— Люди-ии! Мы ту-уут!
На слух моторка стала удаляться. Может, в обход кустов пошла?
А поленья с глазами в воде стоят. Нет, они в голые руки не дадутся. Да и нельзя их трогать: на икромёте они, и не гороховая мука плавает, а щучья икра, щурята вылупятся из неё, как цыплята из яиц. Щуку на икромёте беспокоить нельзя — без рыбы останешься. Полезная она, санитар подводный: большей частью больных и слабых рыб убирает. И рыбы от этого здоровее, и вода чище.
«Ладно, — подумал Алёша, — Пока на молоке держусь. А там видно будет».
Третья ночь была тяжелее тяжёлого. Даже сквозь самый сон Алёша чувствовал, как у него озябли ноги, и прижимался то так, то эдак к Добрыниному боку, слышал её сердце.
«Живы мы, живы, — мерцало в голове, в забытьи, — До тепла бы дожить, до тепла…»
Рассвело, и Алёша понял, почему у него ноги так озябли: прибыла вода, к подошвам подошла, и от гривы остался один бугорок.
Сгрудилось население Сухой Гривы, будто одна родня. Устали, натерпелись, и никто никого не боится, не стесняется. В середине — Алёша с коровой. По правую руку — зайцы. По левую — лиса.
Зайцы, муж и жена, сидят терпеливо, будто пришли в учреждение за справкой, заняли очередь и ждут.
Притихла лиса. Лежит около Добрыни, наподобие верной собаки.
Не случится ли чего хорошего?
Ничего не случается. И есть нечего. Хлебушко съеден, а молока у Добрыни не осталось — не с чего. Ей вон сколько травы надо, а где её взять на таком пятачке?
Замычала Добрыня по-голодному, всем кустам и лесу слышно.
Погодите, вроде мотор стрекочет? В обход кустов лодка с высоким носом сюда едет. А в лодке отец-мать!
Ткнулась лодка в бугорок. Отец-мать Алёшу обнимают и целуют, хлебушком его угощают. А он говорит:
— Вы Добрыне и другим дайте.
Дали они и Добрыне и другим. Добрыня хорошо ест, а другие не притрагиваются.
Мать плачет от радости, а отец говорит:
— Сынок, что же ты не сказал, куда корову погонишь? Мы тебя в бору искали. Нефтяники на вертолёте поднимались тебя смотреть, и я с ними. Сверху волков видели… Чего только не подумаешь!.. Вчера знакомые тут на моторке проезжали. Говорят, тебя не видели, но до Сухой Гривы не доехали. А мы вспомнили, что прошлый год ты Добрыню сюда же гонял, на Сухую Гриву…
— В прошлом году такого разлива не было, — всхлипнула мать, вытерла слёзы и сказала отцу: — Усаживай всех в лодку, да поехали. Алёшу горячим надо накормить.
Добрыню завели в лодку, и лодка сразу села на дно. Зайцы запрыгнули сами и уселись рядком на носу. А лиса не идёт. Отец хотел её в телогрейку завернуть, чтобы не искусала, да в лодку, но мать распорядилась:
— Поехали! Не хочет — не надо.
Вёслами, как шестами, отец с матерью столкнули лодку на глубину. Глянь, а лиса в лодке сидит!
— Когда же ты успела, безбилетница? — удивился отец, оглядел пассажиров и спросил: — Никого не забыли? Никого. Поехали!
Заработал мотор, и лодка на ровной скорости поплыла к лесу, к родному кордону.
Рядом в воде текло отражение. Посредине — искрасна рыжая Добрыня. На носу — серые зайцы и лиса. А на корме — люди: два больших, один маленький.
У берега лиса на ходу спрыгнула и была такова.
А зайцы вышли вместе со всеми. Побегут-побегут, остановятся, оглянутся: ладно ли мы делаем — и опять побегут.
Дома за щами, после Алёшиного рассказа, семья в подробностях вспомнила поведение пассажиров. И Алёша насмешил всех, когда по-своему повернул отцовское слово:
— А лиса-то спрыгнула и — без оглядки. И спасибо не сказала, безбилетница!
Загадай загадку
В третьем классе загадывали загадки. Загадки мог загадать любой ученик или учительница Светлана Николаевна, а отгадывали все.
Никита-троечник надул толстые щёки и выпалил:
— По горам, по долам ходят шуба да кафтан!..
Класс воспрянул:
— Овечка!
— Не овечка, а баран.
— Не всё ли равно?
Такие загадки в детсаду загадывают, а не в школе.
Никита-троечник покраснел и спросил:
— А какие в школе?..
Класс затих. В самом деле, какие?
Тут Алёша вспомнил хитрую отцову загадку и тихим-претихим голосом спросил:
— Какие часы дважды в сутки показывают точное время?
— Громче! — потребовал класс.
Алёша повторил громче.
На некоторое время класс задумался, а потом посыпались отгадки:
— Кремлёвские!
Скажешь тоже: они всегда верное время показывают.
— Солнечные часы!
— Нет, не солнечные, а эти… Песочные!
— Почему песочные?
— Почему?..
Алёша терпел-терпел, не вытерпел и, ликуя, выкрикнул ответ:
— Те часы, которые стоят!
Класс замолк.
— Неостроумно, — подала тонкий голосок Людмила-отличница.
— Почему неостроумно? — удивилась Светлана Николаевна. Она стояла у окна и прислушивалась к каплям дождя, что наискось, едва касаясь, редко-редко падали на стекло.
— Непонятно, — поправилась Людмила-отличница.
— Это другое дело, — сказала учительница. — Неостроумно и непонятно — слова совершенно разные. Кто объяснит отгадку? Может быть, ты сам, Веригин? Только громче говори.
Алёша встал, вспомнил, как у них дома на кордоне остановились часы, отчего он проспал и опоздал в школу.
— У вас есть часы, — рассказывал Алёша. — Они остановились в седьмом часу утра…
— Почему в седьмом? — усомнился Никита-троечник.
На него зашумели:
— Никита, не перебивай!
— Допустим, в седьмом, — улыбнулась Алёше Светлана Николаевна, и он начал с самого начала:
— У вас есть часы. Они остановились, допустим, в седьмом часу утра. Два раза в сутки они будут показывать самое точное время — в седьмом часу утра и в седьмом часу вечера.
Класс недружно согласился:
— Как просто-оо…
— Утка в море, хвост на заборе, — завёл было новую загадку Никита-троечник, но на него опять зашикали:
— Никита, ты детские загадки не загадывай!
— Просили тебя… Не понял, что ли?
— Лучше помолчи!
А Светлана Николаевна, про которую все позабыли, смотрела в окно и, когда класс поутих, сказала невесело:
— Нет настоящего дождя. А надо бы… Как нужен сейчас полям хороший тёплый дождь. Как он нужен!
— И не будет его?.. — спросил Алёша в тишине.
— Не знаю, — негромко ответила Светлана Николаевна. — Собирается и всё никак не может собраться. — И тряхнула головой: — Хотите мою загадку?
— Хоти-иим!
— Когда в году столько дней, сколько у человека глаз?
— Как это? — недоумевал Никита-троечник.
Учительница терпеливо повторила:
— Когда в году столько дней, сколько у человека глаз?
— В феврале! — тут же выпалил Никита-троечник, но под расстроенным взглядом Светланы Николаевны потупился и поправился: — В сентябре… А может, и в марте…
Класс думал обстоятельно. Кто-то писал в тетрадь, кто-то переговаривался одними губами — по делу переговаривался, по отгадке советовался.
Встала Людмила-отличница и объявила:
— Светлана Николаевна, я отгадала вашу загадку. Первого января в году бывает один день. Второго января два дня. Столько, сколько у человека глаз.
Класс только охнул:
— Ну и Люда!
— У тебя не голова, а Дом Советов!
Похвалила её и Светлана Николаевна:
— Молодчина!
Она открыла окно и сказала:
— Совсем перестал дождик. Гремит по лесам, по оврагам, где и посевов-то нет, а на поля не заглядывает.
Ребята слушали учительницу молча. Из окна дышало земляной пылью, чуть окроплённой дождём.
— Пыль даже не прибило, — вздохнула учительница.
Никита-троечник пожаловался:
— А по радио обещали ливневые дожди. Так и говорили: в эти числа будет много дождей. Придумщики!
Его не перебивали, слушали.
— Грозный ты какой нынче, Никита, — улыбнулась учительница. — Никита-воин.
Все засмеялись, а учительница прибавила:
— День-то ещё не кончился.
Глаза у неё стали весёлыми, и она сказала:
— Загадываю вам самую трудную загадку. Летела стая гусей. Навстречу гусь. «Здравствуйте, сто гусей!» — «Здравствуй, гусь! Только нас не сто гусей». — «А сколько же вас?» — «Сколько нас? Столько. Да ещё раз столько. Да ещё полстолько. Да ещё четверть столько. Да ты, гусь, с нами. Вот тогда будет сто гусей». Гусь задумался, сколько же ему встретилось товарищей? Подумайте и вы.
Никита-троечник считал, загибая пальцы. Алёша старался в уме наугад найти отгадку, но дальний гром мешал ему думать. А Людмила-отличница не слышала ни грома, ни шорохов в классе, а быстро-быстро писала в тетрадь.
— Я решила! — сказала она. — Тридцать шесть гусей!
Очевидно, Людмила решила задачу-загадку про гусей путём уравнения. В самом деле, если число гусей принять за х, то можно составить следующее уравнение:
Решить это уравнение довольно просто. Приводим к общему знаменателю:
4х + 4х + 2х + х + 4 = 400.
Неизвестные в одну сторону, известные в другую: 11х = 400-4.
Стало быть, 11х = 396. Теперь остается 396 разделить на 11, и мы получаем искомое — 36. Тридцать шесть гусей встретились гусю-одиночке.
Если тебе это объяснение показалось непонятным, не огорчайся: у тебя всё впереди. Пройдёт немного времени, и решение этой задачи тебе покажется проще простого.
Класс зашелестел, вычисляя про себя, правда ли тридцать шесть гусей и ни на одного больше или меньше?
Никита-троечник тоскливо протянул:
— Опять правильно. Ты, Людка, эту загадку раньше зна-аала…
— Эту я не знала! — вспыхнула Людмила-отличница. — Я ту раньше знала. Когда в году столько дней, сколько у человека глаз.
И заплакала.
В классе стало тихо.
Тут и звонок прозвенел — последний урок кончился.
Ребята высыпали на улицу.
За ней сразу же открывалось поле.
Грохотало глухо по закраям неба, по синим лесам, и нет-нет да не в лад с громами вспыхивали белые молнии. А с полей тянуло горячим ветром сухой исстрадавшейся земли.