Очень неровно, вибрируя, мотор заработал. Вот выровнялись обороты, урчанье стало радовать слух привычным звуком. Дмитрий отпустил сцепление, обороты провалились, но ненадолго. Машина ожила.
Он теперь слушает рокот греющегося мотора, а не вой ледяного ветра. Включает подогрев сиденья. Еще холодно, он дрожит, но знает, долгожданное тепло уже близко. Температура двигателя ползет вверх. Аккумулятор заряжается. Все это придает уверенности, ощущение надежности.
Заработала печка. Тепло, как обычно, сначала передалось ладошкам, поднесенным к печной решеточке, потом стало отдаваться в спине, прижатой к подогреву кресла, потом потянулось к ногам. Они хотя бы появились.
Он снимает пиджак, включает радио.
Здесь, внутри, теперь тепло, сухо и музыка. И диджей несет какую-то уютную чушь сонным голосом. А мороз и ветер там, за тонким стеклом.
С каким превосходством он теперь может наблюдать за несчастным бесполым созданием в туфлях на тонкой подошве, которое, кутаясь в бесформенное холодное пальто, пытается скользить против ветра навстречу метели и прячет лицо в шарф, как бы тараня ветер тонкой вязаной шапочкой. Прямо как он десять минут назад. Видимо, еще один идиот ищет свою машину в мороз.
От этого зрелища ему становится хорошо.
Так хорошо, что он просыпается. Кутает голые ноги в одеяло, потому что весна, и он открыл форточку, а в Питере весной с открытой форточкой голые ноги очень мерзнут во сне.
Да, о какой бы вещи они ни мечтали, мечты всех собственников, по сути, одинаковы. Им нужны трудности в ее добывании. Иначе грош ей цена.
Вот и мама Аня пригорюнилась у окна, смотрит во двор. Она тоже мечтает о новенькой собственности.
О новой плите. Вот о чем она мечтает.
Их старую-старую плиту кто-то испортил. А новую-старую плиту, испортила сама она, мама Аня.
Где-то с месяц назад она начала замечать, что конфорки старой-старой плиты, видимо, перегревались. Рифленка на них спеклась, появились пощелкивания внутри. А с какого-то момента на одной из конфорок появился даже след от припекшейся к ней кастрюли.
У мамы Ани, кстати, куда-то пропали две кастрюли. Она не смогла их найти. Не говоря уж о тряпке, изготовленной из футболки мужа. Он эту футболку носил целый год после свадьбы. Любимая тряпка, между прочим.
А плиты она стала бояться.
«Не взлететь бы на воздух с такой плитой», – даже как-то сказала она мужу. Раз восемнадцать сказала. А ему хоть кол на голове теши – говоришь, говоришь, пока не разорешься.
Вот так у них появилась новая-старая плита.
Эту подержанную плиту муж купил у какого-то мужика, живущего на Зверинской через два двора, и нес ее домой на спине, наклонясь вперед, как бурлак на Волге. Мама Аня с Сергунчиком ему помогали – они шли рядом, а иногда впереди. Изредка они с двух сторон пытались его как-то поддержать, но он просил их хотя бы пальцы не трогать.
А потом он новую-старую плиту подключал к электричеству, и они ему тоже помогали – мама Аня переспрашивала, когда уже можно будет ее включить, а Сергунчик спал у себя в комнате. Потому что уже наступила ночь.
И вот наконец ей показалось, что разрешение включить новую-старую плиту получено.
Она торжественно разбудила Сергунчика. Сонного вывела его из темной спальни на свет кухни, где глава семейства что-то доковыривал отверткой в теле плиты. Отодвинула руку мужа с отверткой, повернула ручку и сказала Сергунчику: «Смотри».
Этот случай принес их семье несколько неудобств.
У лидера семейства, например, подгорела борода. А ведь такая пышная была. Рыжая. Издалека видна была, когда он вышагивал по Зверинской. Даже когда он, согбенный, нес плиту, она красиво топорщилась в стороны с должным напряжением.
Мама лишилась новой-старой плиты.
А кот и пес приготовились умереть обнявшись. Но не умерли.
Плюсы тоже были.
Сергунчик получил впечатление и полезный урок на всю жизнь. Особенно он запомнил, что надо сохранять спокойствие и, когда орут «Вырубай свет!», не выключать свет на кухне выключателем, а обесточивать помещение. Хорошо, что мама все-таки догадалась это сделать со второго раза.
Она очень суетится в таких ситуациях. Бегает, лопочет что-то. Вот Сергунчик – другое дело: он стоял, как оловянный солдатик, и смотрел. Смотрел на отца, который прыгал над всполохами в темноте, как шаман, и что-то выкрикивал. Смотрел, как мама бегала по квартире и выключала свет во всех комнатах и в прихожей. Даже заметил, как обнялись пес с котом.
Отец потом пальцем пытался прижать к плите выпавшую лампочку, чтобы прилипла, пока горячая, но не смог и обжег палец. Очень ойкал.
Мама тоже не осталась внакладе – она получила, не сразу, а по прошествии времени, когда все успокоились и залечили раны, по-настоящему новую плиту, которая и обрела название новой-новой. Так они ее еще много лет будут называть.
Отец, так сказать, семейства сбрил бороду. Ввиду ее обугливания. Без бороды ему лучше, чем с бородой. Поэтому отнесем это к плюсам.
И только кот и пес не получили ничего хорошего от этого инцидента. Пес даже получил по шее. Потому что был отправлен котом что-то выяснять на кухне.
Два раза получил. На входе и на выходе.
А ведь и эти двое тоже мечтают. И очень даже. Особенно когда спят. И о собственности размышляют. Куда ж без нее.
Возьмем, к примеру, кота.
Он спит на спине с сигаретой во рту. Сигарету ему в рот вставил Сергунчик. Потому что Сергунчику это показалось смешным. Лапы его растопырились, голова свесилась немного набок. В принципе, если б не развратная поза, ни дать ни взять курильщик в сигарном клубе на Патриарших в Москве. Хотя нет, поза тоже похожа. Я двоих таких там видел.
Мечтает он о том, чтобы все убрались от него в даль туманную. Чтобы не было ни здоровенного этого мужика, ни жены его дурацкой, ни Сергунчика, ни даже пса. Пес еще туда-сюда, но он вонючий и фамильярный. Лижет прямо в морду, даже в рот языком попасть может. Уму не постижимо!
А если их всех не будет, он сможет делать что хочет. Особенно воровать. Если их всех не будет, это и воровством-то не назовешь. Так, просто взял ножку куриную вон из той тарелки и пошел себе.
Коты не признают собственности. Хотя пока и мечтают о ней. Они, получается, коммунисты.
А с собаками проще.
По форме их мечты очень похожи на кошачьи, но с небольшими отличиями.
Та же поза, но без сигаретки и не на кресле, а на полу.
Та же цель, но исчезнуть должны все, кроме хозяина. Потому что собственность без хозяина будет скучать, а она очень не любит скучать. Она любит с ним гулять, играть и вообще общаться всячески. И кушать она любит тоже, когда хозяин кушает.
Вот и снится псу, что все исчезли, даже Сергунчик. И не нужно ни с кем бороться за внимание.
И тогда хозяин залезет на велосипед, а поводок будет держать в руке. А пес сможет тащить его, пока не устанет. А он устанет нескоро, потому что он очень полезный пес. И они будут самыми первыми, даже если, кроме них, никто никуда не бежит и не едет. Всех обогнать – это важно.
В отличие от котов-коммунистов, собаки, получается, за капитализм. Только видят они себя средством производства. Или чем-то похожим, поди пойми их эгоизм.
Глава 3О смысле жизни
Мы с вами понимаем, что смысл жизни – это очень просто. В чем он – надо знать. А рассуждать о нем не надо. И тем более незачем о нем мечтать.
Ведь смысл либо есть, либо его нет. А если о нем мечтать, значит, его нет. Потому что мечтают о том, чего нет. То, что есть, уже есть, о нем мечтать бессмысленно. Так же бессмысленно, как бессмысленно мечтать о смысле. Даже о таком смысле, как смысл жизни.
Вот и скажите это им, нашим жителям Петроградки. Эдуарду Семеновичу, например.
Он живет на втором этаже длинного дома в Татарском переулке и поэтому, когда бывает дома, смотрит днями и ночами в окно и видит дом напротив. Татарский переулок узенький, а дом высокий. Кроме него, больше ничего и не видно. В этом доме на четвертом этаже квартира подлеца Петрова. На окна этой квартиры Эдуарду Семеновичу и приходится смотреть снизу вверх.
Эдуард Семенович света белого не видит, вот и мечтает о дурацком смысле своей серьезной жизни.
И в этом смысле мечтает он стать заместителем директора к концу жизни. Чтобы Петров знал свое место.
В озвученном слогане все мелочи важны.
Достичь этого смысла Эдуард Семенович хочет именно к концу жизни. Ни раньше, ни позже.
Стать заместителем генерального директора после конца жизни ему не годится – это перечеркнет само выражение «смысл жизни».
А стать заместителем генерального директора заранее – то есть значительно раньше конца жизни, уже не хочет сам Эдуард Семенович. Причина проста. Он не знает, что с этим делать дальше. Да и пахать, скорее всего, в должности заместителя генерального директора нужно чуть больше, чем пашет сейчас Эдуард Семенович.
Потому что ООО «ЛенПитерСнабСтрой плюс» это вам не шуточки, тут пахать надо. А при таких раскладах это не жизнь, а мученье, хоть со смыслом, хоть без смысла.
Вот и живет Эдуард Семенович в этом замкнутом круге, глядя на дом через улицу. Так ведь и положено смыслам жизней – не поддаваться логике и примитивному сознанию.
«И жизнь-то проходит совсем, и смысла не прибавляется», – думалось Эдуарду Семеновичу, когда они, пьяные, обнялись с подлым Петровым и плыли в тумане петроградской весенней ночи в сторону Татарского переулка с юбилея ООО «ЛенПитерСнабСтрой плюс», напевая какую-то лирическую, по мнению Эдуарда Семеновича, мелодию. Он поглядывал исподтишка на Петрова и грустил. До чего ж отвратительный тип, этот Петров. Эдуард Семенович не знает, как именно, но уверен, что именно Петров всегда был препятствием на пути его, Эдуарда Семеновича, к смыслу жизни.
Но все поменял один примечательный и даже забавный случай. Случай этот произошел с самим Петровым. Буквально той же ночью.
И вот, как всегда, стоя у своего окна после похорон Петрова, Эдуард Семенович вдруг понял, что потерял старый смысл жизни и обрел новый. Этот новый смысл не лучше старого смысла. Даже, наверное, хуже. Но Эдуард Семенович обн