12 октября 1909 года премьер П. А. Столыпин представляет царю «всеподданнейший» доклад, касавшийся секретного агента Зинаиды Федоровны Жученко, работавшей в охранке с 1893 года. В подробном докладе Столыпин информирует царя о перипетиях агентурной деятельности Жученко как в России, так и за границей. В связи с тем, что летом 1909 года эмигранту Бурцеву удалось разоблачить Жученко, Столыпин просит всемилостивейшего пожалования Зинаиде Жученко из секретных сумм Департамента полиции пожизненной пенсии в размере 3600 руб. в год, применительно к размеру получавшегося ею за последние годы жалованья…
8 июня 1906 года на заседании I Государственной думы министру внутренних дел Столыпину все-таки пришлось отвечать на депутатский запрос о печатании «воззваний с призывами к погромам» в тайной типографии в Департаменте полиции. Объяснения министра были путаны и неубедительны. После Столыпина выступил князь Сергей Дмитриевич Урусов, бывший тверской губернатор и бывший товарищ министра внутренних дел: «Когда собирается где-нибудь кучка незрелых юношей, которая провозглашает анархические принципы, вы на эту безумствующую молодежь сыплете громы, ополчаетесь пулеметами. А я думаю, что та анархия, которая бродит в юных умах и гнездится в подполье, в потаенных углах и закоулках, во сто крат менее вредна, чем ваша сановная анархия»…
Тем временем министр внутренних дел Столыпин с санкции… премьер-министра Столыпина решил продолжать охоту на министров. Новой жертвой должен был стать бывший министр финансов и премьер-министр Сергей Юльевич Витте. К подготовке покушения были подключены генерал Трепов, начальник Санкт-Петербургского охранного отделения полковник Герасимов и некоторые другие крупные деятели.
Непосредственно с террористами общался жандармский ротмистр Комиссаров, который ранее работал в Азефом. За ликвидацию Витте взялся полицейский агент А. Е. Казанцев. Он подговорил убить Витте двух молодых рабочих — В. Д. Федорова и А. С. Степанова, не состоявших ранее в революционных организациях. Казанцев представился рабочим в качестве эсера. Разумеется, партия эсеров ничего не знала об этой затее.
Рано утром 29 января 1907 года Федоров и Степанов взобрались на крышу дома Витте и опустили в дымоходы две бомбы с часовым механизмом. Взрыв был намечен на 9 часов утра. Однако взрыватели не сработали, и вечером прислуга обнаружила бомбы…
Витте неоднократно обращался к Столыпину как к премьеру и как к министру внутренних дел с требованием выяснить, кто стоял за спиной Казанцева, но ответа не получил. Наконец при личной встрече Витте прижал Столыпина к стене. Послушаем опять Витте: «Он раздраженным тоном сказал мне: „Из вашего письма, граф, я должен сделать одно заключение: или вы меня считаете идиотом, или же вы находите, что я тоже участвовал в покушении на вашу жизнь? Скажите, какое из моих заключений более правильно, то есть идиот ли я или же я участвовал тоже в покушении на вашу жизнь?“ На это я Столыпину ответил: „Вы меня избавьте от ответа на такой щекотливый с вашей стороны вопрос“»[20].
Взаимоотношения Столыпина с черносотенцами отличались двойственностью. Определенную роль в распаде Союза Русского народа и сыграло правительство П. А. Столыпина, не заинтересованное в чрезмерно усилившемся к 1907–1908 гг. Союзе и достигшем численности в 400 тыс. человек. Попеременно поддерживая то В. М. Пуришкевича, то Н. Е. Маркова, а иногда и А. И. Дубровина, П. А. Столыпин смог сделать зависимость СРН от правительства гораздо сильнее, а между правыми организациями усилить нетерпимость по отношению друг к другу. Так, Н. Е. Марков в ходе допроса сообщает, что «Столыпин относился по существу враждебно, так, конечно, относилась и вся администрация. Последующие министры большею частью тоже сочувствовали только на словах или выражали свое сочувствие в минимальной дозе». Характеризуя отрицательное отношение правительства, Н. Е. Марков уточняет, что П. А. Столыпин «через своих подчиненных поддерживал рознь в союзе. Зная совокупность политики Столыпина, как к нам относились на местах, как наших союзников преследовали и выгоняли со службы, можно убедиться в том, что по внешности к нам относились хорошо и даже субсидировали, а в сущности нас уничтожали». В то же время очевидно, что если бы правительство П. А. Столыпина, желало ликвидации организации, оно бы просто перестало ее субсидировать и запретило, о чем сам Н. Е. Марков и замечает: «Вернее сказать, он не желал уничтожения Союза, но боялся слишком большого его усиления»[21].
Для черносотенцев он был слишком либерален, слишком буржуазен, ведь Столыпин, несмотря на внутреннее презрение к Думе, был сторонником ограниченной, конституционной монархии. Еще в Саратове он видел в фанатичных монархистов не только союзников, но и деструктивную силу. В 1905 году в селе Турки Балашовского уезда случился известный эксцесс. Там, в гостинице, проходило заседание революционно настроенных земских врачей. Их окружила двухтысячная толпа черносотенцев, требовавшая немедленной расправы над «врагами Отечества». Столыпин прибыл в Балашов и лично, во главе казачьего конвоя, доставил арестованных медиков к железнодорожной станции. По дороге во врачей полетели булыжники. Досталось и конвою. Шальной камень поранил и губернатора — и, как он говорил, чтобы не разжигать страстей, «повредил палец». Этот эпизод попал в газеты, и Столыпин получил десятки сочувственных телеграмм от друзей. Он высокомерно относился к этим погромщикам и, будучи премьером, хотя охотно пользовался их рвением…
«Власти, следуя Манифесту 17 октября 1905 г., поддерживали представительное правление. Против него в принципе не выступали ни П. А. Столыпин, ни его преемники. А что же черносотенцы? Они выступали за роспуск Государственной думы и за возвращение царю абсолютных полномочий. Например, саратовские „истинно русские люди“ были разочарованы деятельностью даже III Государственной думы. „Надо, — говорили `союзники`, — чтобы Дума занялась крестьянским вопросом, а также позаботилась, чтобы рабочий люд в городах не голодал. Мы ругаем первые Думы, но что сделала III Дума, состоящая в большинстве из правых? Ровным счетом ничего“[22].
Действия Столыпина в значительной степени обострили национальные проблемы в империи, проблемы сепаратизма. Сам он считал всех не русских подданных Российской империи инородцами. Об этом свидетельствует письмо губернаторам: „20 января 1910 г. Гг. губернаторам. Циркулярно. С изданием Высочайше утвержденных 4 марта 1906 г. Временных правил об обществах и союзах среди инородческих элементов, населяющих Россию, стало наблюдаться особое движение к культурно-просветительному развитию узкого национально-политического самосознания и образование для этой цели целого ряда обществ, под самыми разнообразными наименованиями, имеющих целью объединение инородческих элементов на почве их исключительно национальных интересов“.
Добавим еще один интересный нюанс: Столыпин, увлекаясь аграрными делами, практически не уделял внимания развитию военной промышленности. Да, он не стремился к войнам, к европейской гегемонии. Его целью было паразитическое буржуазное существование страны, вывозящей сельскохозяйственную продукцию. Экономика „сидела на игле“ хлебного экспорта. Да, Столыпин пытался повысить урожаи, вырвать крестьян из XVIII века, в котором они надолго застряли. Пытался тщетно. Но в то же время проигрывал соседним державам (прежде всего Германии) в соревновании индустрий. Это сказалось в годы Первой Мировой.
Генерал Виктор Сахаров, погибший в саратовском доме Столыпина
Преследуя вышеуказанные цели, такие общества, несомненно, ведут к усугублению начал национальной обособленности и розни и потому должны быть признаны угрожающими общественным спокойствию и безопасности, как то и разъяснил Правительствующий Сенат в целом ряде решений (указы от 18 июня 1908 г. № 9120 по делу украинского общества Просвiта, от 4-го сентября 1909 г. за № 8397 по делу польского общества Освята и др.).
Ввиду сего я признаю учреждение подобных обществ, на основании п. 1 ст. 6 закона 4 марта 1906 г., недопустимым и считаю долгом указать Вашему Превосходительству, что при обсуждении ходатайств о регистрации каких бы то ни было инородческих обществ, в том числе украинских и еврейских, независимо от преследуемых ими целей, местному по делам об обществах присутствию надлежит в каждом отдельном случае подробно останавливаться на вопросе о том, не преследует ли такое общество вышеуказанных задач и в утвердительном случае неукоснительно отказывать в регистрации их уставов, на точном основании приведенных указаний Правительствующего Сената.
Вместе с сим, Вам надлежит в настоящее время тщательно ознакомиться с деятельностью уже существующих инородческих обществ и в подлежащих случаях возбудить установленным порядком вопрос об их закрытии.
Министр внутренних дел,
статс-секретарь Столыпин
Скрепил: Директор Арбузов
20 января 1910 г.»[23].
Каковы же результаты основной реформы Столыпина, которой он так гордился — аграрной? Правильно заметил историк Владлен Логинов: «Аграрная реформа сделала то, чего не смогла сделать революция. Ибо даже в моменты ее наивысшего подъема оставались регионы и социальные слои, стоявшие как бы вне общего движения. Реформа внесла вопрос о собственности и о земле в каждый крестьянский дом. Смута вошла в каждую семью»[24]. А это результат, обратный задуманному Столыпиным. Таким образом, он помог создать на селе революционную ситуацию, повысил сознательность крестьян, в будущем поддержавших эсеров и большевиков. Во-вторых, «проклятый» вопрос общины. Столыпин пытался разрушить этот вековой реликт, в котором видел препятствие для развития буржуазных отношений. Ему был необходим не крестьянин-общинник, а крестьянин-собственник, кулак. Он рассчитывал, что единоличниками станут лучшие хозяева. Но эти надежды премьера не оправдались. Реформа начала захлебываться. Община оказалась сильнее столыпинской тактики. Кстати, по этому вопросу оп