Ибо тут же выяснилось, что вода нынче пошла какая-то странная. Стоило мне только спуститься по колено в бассейн, как меня со страшной силой начало выталкивать на поверхность, словно я на батут наступил. В итоге, не удержав равновесие, я с писком плюхнулся на пятую точку. Да так и остался сидеть, хлопая глазами.
Картина маслом: по бортику мечется испуганный Светлов, вопрошая: «Что случилось?», а я как дурак сижу на воде, хотя глубины подо мной метра два.
На всякий случай, похлопал по поверхности ладошкой — вода, как вода. Мокрая, теплая. Для эксперимента погрузил руку на десяток сантиметров — спокойно входит. А если ещё глубже? Тоже спокойно. А ещё? В общем, доэкспериментировался — перегнувшись на бок, потерял равновесие и на этот раз ушел под воду, словно топор. Перепугался до чертиков.
Вынырнув или точнее выбравшись на поверхность, кое-как успокоился сам, успокоил Светлова, явно собравшегося прыгать, меня спасать, и снова взялся за эксперименты, выяснив в итоге, что плавучесть у меня нынче строго положительная. В смысле, пока лежу (хоть на спине, хоть на животе) — плаваю. Стоит повернуться на бок — тут же тону. Ещё могу на воде стоять, но тут равновесие фиг удержишь — ощущение, словно в коньках на надувной шар забрался.
Ладно, черт с этим, потом ещё поэкспериментирую. А сейчас… плавание!!!
Перевернувшись на живот, я, растягивая удовольствие, сделал пару неспешных гребков и… протаранил головой противоположный бортик. Ладно хоть не сильно, — успел в последний момент затормозить, судорожно бултыхая руками-ногами. Отделался, считай, легким испугом. А что плитка облицовочная треснула, так она наверняка бракованная была!
Сдав назад, я уселся на воде и, растерянно потирая лобешник (ну вот, шишка будет), завертел головой. Нихрена ж себе, в два гребка пролететь двадцатиметровый бассейн!
— Хм, Петра, ты… — начал Светлов, неуверенно помахивая рукой, куда-то в мою сторону.
Непонимающе нахмурившись, я опустил взгляд на грудь… Ну да, конечно, на такой скорости купальник с меня просто снесло, так что сижу я во всей красе, а этот… куратор, на меня таращится.
Пришлось даже немножко повизжать, чтобы он наконец сообразил, что пялиться на голую девочку, которая, матерясь сквозь зубы, вылавливает в бассейне дурацкие тряпочки не есть комильфо.
Искупался, короче.
***
Я гневно шлепал тапочками по коридору, демонстративно не глядя на шагающего рядом с виноватым видом Светлова.
Куратор называется! Наобещал с три короба: «бассейн, поплаваешь…», на деле же подсунул дурацкий купальник, затащил в какой-то тазик… А ещё офицер!
— Знаешь, Петра, а ведь тебе полагаются подъемные, — словно бы между прочим заметил Светлов.
Головы я, разумеется, не повернул (вот ещё!), но уши навострил. И даже шаг чуть замедлил. Был такой пункт в контракте, помню. Вот только самостоятельно распоряжаться этими деньгами я не могу, ибо несовершеннолетняя.
Уловивший мой интерес Светлов воодушевился.
— Вообще-то обычно их переводят на школьный счет, но я могу договориться, чтобы тебе их сразу начислили на карточку.
— Хм…
— Прогулки тебе тоже скоро разрешат, съездим в город, и ты сама выберешь себе купальник.
Искуси-итель. Уже взявшись за ручку двери, я бросил на него ехидный взгляд, поинтересовавшись:
— Евгений Викторович, вы давно женаты?
— Семнадцать лет, — на автомате ответил он, но тут же спохватился: — Стой, а откуда ты…?
— Пф! — гордо задрав нос и всем видом показывая, что на глупые вопросы не отвечаю, я быстро скользнул в палату.
Тоже мне, конспиратор, типа кольцо снял, так и не узнает никто. Опыт-то за версту чувствуется.
Часть 2.1
Светлов никогда не думал, что обычный поход по врачам может быть такой морокой. После неудачного посещения бассейна его подопечная явно пребывала не в духе, а потому капризничала, недовольно ворчала и хулиганила. А ему, как куратору, приходилось утешать и успокаивать. Тех, кто с ней пообщался.
— Петра, вот зачем было доводить отоларинголога?
Девочка показательно шмыгнула носом.
— А чего он? Ушел в другой конец комнаты и шепчет чего-то.
— Он проверял твой слух.
— Так пусть сначала свой проверит! А то я ему отвечаю, а он всё: «Что? Не слышу…»
— Но шепотом-то зачем?
— Как он, так и я.
— Петра, у канмусу слух намного лучше человеческого.
— Так слух, не голос же! Орать, как пароходная сирена, я не могу.
Внезапно замерев, она склонила голову к плечу и предвкушающе заблестела глазами:
— Или могу?
— Нет, не можешь, — поторопился заверить Светлов. — Твои голосовые связки почти не отличаются от обычных.
Девочка надула губки, старательно отыгрывая разочарование.
— Жа-аль.
— Это кому как, — пробормотал Светлов себе под нос, так же останавливаясь и устало потирая висок. — Ну вот что теперь, за ручку тебя водить?
— Что, и к гинекологу тоже за ручку поведёте?
— Вообще-то, я как бы тоже врач, — уязвлёно заметил Светлов.
— О! — Девчонка вскинула брови, захлопав ресницами. — Евгений Викторович, вы меня прямо-таки интригуете.
— Это чем же?
— Ну, интересно, у кого коллекция больше, у вас или у окулиста?
— Прости, не успеваю за твоей логикой, причем тут окулист?
Девочка укоризненно вздохнула.
— Анекдот же, бородатый. Женщина заглядывает к гинекологу: «Я у вас трусики не оставляла? Нет? Значит, у окулиста».
— Петра!
— Нет-нет, даже не уговаривайте, у меня одни единственные, нету раздавать.
Несносная девчонка, ехидно фыркнув, шустро скрылась за дверью кабинета.
Пару минут потаращившись на хлопнувшую дверь, Светлов беззвучно выругался и устало присел на стоящий у стены стул для посетителей. В который раз задумываясь, какой черт его дернул согласиться на предложение стать куратором вот этой вот малолетней язвы, пока она проходит обязательный курс медобследования? Безусловно, наблюдение за Девой Флота было весьма интересно в профессиональном плане, да и что греха таить, для карьеры подобное кураторство отнюдь не лишнее. Получить в личном деле запись о работе с канмусу, да ещё высокоранговой, — это очень и очень неплохо. Но сколько же нервов уходит! С ней же невозможно выстроить линию поведения, поскольку характер меняется ежеминутно, а реакции в принципе непредсказуемы! Словно две личности в одном теле. Хотя почему «словно», две и есть. Шестнадцатилетний подросток и боевой корабль. Причем не отдельные, как у шизофреников, а взаимопроникающие. Кто бы ещё объяснил, как такое вообще возможно.
Тяжело вздохнув, он раскрыл планшет, решив, раз выдалась свободная минута, просмотреть заметки и заодно в который раз набросать возможный психотип подопечной. И пусть подопечная вскоре снова выкинет что-нибудь такое, что все наработки придется выбрасывать, но это ведь не повод вообще ничего не делать.
Сделав несколько записей, он замер, в задумчивости постукивая стилом по планшету. Интересные выводы получаются. У девочки определенно доминирует личность корабля, даже в разговоре постоянно позиционирует себя в мужском роде. Хотя сейчас уже реже, но это явно сознательное слежение за речью. А вот в быту следует женской линии. Но именно что следует. Сохранились какие-то рефлексы, подсознательные реакции, опять же физиология влияет, но в целом… Самое плохое, что о прошлом она говорить категорически отказывается, ссылаясь на амнезию. К биографии Мѝлицы Пѐтрович интереса не проявила, на скрытые тесты либо не реагирует, либо быстро их вычисляет… Впрочем, последнее как раз неудивительно, уж аналитические способности у любой канмусу 1-го ранга великолепные. И вообще, на контакт идёт, но исключительно на своих условиях. Трудный подросток, н-да.
Негромко хлопнула дверь, и из кабинета гинеколога показался тот самый подросток. Странно-семенящей походкой и с натурально круглыми глазами.
— Петра, что случилось?! — тревожно вскинулся Светлов.
Девочка пару раз моргнула, оглянулась на дверь…
— Евгений Викторович, вот вы у проктолога когда-нибудь бывали?
— Э-ээ… — Он чуть растерянно помотал головой. — Знаешь, как-то не доводилось.
— А вы сходите, тогда поймете.
***
Оказавшись, наконец, в собственной палате, я забрался на кровать, закутался в одеяло и уже привычно притянул коленки к груди, умостив на них подбородок.
Мда… О сколько нам открытий чудных… Такие медосмотры и здорового доконают нафиг, а уж визит к гинекологу — вообще за фаталити сойдёт. Но теперь я понял, почему все девчонки, когда садятся, ноги сдвигают — у гинеколога один раз побываешь и вообще их раздвигать никогда не захочется!
Хотя в целом день прошёл не зря — узнал о себе много нового. Оказывается, я теперь супермен обыкновенный. Ну, или супергёрл обычная. Во-первых, сильный, во-вторых, физически почти не устаю (эти живодеры в белых халатах меня отжиматься заставили, так я на второй сотне понял, что скорее заскучаю, чем устану), в-третьих, слух, как у собаки, глаз, как у орла. Или там был «нюх»? А, неважно, главное, что зрение и слух двестипроцентные.
Поводов для радости хоть отбавляй, короче. Один гинеколог напоследок так порадовал, что теперь не знаю, то ли от счастья прыгать, то ли в истерике биться. Оказывается, «женские дни» мне больше не грозят, не бывает «месячных» у канмусу. Вот только и детей… тоже. С одной стороны, как-то слабо представляю себя в роли счастливой матери, а с другой… «не хочу рожать» и «не могу рожать» вещи ОЧЕНЬ разные.
Правда, этот вивисектор извращенческий чего-то бормотал о том, что взрослеем мы очень медленно и статистических данных просто нет, так что вполне вероятно, что при достижении определенного возраста функция деторождения вернется… Но звучал его лепет малоубедительно.
Вот ещё, кстати, отдельная радость — «медленно взрослеем». Это что, я теперь застрял в пубертатном возрасте неизвестно насколько?! Миленько. Хорошо хоть прыщей подростковых нет, впрочем, как и волос ниже шеи.