничных местностей3.
Постельница и наперсница всех тайн царевны Софьи, Вера, была подвергнута, при допросе ее царем, пытке; но, когда с нее сорвали платье и она, обнаженная, застонала под кнутами, обнаружилось, что она была беременна; на настоянии царя она призналась в преступной связи с неким певчим. Сознание в этом и многом другом, о чем ее спрашивали, освободило ее от дальнейших ударов.
14. Г. Франц Яковлевич Лефорт отпраздновал день своих именин великолепнейшим пиршеством, которое почтил своим присутствием царь с очень многими из бояр. Думный Емельян Игнатьевич Украинцев возбудил против себя за какую-то провинность царское негодование; встревоженный за свое колеблющееся благосостояние, он спустился до самой крайней степени унижения в мольбах о помиловании. Кроме того, все бояре, как бы сговорившись, каждый поочередно ходатайствовал за него; однако государь упорно от него отворачивался; наконец Лефорт, отозвав царя к окну, оправдал думного за денежное вознаграждение. Все же доселе не обнаружилось никаких признаков того, что царь вернул ему свое расположение.
15. 16. Упорное молчание главы мятежников Batska Girin <Васьки Зорина> не могло быть осилено самой острой болью от пытки, повторявшейся четыре раза; но при очной ставке со своим двадцатилетним слугою, которого он перехватил на границах Московии и насильно взял себе в услужение, Васька приступил к рассказу по порядку о своих провинностях. В этот вечер из Архангельской гавани прибыл вице-адмирал царского флота, голландец по происхождению.
17. Ходил упорный слух, что его царское величество сегодня вторично чинил всенародную расправу над несколькими преступниками. Непрерывно продолжавшиеся до сих пор жесточайшие пытки до такой степени истерзали подполковника Колпакова, что он одновременно утратил способность говорить и двигаться. Поэтому он был поручен искусству и особому попечению царского врача. Врач по небрежности оставил в тюрьме нож, которым, вероятно, он пользовался для приготовления лекарства. Колпаков пришел в негодование от того, что силою лекарств к нему, почти бездыханному, возвращаются жизненные силы только для того, чтобы вторично подвергнуть его новым и более жестоким мукам; поэтому он поднес нож к горлу, желая таким образом преградить себе путь к жизни и обрести смерть, могущую принести утешение и положить конец таким сильным страданиям, но у руки, почти уже преступной, не хватило сил, так как он оправился от этой раны и сегодня снова был подвергнут мучениям.
18. Царь обедал у генерала Лефорта.
19. Полковник Чамберс устроил роскошный пир, на котором был царь и очень много других гостей. Не знаю, что за вихрь омрачил радостное настроение, но его царское величество схватил господина Лефорта, поверг его на землю и топтал ногами. Кто ближе к огню, тот ближе и к пожару.
20. 21. Снова вокруг белой городской стены у каждых ворот ее были повешены двести тридцать преступников.
Сегодня царь решил выбрать из всех своих подданных: бояр, князей, офицеров, стольников, писцов, горожан и крестьян и отдельных общин по два человека с тем, чтобы предоставить собравшимся на правах Собора полную власть допросить, по его приказанию, Софью об ее преступных замыслах. Затем они должны были определить наказание, которого она заслужила, и всенародно объявить его4.
22. 23. Генерал Лефорт просил господина посла прислать ему кого-нибудь из своих чиновников, так как он <Лефорт> должен передать ему нечто по царскому приказу. К Лефорту послан был секретарь, которому тот объявил, что его царское величество решил отобедать у господина посла в ближайший воскресный день, но под тем непременным условием, чтобы не приглашать ни польского посла, ни цесарского пушечного дела полковника де Граге. Вторично несколько сотен мятежников повешены у белой московской стены.
24. 25. В эти дни приглашались гости и делались на широкую ногу приготовления того, что казалось необходимым для достойного приема будущего пресветлейшего гостя5.
26. Когда пробило десять часов, его царское величество приехал в тележке на роскошно устроенный пир; кто были остальные почетные гости, явствует из прилагаемого перечня: боярин Лев Кириллович Нарышкин, генерал Лефорт, князь Голицын, князь Апраксин, боярин Головин, датский посол, генерал Гордон, генерал Карлович, барон фон Блюмберг, родственник генерала Лефорта, полковник Чамберс, полковник Гордон, сын генерала Гордона, Адам Вейд, шведский поверенный Книппер, датский поверенный Бауденан, подполковник Менезиус, Эрхель, царские врачи Карбонари и Цоппот, вице-адмирал, полковой поп, царский фаворит Алексашка и, кроме того, много именитых москвитян. Женщины: госпожа Моне, ее дочь, вдова генерала Менезиуса с дочерью, генеральша Гордон, полковницы фон Блюмберг и Гордон с дочерью, полковница Чамберс и Duitte <Дюит>, госпожа Книппер, госпожа Бауденан, госпожа Palckin <Балк>, госпожа Colombin <Коломб>, супруга Адама Вейда, госпожа Эрхель, баронесса фон Боргсдорф, супруга Гваскони с дочерью, супруга господина de Rouel <де Руэль>, две дочери de Baltes <де Бальт>, дочь господина Келлермана, дочь господина de Hulst <ван дер Гюлста> Этот пир отличался изысканными произведениями кухни и драгоценностями погреба, изобилующего разными винами, ибо тут было токайское, красное будское, испанский сект, рейнское, французское красное, не то, которое обыкновенно называется мускат, разнообразный мед, различные сорта пива, а также, в довершение всего, неизбежная у московитян водка. Боярин Головин питает врожденное отвращение к салату и употреблению уксуса; царь велел полковнику Чамберсу возможно крепче сжать боярина и сам стал насильно запихивать ему в рот и нос салат и наливать уксус до тех пор, пока Головин сильно раскашлялся, и из носу у него хлынула кровь. Немного спустя у царя похолодел живот, и начались схватки в желудке; внезапная дрожь, пробегавшая по всем его членам, внушила опасение, не кроется ли тут какого злого замысла. Генерал Лефорт, особенно встревоженный нездоровьем государя, велит врачу Карбонари фон Бизенеггу пощупать пульс. Тот объяснил, что этот мимолетный озноб является следствием дурноты, и потребовал в качестве лекарства от болезни токайского вина, самый высокий сорт которого имелся на столе. Это удачное врачевание было приятно государю, и он не отложил надолго пользование столь целебным средством. Кроме того, он спросил у врача, почему тот решил продать жену. Врач, слегка засмеявшись, смело ответил: «Потому, что ты откладываешь уплату годового жалованья». Дело в том, что несколько дней тому назад Карбонари излагал свои стеснительные обстоятельства князю Ромодановскому и просил жалованья. На совет князя занять денег врач тотчас возразил, что, кроме жены, у него не остается никакого другого залога; но, если князь решится дать ему денег взаймы, то он готов ее заложить или продать. В общем, с лица его царского величества не сходило самое веселое выражение, что являлось признаком его внутренняго удовольствия.