Олег обнаружил Маргариту у бассейна – лежащей в шезлонге, преисполненной неги. Ее расслабленная поза и еще не успевший сойти итальянский загар выдавали в ней человека, для которого курорт – родная стихия. Марго умела лениться долго и со вкусом. На столике рядом красовался высокий стакан с оранжевыми остатками коктейля из апероля.
Слава богу, она расположилась на теневой стороне, где защитой от солнца служили не только жесткие заросли какого-то вечнозеленого кустарника, но и плотный бело-синий тент. Не прикрытыми от горячих лучей оставались лишь узкие, блестевшие от масла для загара голени и ступни с бежевым лаком на ногтях.
Олег всегда побаивался солнца: его северная белая кожа мгновенно становилась цвета раздраженного помидора, жутко чесалась и в конце концов сходила тонкими прозрачными лепестками диковинных форм. Олег не понимал, как можно столько времени лежать на солнцепеке, да еще получать от этого удовольствие.
Он ухватился было за полотенце, брошенное небрежно в ее распростертую пляжную торбу, лежавшую здесь же:
– Прикрыть лапки? А то еще сгорят…
– Не сгорят.
Маргарита по-кошачьи потянулась и машинально согнула колени. Ее педикюр был теперь в полной безопасности.
– Как прошла встреча?
Олег сел на толстый, такой же бело-синий, как и тенты, матрац, застилающий солидный деревянный шезлонг. Пожалел, что не поднялся в номер, не бросил там сумку, не переоделся. Можно было бы и поплавать. Обычно в гостиничном бассейне плескались мамаши с детьми или брызгались надоедливые отроки, от которых устали родители. Но сейчас тишина, никого, только Марго. Он чуть не забыл: в час они условились с Иваном обсудить дальнейшие действия.
– Встреча? – бросил Олег, оглядываясь рассеянно по сторонам. – Прошла отлично. На высоком, так сказать, дипломатическом уровне.
Он нервно тряхнул головой, отчего дизайнерски выстриженная прядь еще больше стала мешать глазам, и он сдвинул ее пятерней.
– Что ты имеешь в виду? – Маргарита села, опустив ступни на раскаленную плитку и вскрикнула.
Олег пододвинул ей шлепанцы:
– Ну что-что… Послали меня вежливо. Как я и предполагал, но мне почему-то никто не верил.
– И что теперь?
– Теперь мы с Иваном встречаемся, в «Орхидее». Там все и обсудим… Кстати, уже пора, – он сдвинул свои темные очки на кончик носа и посмотрел на часы. – Ты со мной?
– С тобой…
– Тогда советую поторопиться.
– Ничего, подождет.
Марго ловко накинула на себя полупрозрачное кимоно, забросила на плечо объемную торбу и встала в позу балерины, ожидающей аплодисментов:
– Та-дам! Я практически готова.
– Да уж вижу… На минуту зайдем в номер, выберем тебе что-то более прозрачное.
– Ты шуток не понимаешь?
Бар «Орхидея» располагался на соседней улице. Это было небольшое, относительно старое заведение, выдержанное в послевоенном колониальном стиле. Под тентами в саду стояли несколько ротанговых плетеных столиков с креслами. Сам сад представлял собой сочетание разного вида пальм, высоких и низких разнообразно подстриженных кустов. По центру была сооружена круглая клумба с белыми и пурпурными орхидеями, обложенная крупными природными камнями.
Олег с Маргаритой прошли по безлюдной извилистой дорожке, кивнули бармену за стойкой, где шумела кофеварка, и увидели Ивана за дальним столиком, под медленно вращающимся вентилятором. Тот помахал рукой, приподнимаясь им навстречу.
– Привет, извини, что опоздали, – Олег пожал ему руку и быстро отодвинул от стола кресло для Марго.
– Повесь на вешалку… там, с твоей стороны, – она протянула ему широкую соломенную шляпу с бежевой шелковой лентой и проворно уселась, оглядываясь и призывая бармена.
– Всем привет, – начал Иван. – Я пока никому ничего не заказывал…
Он явно ждал ответного приветствия от Маргариты.
– Не бери в голову. – Олег машинально покрутил закатанное в пластик, видавшее виды меню. – В такую жару ничего не хочется. Только пить. Марго, а тебе чего?
Но Маргарита уже оглашала подошедшему бармену списочек: фирменное мороженое из орхидей, мохито, а позже чашечку эспрессо.
– No sugar, no milk, – она твердо упредила возможные вопросы.
Олег попросил бутылку минеральной воды и лед.
– Ну что ж, – объявил он, как только бармен отошел, – наше тайное заседание священного ордена прошу считать открытым.
Иван и Маргарита переглянулись и молча уставились на главу «ордена».
– Ладно, знаю, что вы ждете отчета. Марго, в принципе, уже в курсе. Докладываю тебе, Иван.
Подошедший с подносом официант поставил на стол бутылку воды неизвестного местного бренда и широкий стакан со льдом и щипцами. Перед Маргаритой вырос высокий стакан с шипящей газированной жидкостью, из которой торчали веточки мяты, дольки лайма и небольшого размера крошащийся айсберг. Это зрелище на минуту отвлекло внимание присутствующих.
Официант пожелал хорошего отдыха, сунул под мышку поднос и удалился за стойку готовить мороженое и кофе.
– Так вот, – продолжил Олег, – как я и предполагал с самого начала, предложение выступить со мной в программе популярной классической музыки Обухов отверг. Не могу сказать, что я сильно настаивал. Просто понимал, что это бесполезно. Он на своей и только на своей волне. У него все есть, и делает он исключительно то, что хочет. Все предельно рационально и здраво. С чего бы ему возиться с неудачником типа меня?
Олег замолчал. Иван и Маргарита не решались нарушить тишину. Стало слышно, как верещат поблизости неведомые птицы и шлепает над головой вентилятор.
Он бросил в стакан несколько кубиков льда и залил шипучей минералкой:
– Так что, как мы и предвидели, ситуация вынуждает нас перейти к плану Б. Жду, Иван, теперь подробностей от тебя.
Тот поглядывал исподлобья то на Олега, то на Маргариту.
– Ну а какие подробности? Предварительный план вы знаете. За последние дни я кое-что уточнил. Выяснил, что ночные клубы типа стриптиз-баров или go-go он не посещает. Чтобы его как-то выманить и устроить ловушку, остается салон эротического массажа. Или просто салон. Любой массаж можно сделать эротическим. Здесь это несложно. Кое-что я уже узнал.
Бармен принес мороженое в вазочке, напоминавшей раскрывающийся цветок, и кофе.
– Ты сколько еще здесь пробудешь со своими туристами? – Олег напряженно смотрел на Ивана.
– Ну смотрите, в нашей фирме обычно делается так. Группы для юго-восточного направления, на котором мы специализируемся, набираются практически в постоянном режиме. Клиентам не всегда нужен сопровождающий. Подготовленные люди есть и здесь, среди постоянно проживающих. Компания с ними сотрудничает. Но я могу убедить начальство, что для очередной группы сопровождающий необходим или что у меня есть дела, требующие присутствия… Поэтому… в Москву я вернусь ровно через неделю. Как раз время есть, чтобы провернуть то, что хотели. Потом меня не будет дней пять… Ну а там уж снова наберется группа. Вернее, она уже набирается. Поэтому через двенадцать дней я буду здесь, на месте, чтобы разруливать ситуацию дальше.
Олег громко выдохнул и сделал три больших глотка из стакана:
– Все должно быть четко и слаженно. Перед самой операцией проверь все еще раз. Если надо добавить денег, говори. Марго не будет возражать. Ведь так, солнце мое?
– В зависимости от обстоятельств. – Маргарита шумно втянула через трубочку остатки коктейля.
Олег как будто пропустил это мимо ушей и с напором спросил:
– Значит, завтра или послезавтра приступаем?
– Пока не могу сказать определенно. Кое-что нужно уточнить. Скорее всего, послезавтра или через пару дней.
– И самое главное… – Олег нервно тряхнул стрижкой. – Пальцы. Его руки при задержании не должны пострадать. Мы можем на это повлиять?
Иван напряженно смотрел куда-то перед собой.
– Гарантировать ничего не могу. Полицейские здесь люди простые. Им трудно бывает объяснить. Но я попробую…
II
Старая булочная была внутри вся залита солнцем. Даже удивительно, что в любой серый и ненастный день – и осенью, и зимой – здесь было одинаково светло. Входная дверь магазина располагалась на углу старинного здания. Высокие арочные окна с низкими подоконниками выходили на юг и юго-запад, поэтому солнечный день здесь длился долго, играя в свое удовольствие в стеклянных витринах и посверкивая на конфетных обертках, будто на зеркальных осколках.
Елена Васильевна, по обыкновению, приходила сюда купить хлеба – батон белого, половинку бородинского, ведь Андрюша признавал только бородинский. Может быть, что-то еще к чаю? Она нерешительно стояла у витрины, не зная, что выбрать. Вернее, она знала, что, изучив глазами все изобилие на полках, она опять остановится на овсяном печенье и батончиках «Рот Фронт». Долгая жизнь в глубинке, где магазины никогда не могли похвастаться богатым выбором – не то что здесь, в Москве, – сделала свое дело. Елена Васильевна в очередной раз потянулась к овсяному печенью, которое так любил ее дорогой Володя, хотя Володи не было в живых уже больше пяти лет, и к батончикам, к которым так привык с детства Андрюша.
Сама она к сладкому оставалась всю жизнь равнодушна. Но стоять у витрины кондитерского отдела любила, любила вдыхать приторный запах сдобы, за долгие годы пропитавший это помещение с толсто крашенными стенами и потертыми полами. К запаху сдобы примешивалось что-то карамельное или ванильное – то, что подсознательно возвращало ее в детство, к далеким дням, когда конфеты были исключительно праздничным лакомством и покупались только к Новому году, дню рождения или совсем редко под настроение.
Продавцы привыкли к этой хрупкой пожилой женщине, никогда не торопили, поглядывали на нее с затаенным интересом и даже любопытством. Скромно одетая, но ухоженная, всегда на каблуках и с прической, обычно в шляпке, но зимой, как сейчас, в аккуратной меховой шапочке, она производила впечатление человека, чей тихий достаток позволял пройти через все вихри неспокойных времен и быть неизменно уместным и в булочной арбатских переулков, и в Большом театре.