23. Пиршество продолжалось вплоть до настоящего дня, причем не позволялось уходить спать в собственные жилища. Иностранным представителям отведены были особые покои и назначен определенный час для сна, по истечению которого устраивалась смена, и отдохнувшим надо было в свою очередь идти в хороводы и прочие танцы.
Один из министров ходатайствовал перед царем об его любимце Александре, чтобы возвести его в звание дворянина и сделать стольником. На это, говорят, его царское величество ответил: «И без этого уже он присваивает себе неподобающие ему почести, его честолюбие следует унимать, а не поощрять!»
24. 25. Господин посол получил следующее решение в ответ на статьи, предложенные им в недавнем совещании: 1) францисканские монахи должны отправиться в Китай через Персию; 2) бременское прошение в настоящее время удовлетворить нельзя; этому препятствует ощущаемая в недрах самой Московии дороговизна хлеба; нельзя равным образом ничего обещать и в будущем, так как будущее покрыто мраком неизвестности. Этот последний ответ был вполне справедлив, потому что действительно в самой Московии замечался сильный недостаток в хлебе, и жатва на месте продавалась втрое и вчетверо дороже против обыкновенной цены, а в более отдаленных поселениях, по направлению к Азову, даже всемеро. В различных местностях города обнаружено десять убийств, совершенных с разнообразною жестокостью.
26. По царскому приказу генерал Лефорт великолепно угостил всех тех, кто занимает наиболее важные должности в Канцеляриях. Был установлен новый денежный налог в следующих размерах: все распределены были сообразно с различием должностей, которые они занимали: думный оценивался в тысячу рублей, дьяк в двести, такое же отношение и столь же старательно наблюдалось и далее вплоть до последнего писца.
Двухлетнее путешествие московитов17 не осталось для них бесполезным: они научились мерам заботиться об истощенной казне государя. Именно, по совету Лефорта, которому приписывалось это распоряжение, был отдан приказ запирать в определенный час городские ворота, и желавший, чтобы его впустили после этого срока, должен был заплатить за вход копейку, если он был один; если же он являлся с животными, то с него взыскивалось столько копеек, сколько было голов.
27. Князь Ромодановский сообщил этот закон всем иностранным представителям, объяснив, что и они не могут быть от него избавлены, так как сам его царское величество подчинился этому закону. В кабаке нашли трех убитых неизвестными разбойниками и на этом основании привлекли к допросу москвича, жившего в кабаке, чтобы он указал, кто пил у него поздней ночью. Этим способом надеются легче отыскать виновника убийства.
28. Бранденбургский посол вызван был для прощальной аудиенции; явился приставь с царской колымагой, и для чиновников были доставлены лошади с конюшни царя. Но, когда узнали, что эта церемония устроена без ведома царя, торжество отложено было на другой день.
Вблизи кремля подвергнуты смертной казни в двух местах тридцать шесть мятежников, а в Преображенском 150.
Вечером устроены были с царскою пышностью более приятные забавы, а именно пущен был для увеселения потешный огонь серного состава. Московское дворянство и иностранные представители отправились по приглашению в Лефортов дворец, откуда всего удобнее можно было любоваться зрелищем искусственного огня. Царевич с пресветлейшею принцессою Наталией, любимейшей сестрой царя, смотрел на потеху движущихся огней в том же месте, но в отдельной комнате. В обычаях страны не принято, чтобы молодые принцы слишком часто видались с отцом, якобы на том основании, что, находясь вдали от него, они будут питать к нему большее уважение. Я признаю этот обычай для тех стран, где народ чтит не такого государя, которого он любит, а которого боится, ибо это отчуждение может сделать государя более грозным, но отнюдь не заставит более любить его.
Март
1. Бранденбургский посол был торжественно отвезен к прощальной аудиенции в царской колымаге, запряженной шестью белыми лошадьми; посол ехал вместе с приставом; чиновники следовали вместе верхами; число свиты увеличивалось двенадцатью слугами с царской конюшни. Эта торжественная церемония имела место в неоднократно уже названном Лефортовом дворце. В то же время и при тех же обстоятельствах господин де Задора Кесельский, доселе маршал посольства, был утвержден и принят в качестве резидента, заменив собою господина посла, которому царь велел остаться обедать. На этот обед, устроенный с большою роскошью, собрались послы иностранных государей и первые из бояр. По окончании пиршества думный Моисеевич, изображавший из себя по воле царя патриарха, начал предлагать пить за здравие. Пьющему надлежало, преклонив смехотворно колена, чтить лицедея церковного сана и испрашивать у него благодать благословения, которое тот даровал двумя табачными трубками, сложенными наподобие креста. От этого уклонился тайно только тот посол, который не одобрял этих шуток, свято чтя древнейшую христианскую религию. Тот же патриарх в своем пастырском одеянии и с посохом соблаговолил открыть начало танцев. Комнату, соседнюю со столовой, где веселились гости, вторично заняли царевич и принцесса Наталия и смотрели оттуда на танцы и все шумные забавы, раздвинув немного занавеси, пышно украшавшие комнату; пирующие могли видеть их только в щелку. К врожденной красоте царевича удивительно шли благопристойная немецкая одежда и красивый белокурый парик. Наталию окружали избранные женщины. Этот день сильно ослабил суровость обычаев русских, которые не допускали доселе женский пол на общественные собрания и веселые пиршества, теперь же некоторым позволено было принять участие не только в пиршестве, но и последовавших затем танцах. Царь собирался отправиться этой ночью в Воронеж, поэтому он простился с Карловичем, собиравшимся возвратиться в Польшу, к своему королю. Царь осыпал Карловича многими ласками, возбудившими зависть к нему, и в заключение поцеловал его, говоря, чтобы он передал этот поцелуй королю как нагляднейший залог вечной любви. Вместе с тем он подарил Карловичу свое изображение, украшенное многими весьма ценными алмазами. Это было следствием царского благоволения, которое снискал себе Карлович. <…>
2. Насколько прошлая неделя была шумной и разгульной, настолько эта тиха и скромна или в силу раскаяния от стольких расходов, или в силу угрызений совести от преступлении, а может быть, и торжественная святость времени столь сильно обуздала и принудила к послушанию людей, только что не знавших удержу и готовых на всякую дерзкую похоть и преступный произвол. Лавки не открывались, торги на рынках были закрыты, присутственные места прекратили свои занятия, судьи не исполняли своих обязанностей; нельзя было вкушать ни льняного масла, ни рыбы; пост был в высшей степени строгим, они умерщвляли плоть только хлебом и земными плодами. Во всяком случае, подобная метаморфоза явилась неожиданной и почти невероятной.
3. 4. К посольскому двору собралось много подвод, которые должны были увезти в Воронеж для кораблей бочки, наполненные порохом, и много других припасов для продолжения войны.
Послы датский и бранденбургский много пили с генералом Лефортом под открытым небом, пользуясь приятным вечером, и прямо из его дома отправились в Воронеж, испросив уже предварительно на то согласие царя.
5. Много нанятых лиц распущено; сорока хирургам <фельдшерам?> дана отставка; из 900 матросов уволены те, католическая религия которых не нравилась адмиралу. У генерала Лефорта появились внезапно лихорадочная дрожь и жар.
6. Место больного заступает его родственник, который пригласил всех полковников на обед.
7. 8. 9. Генерал начальник стражи Карлович отправился в путь; его сопровождали тот терциарий18, который прибыл недавно с о. о. францисканцами, младший Менезиус и Моне. Полагают, что пятьдесят королевских солдат саксонцев ожидают в Кадине его прибытия, чтобы в безопасности проводить его к королю.
Царский Сенат <Боярская дума> издал приказ, чтобы в два следующие дня все каким бы то ни было образом казненные преданы были погребению, как умершие на плахе, так и подвергнутые колесованию.
10. Опасность для жизни генерала Лефорта усиливалась с каждым днем; горячечный жар все возвышался, больной нигде не находил места для успокоения или сна. Он не имел сил справиться со страданиями и впадал в бред, так как рассудок его помутился. По приказанию врачей позваны были музыканты, которым удалось наконец усыпить больного сладостными симфониями.
11. Начали предавать погребению тела убитых преступников. Зрелище это было ужасно и необычно у более образованных народов, а пожалуй, даже и отвратительно. Тела лежали во множестве на повозках, в беспорядке и без разбору; многие были полуобнажены; везли их к могильным ямам, как заколотый скот на рынок19.
Все, не переставая, говорят о том, что генерал Лефорт совершенно потерял рассудок и то требует музыкантов, то вина. Когда ему сделали намек на то, что следует позвать пастора, он воспылал еще большим безумием и не допустил к себе никого из духовных особ.
12. Генерал и адмирал Лефорт умер в три часа утра. После его смерти ходило много различных слухов, но полная достоверность их подлежит сомнению. Когда к нему допущен был реформатский пастор Штумпф и стал усиленно напоминать об обращении к Богу, то, рассказывают, Лефорт ответил ему только просьбой, чтобы он не говорил так много. Когда жена его в самый момент смерти стала просить у него прощения за прошлое, если она когда в чем была виновата перед ним, то он ласково возразил ей: «Я ничего никогда не имел против тебя; я всегда уважал и любил тебя». Так как больше он ничего не говорил, а только несколько раз кивнул головой, то полагают, что этим намекал он на некоторую иную связь. Особенно поручил он помнить о своих домашних и об их услугах и просил выплатить всем сполна жалованье. За несколько дней до его смерти, когда он, в силу ставшей для него слишком д