ническую жизнь. Царь, до слуха которого эти слова дошли не ясно, спросил, в чем дело, и, узнав о смягчающем наказание обычае, сказал жадно слушавшим его: этот обычай имеет столь малую силу, что ему лично известно, как одна женщина, осужденная не так давно на подобное мучение, искупила, после двенадцатидневного голодания, свое преступление заслуженной смертью. Дело в том, что пока осужденная влачит жизнь в яме, караульным солдатам, под страхом строжайшего телесного наказания, отдается приказ не допускать к ней никакой пищи и питья, что могло бы поддержать виновную и таким образом заставить ее дольше терпеть муки. Говорят, что царь приходил к ней в глухую ночь и допрашивал ее; может быть, он хотел при этом проявить свое милосердие, если бы она того заслужила; но намерению этому помешала важность преступления и опасение, что прощение это послужит весьма дурным примером для других. Другие утверждали, будто царь выразил желание, чтобы кто-нибудь из караульных солдат пулей освободил женщину от дальнейших мучений медленной смерти, но этому намерению помешал генерал Лефорт. Он сказал, что не подобает солдату стрелять в женщину и притом осужденную на смерть. Этими и другими высокопарными словами Лефорт убедил царя, и тот велел несчастной ожидать смерти.
31. Генерал Лефорт устроил великолепный пир, на котором принял, кроме царя, двести самых знатных гостей, но царь был сильно рассержен самыми низкими клеветами двух лиц, которые соперничали о первом после него месте, и открыто пригрозил покончить их спор головою того, кто из них окажется наиболее виновным. Посредником для решения дела он избрал князя Ромодановского, а когда генерал Лефорт приблизился к царю с целью успокоить его гнев, тот оттолкнул его от себя сильным ударом кулака.
Январь
1. 2. В первые два дня тысяча шестьсот девяносто девятого года все бояре были по приглашению у царя в Преображенском, где обсуждались вопросы войны и мира. В Немецкой слободе нашли убитого поселянина со многими ранами. Рубцы указывали на нож как на орудие убийства; но не было найдено никаких следов убежавшего разбойника, почему преступление осталось безнаказанным.
Мятежники, приведенные сюда из Азова, поплатились за свое вероломство; причастный этому позорному деянию поп12 погиб, пораженный топором из царской десницы. Точно также казнены были шесть подделывателей монеты; поддельная монета была расплавлена и влита им в рот.
3. Сегодня, в канун Рождества Господня (ст. ст.), которому предшествовал у русских шестинедельный пост, на всех площадях и перекрестках можно было видеть огромное изобилие мяса; здесь невероятное множество гусей, там такое громадное количество уже битых поросят, что их, кажется, хватило бы на целый год; такое же число было и зарезанных быков и разного рода птицы; казалось, что они слетелись в этот один город из целой Московии и всех ее частей. Напрасно стану я называть различные сорта их: тут имелось все, чего только можно было пожелать.
Некий боярин излишне злоупотребил в Преображенском в присутствии царя свободой речи; за это подвергся он телесному наказанию, и боль от ударов достаточно внушила ему, с какой почтительностью надо вести беседу с государем.
4. Его царское величество посетил генерала Гордона, которого болезнь приковала к постели, и открыл ему, что у него существует вполне твердое решение пуститься со своими кораблями по морям, не взирая на условия мирного договора, который имеет быть заключен в скором времени и может помешать всяким враждебным действиям. Гордон поздравил царя с его твердым решением, но прибавил, что прежде всего надо позаботиться обезопасить себя гаванью, иначе весь флот станет игралищем ветров или добычей для врагов. Царь одобрил бы здравый ум и в больном теле, но жажда славы не могла допустить никакого промедления. Поэтому он оставил правила благоразумия и вполне сообразно со своим честолюбием ответил Гордону, более обеспокоенному насчет гавани и опасностей, чем этого могло допустить величие души государя: «Мои корабли найдут гавань в море». Так как Шеин продавал чины по воинским должностям, то у него отнято было право производить в офицеры и временно вверено Гордону, как более честному исполнителю. Этот последний тотчас проявил свое право, произведя капитана Штрауса в должность полковника начальника стражи.
5. Его царское величество обедал у генерала Артамона Михайловича Головина.
6. Одна женщина убила и мужа, и мать. Ее стали допрашивать: какое побуждение вынудило ее к столь бесчеловечному и безбожному поступку? Неужели ей неизвестно, с какой жестокостью и строгостью караются подобные преступления? К удивлению допрашивавшего, она без всякого смущения ответила: «Я видела, как недавно две женщины, обвиненные в мужеубийстве, ожидали в своих ямах медленной смерти; не сомневаюсь, что то же мучение предстоит и мне, я отнюдь не уклоняюсь от него; для меня достаточно того, что, убив мужа и мать, я могу радоваться такому смелому поступку». Обыкновенная казнь – зарывание в яму – была усилена для нее тем, что предварительно ее тело жгли на огне.
7. Из Мидии <Персии> прибыль посол всего с пятью лицами.
8. 9. Царь обедал у князя Голицына; вдруг поднялась суматоха, и сообщают, что начался пожар и дом одного известного боярина уже сгорел. Взволнованный этим царь немедленно выскочил из-за стола и опрометью побежал туда, где, как он слышал, распространяется пожар. При тушении пламени он не только распоряжался, но и действовал собственноручно: можно было видеть, как он работал на развалинах рухнувшего дома. <…>
13. Во время Рождества нашего Спасителя устраивается пышная комедия. Знатные московиты, по выбору царя, облекаются в разные почетные должности, заимствованные от церкви. Один изображает патриарха, другие митрополитов, архимандритов, попов, дьяконов, иподьяконов и т. д. Какое кто получит имя по царскому усмотрению, тот должен облечься в соответствующее одеяние. Его царское величество изображал роль дьякона. Театральный патриарх со своими мнимыми митрополитами и другими лицами, выделяясь посохом, митрой и другими отличиями присвоенного ему сана, разъезжает по городу Москве и Немецкой слободе на восьмидесяти санях, в количестве двухсот человек. Все они заезжают к более богатым москвитянам, немецким офицерам и купцам и поют хвалу родившемуся Богу, причем хозяева должны платить за эту музыку дорогой ценой. Когда они пропели славословие в честь родившегося Бога у генерала Лефорта, он угостил всех более приятной музыкой, пиршеством и танцами.
14. Очень богатый московский купец, по прозвищу Филадилов, дал царю и его боярам, славившим у него Рождество Христово, всего двенадцать рублей и этим так оскорбил царя, что тот немедленно послал к дому упомянутого купца 100 мужиков с требованием тотчас заплатить каждому по рублю. Чужая опасность сделала более осторожным князя Черкасского, которого величают именем богатейшего мужика: не желая навлекать на себя негодования царя, он предложил толпе поющих тысячу рублей. То же самое усердие надлежит выказывать и немцам. Они повсюду держат наготове накрытые столы, заставленные холодными кушаньями, чтобы не быть застигнутыми врасплох.
15. 16. Праздник Трех Царей, или, вернее, Богоявление Господне, ознаменован был благословением реки Неглинной. Желая посмотреть на это выдающееся торжество в году, господин цесарский посол отправился в посольскую канцелярию, окна которой выходили на текущую мимо реку. Процессия двигалась к реке, скованной зимним холодом, в следующем порядке. Открывал шествие полк генерала Гордона, вел который полковник начальник стражи Менезиус, а полковник Гордон занимал подобающее ему место в полку; ярко-красный цвет новых кафтанов усиливал блеск шествия. Гордонов полк сменил другой, называемый Преображенским и обращавший на себя внимание новой зеленой одеждой. Место капитана занимал царь, внушавший высоким ростом почтение к своему величеству. Затем следовал третий полк, который именуют Семеновским; барабанщиками в нем карлики, но они сообщали полку столько же красоты, сколько природа убавила у них от обычного человеческого роста; кафтаны солдат были голубого цвета. Во всяком полку было два хора музыкантов; всех же музыкантов в полку восемнадцать; за Преображенским полком следовало восемь, а за остальными шесть воинских орудий. Офицеры в полках почти все немцы или по рождению, или по происхождению. На твердом льду реки была построена ограда (theatrum, иордань). Гордонов полк занял место вверху поперек реки, а Семеновский внизу, Преображенский же полк стал вдоль реки против воздвигнутой ограды, у каждого полка расставлены были его пушки. В эту неделю полк генерала Лефорта нес службу на караулах, поэтому две роты его сопровождали духовенство, а две другие, с белыми палками, прокладывали дорогу и удерживали напор стекавшегося народа. Впереди самих попов, очень близко к ним, шли двенадцать земских (слуги царской кухни), с метлами, чтобы очищать улицы. Пятьсот духовных особ, иподьяконы, дьяконы, священники, архимандриты, епископы и архиепископы, облаченные в одеяния, подобающие их сану и должности и богато украшенные золотом, серебром, жемчугом и драгоценными камнями, придавали религиозной церемонии более величественный вид. Перед замечательным золотым крестом двенадцать клириков несли фонарь, в котором горели три свечи. Московиты считают нечестивым и непристойным выносить в народ крест без огня. Невероятное количество людей толпилось со всех сторон, улицы были полны, крыши были заняты людьми; зрители стояли и на городских стенах, тесно прижавшись друг к другу. Как только духовенство заполнило обширное пространство ограды, началась священная церемония, зажжено было множество восковых свеч, и прежде всего воспоследовало призывание благодати Божией. После достодолжного призыва милости Божией митрополит стал ходить с каждением кругом всей ограды, посредине которой лед проломан был пешней