16.
Продовольственные припасы для войск составляют еще одну, и весьма значительную статью доходов царя. Поставки не всегда одинаковы и меняются в зависимости от обстоятельств и потребностей армии. Прежде, когда приходилось содержать гарнизоны в пограничных городах и войска, находившиеся на своей земле, сии контрибуции налагались на крестьян, и каждый должен был отдавать определенное количество зерна, отрубей и овсяной крупы. Сии поборы были обычно довольно тяжелы вследствие многочисленности войск и гарнизонов, но с тех пор как московиты продвинули свои границы на севере, эти подати не только продолжали взимать с крестьян, но еще и заставляют их возить сии припасы в Петербург и в новозавоеванные места, что является не меньшей тяготой, чем сами налоги, по причине отдаленности перевозок. Вследствие настоятельных жалоб было решено доставлять сии припасы при помощи нарочитых предпринимателей и взимать с населения особливую для сего плату. Таковое средство могло бы послужить значительным облегчением, ежели бы употреблялось с должной добросовестностью, но на самом деле при этом совершалось множество злоупотреблений. Люди, назначенные для совершения сделок с предпринимателями, записывали их на себя под вымышленными именами и устанавливали выгодные им цены, так что каждый мюид17 муки стоил царю дороже, чем на рынке. По сей причине вместо облегчения для народа произошло столь великое отягощение, что некоторые ударились в бега, бросив свое имущество. Таковые притеснения продолжались в течение изрядного времени, поелику царь чаще всего пребывал в чужих краях, и не находилось таких отважных людей, которые осмелились бы разоблачить перед ним сие плутовство высшей аристократии.
И все же нашелся человек, более озабоченный настроениями в отечестве, нежели собственной безопасностью, который осмелился уведомить об оных самого царя. Однако он предостерегся объявить о себе, чтобы в случае неудачи выпутаться из сего дела. Он разбросал подметные письма, в коих перечислялись все жалобы народа, и, к счастью, одно из них попалось самому царю, который обещал свою протекцию и вознаграждение тому, кто объявит себя и подтвердит истину написанного. Сей человек открылся и убедил царя в очевидных злоупотреблениях его доверенных лиц. В сем деле были замешаны все высшие вельможи: генерал-адмирал Апраксин, князь Меншиков, вице-губернатор Петербурга Корсаков, адмирал-советник Кикин, первый чиновник Адмиралтейства Сенявин, генерал-фельдцейхмейстер Брюс18, сенаторы князь Волконский и Апухтин и невероятное число других чиновников низшего ранга. Апраксин, Меншиков и Брюс отговаривались тем, что они редко бывают в Петербурге, а находились в провинциях или чужих краях и посему ничего не знали о злоупотреблениях своих прислужников даже в собственных домах. Сие объяснение было принято во внимание, как по причине вероятия, так и вследствие доверия к сим персонам, однако лишь при условии денежного возмещения. Но не сумевшие оправдаться получили куда более жестокое наказание. Корсакова публично секли кнутом, равно как Апухтина и Волконского, и у них были клеймены языки. Низших чинов били батогами, а некоторых сослали в Сибирь и иные отдаленные места с конфискацией всего имущества.
Для предотвращения в будущем подобных злоупотреблений был издан особливый регламент, дабы хоть на некоторое время облегчить положение народа. Но самым большим благом было то, что после Полтавского сражения большую часть войск отправили на квартиры в Польшу, а значительную часть кавалерии оставили в стране казаков под предлогом опасности от вторжения татар. Но когда после Прутского мира с турками было необходимо очистить Польшу и не предполагалось использовать все войска в Померании, пришлось расквартировать часть полков в Московии, и прежде всего в Петербургской губернии, дабы не утомлять их долгими маршами. Засим вследствие непрестанных жалоб казаков отозвали с Украины кавалерию и расположили сии полки под Смоленском и Ригой. Кроме сего, по условиям капитуляции, город Дерпт обязывался содержать два полка, что было весьма авантажно, благодаря их близости к Петербургу. В окрестностях Новгорода, когда не было военных действий, стояли Преображенский, Семеновский, Астраханский и Ингерманландский полки, хотя сии квартиры были для них не столь удобны, как в Польше. Все гарнизоны, содержавшиеся прежде в городах Московии, были выведены, и оставались лишь в тех немногих, кои могли обороняться своими силами. В соответствии с установленными правилами, офицеры и чиновники, остававшиеся в сих городах, такие как коменданты, комиссары, секретари, писцы и проч., получали полагающиеся им рационы ржи и сена.
Доходы казны от налогов с населения в серебряной монете разделяются на два рода, постоянные и меняющиеся. Постоянные доходы состоят из обычных налогов, и московитский крестьянин платит оные в следующем размере:
Сей налог взимается в каждом селении по числу домов, согласно имеющейся ревизии. До 1710 года использовалась перепись 1679 года, произведенная еще при царе Федоре Алексеевиче, но поелику население с тех пор изрядно увеличилось, в 1710 году были учреждены должности комиссаров для нового исчисления домов в каждом селении с указанием имен не только хозяев, но и всех остальных жильцов. В 1715 году последовал еще один указ губернским комиссарам в точности переписать все дома. Сие было произведено в Московской губернии, но по неизвестным причинам отложено во всех остальных. Однако сии благоразумные меры не смогли предотвратить уловки дворян, каковые делают бесполезными все благопотребные начинания царя.
Богатство помещиков состоит, прежде всего, в деревнях и землях, и они ради наибольшей выгоды старались укрыть своих крестьян от налогов. Когда среди комиссаров оказывались честные люди (большая редкость в сей нации), то владельцы пытались всячески обмануть или запугать их. Сие было тем проще, что деревянные крестьянские дома легко было разобрать на части и прятать от посторонних глаз. Против сего не находилось никакого средства, и Сенат счел за наилучшее пользоваться описями 1679 года, кроме Киевской губернии, где число домов значительно возросло с тех пор, как Украина покорилась власти царя, и посему там взимали налоги в соответствии с ревизией 1710 года.
Кроме сих обычных налогов, взимаются также пошлины с мельниц, прудов, рыбных промыслов, пасек, лугов, садов и прочих владений. Хозяева мельниц платят с годового обмолота четвертую часть своих доходов. Это относится лишь к простому народу и духовенству, ибо дворяне и здесь исхитрились доказать, что их мельницы приносят меньший доход, и с них надобно брать меньший налог. Крестьяне платят за бани не менее 5 алтын в год, что может показаться незначительными деньгами, но вследствие большого распространения это приносит значительный доход, поелику московиты скорее откажутся от церкви, чем от бани. Что касается рыболовства, прудов, лугов, садов и проч., то налоги с них не зависят от богатства владельцев. В соответствии с соглашением, Дерптская провинция платит 25 тысяч рублей, Рижская 600 тысяч, Эзельская 9 тысяч, Ревельская 15 тысяч.
Жители больших городов, а также тех, в которых устраиваются ярмарки, облагаются не только обычными налогами, но еще и другими податями, среди коих две наибольших, а именно: земельная рента и пошлина на имущество. Земельная рента взимается по пять копеек в год с квадратного туаза для всех городских домов, кроме стоящих на обельной земле. Обельными именуются те земли, которые в прежние времена раздавались дворянам и солдатам для жительства с изъятием оных из налогообложения. Все остальные называют черными землями, которые подлежат пошлинам, даже если на них стоят дома знатнейших вельмож. Сей налог считается постоянным, хотя его меняют чуть ли не каждый год.
Несколько лет назад учредили должности бургомистров для наблюдения за равномерным раскладом налогов; если кто-нибудь не в состоянии платить, вместо него назначают другого, кто лучше ведет свои дела. Все жители по отношению к их собственности разделяются на классы; одни платят полкопейки, другие две или три и так далее до одного рубля. Хотя подобный способ сбора налогов весьма авантажен для городских жителей, тем не менее налоги сами по себе чрезвычайно отяготительны. То, что сборщики оценивают в один алтын (три копейки), в конце концов возрастает до 20 или 30 рублей, и особы первых классов платят ежегодно по 500 или 600 рублей. Кроме сих обыкновенных налогов, существуют два особливых для жителей городов. Один взимается с бань по одному рублю для простых людей и по три для бояр и богатых купцов. Сей налог почти единственный для дворянских домов, поелику они избавлены от всех других.
Каждый домохозяин, независимо от его положения, обязан участвовать в починке дощатой мостовой, поелику улицы сверху покрыты досками, как это делается на мостах. За сие раз в пять лет взимается пять копеек с туаза по длине фасада, однако сия пошлина лишь в малой мере поступает в казну; она отдается предпринимателям, которые содержат на своем попечении улицы.
Духовенство не освобождено от налогов и платит оные наравне с мирянами. Архиепископы и епископы обладают большими богатствами, и их с особливой, сравнительно со всеми другими, строгостью заставляют платить. Десять лет назад, когда для войны со Швецией требовалось много денег, по предложению графа Мусина-Пушкина были отобраны все церковные владения, которые на следующий год были возвращены епископам при условии, что через два или три года они будут вносить каждые три года добровольные пожертвования в 20 или 30 тысяч рублей. Кроме сего, царь взял себе патриаршие имения, когда после смерти патриарха Адриана была упразднена сама должность сего главы церковной иерархии, и архиепископ Рязанский стал всего лишь местоблюстителем. Однако далеко не все монастыри пользовались таким же благоприятствованием, как епископы. Самые главные из них были в фаворе при дворе и сумели возвратить себе конфискованные деревни, но малые обители оказались в затруднительном положении, и монахам приходилось обивать, зачастую бесплодно, пороги Сената, дабы возвратить отобранное. Поелику в Московии белое духовенство