, если бы Мартин Лютер Кинг добивался бы того, о чем мечтал, остался бы жив, и стал бы рэпером, т.е. богатым нигером, уважать которого приходится даже белым. Здесь, кстати, открывается важная хуйня: добиваться следует того, о чем на самом деле мечтаешь, а не гнать по социалке, что беспонтово, и еще и опасно. Тут можно вспомнить роковой проеб Джона Леннона, который погнал по социалке, стал воевать против Белого Дома и войны во Вьетнаме, вместе с Йоко Оно, вместо того, чтобы просто и вечно пороть одаренную японку, и это опасное гонево стоило жизни Джону, и стоило Джона - бедной японке.
Очевидно, что джаз, блюз, соул, рэп и грязные танцы являются для нигеров лишь нехитрым способом понравиться своим нигершам и получить право спаривания. Поэтому нигеры и пишут на заборе слово «fuck», имея в виду то, что русский человек с присущей ему теплотой называет поркой.
Совсем из других побуждений пишет слово «хуй» на заборе русский человек. Не секрет, что слово хуй на заборе издревле на Руси (со времен Ярослава Мудрого) часто пишут не только и не столько подростки (подростки в этом плане наиболее близки к нигерам – см. выше), но и взрослые люди, отцы, иногда даже деды, уважаемые на работе и в обществе люди. Почему они это делают?
Когда взрослый русский человек пишет на заборе слово «хуй», он имеет в виду, конечно, не хуй, предмет хоть и радостный, но понятный. Он говорит о себе – предмете непонятном и чаще всего, безрадостном. Он дает себе наиболее точное и емкое определение. Русский человек поступает честно, когда таким образом говорит, кто он есть на земле – тем более что, как правило, в этот момент его никто не видит, а это всегда облегчает честность признания перед самим собой и Богом. Некоторые русские люди – именно они наиболее интересны автору, так как они и есть герои, - пишут это слово на заборе, напротив, когда их все видят. В этом есть мужество. Слово «хуй» на заборе, написанное по-русски – это всегда крик, обращенный в космос, это протест, это тоска по несостоявшемуся празднику, и, конечно, это понимание собственной малости. Под бездной.
Вот в таком смысле. Все это видится.
Малые частицы
Однако позже автор понял, что все это сложно, и что все это тем более отпугнет неподготовленного читателя и издателя. Почти потеряв надежду найти выход из этой ситуации, автор даже позорно размышлял, не замаскировать ли слово «хуй» каким-то не обидным и приемлемым для издателя и читателя образом - так, чтобы смысл оставался пронзительно ясен, а внешняя грубость термина ушла. Вертелись в голове автора такие модуляции, как, к примеру, «хуц». Например: Онегин положил свой хуц на светский Петербург. Получалось, вроде бы, довольно понятно и точно, и вместе с тем, не грубо. Хуц – в этом есть какая-то даже интеллигентность, это похоже на фамилию какого-то физика, еврея. Так и видится статья в энциклопедии: Иосиф Яковлевич Хуц, академик, друг Иоффе. Фотография: бородка, над ней – взгляд мудрый и печальный, уставший от формул. Хуц всю жизнь работал как проклятый, чтобы на закате лет, уже перед смертью, открыть, вывести на кончике карандаша новую малую частицу, это престижно считается у физиков – на кончике карандаша вынуть из тьмы какие-то частицы, столь малые и жалкие, что никому, кроме открывателя, не нужные. Но важные для понимания законов строения Вселенной. Иосиф Яковлевич открыл новую малую частицу, позвал любимого ученика, показал ему частицу, все ему про нее объяснил, потом подарил ученику свой любимый старый микроскоп, дошел до своего любимого диванчика без одной ножки, и умер.
Так оно чаще всего и бывает: для понимания законов строения Вселенной нужно найти частицу самую малую и жалкую. Автор находит это грустным. Затем открыватель находит эту частицу, но счастья открытья ощутить не успевает, так как силы покидают его, слишком много он отдал их науке. Ученый по концовке гибнет. А мысль его живет. Автор находит все это реально трагической хуйней.
Итак, хуц. Но - нет и еще раз нет! Тут автор понял, что есть в этом что-то стыдливое и позорное, это как прикрыть хуй Джима Моррисона фиговым листком – что хоть и придало бы Джиму определенную античность, но порядком огорчило бы его.
В конечном итоге автор принял мужественное решение смотреть правде в глаза. Это страшно, но честно. Поэтому здесь и далее в тексте хуй будет фигурировать как хуй, а не как физик И.Я. Хуц или как туманный смысловой изъеб. Да, таким смелым решением автор решительно отсекает многомиллионную армию неподготовленных читателей и издателей, сделав ставку на подготовленных – а их мало. Но в этом - героизм автора, потому что о героях моральное право говорить имеет только герой.
Мосфильм
Продолжая разговор о героях и просере, нельзя не вспомнить тусовку Олега Даля, Владимира Высоцкого, Василия Шукшина. Это было крепкое водочное тусэ. У них просто не было мазы взять ЛСД и кокос, как у Джима Моррисона, поэтому они собирались на «Мосфильме» и убивались водкой.
Водка – чисто русский геройский замут. Почему так рано ушли из жизни эти славные честные люди? Потому что водка – это короткий путь к успеху. А что такое успех для героя? Это почувствовать себя героем и отъехать. Водка, водка, фильмы, книги, водка, водка, дружба, любовь, водка, водка, книги, песни, водка, водка, печень, сердце, всё. Герои идут прямо к цели. Герои не виляют жопой, как пидарасы. Потому что только у пидарасов целью может быть жизнь и все ее блага. Цель героя – смерть. И все ее блага. Посмертная слава, посмертные издания, посмертные гонорары – для пидарасов-наследников. Характерно, что герои никогда не могут воспользоваться благами своей цели. Именно поэтому они - герои.
Широко известно, что Олег Даль, Владимир Высоцкий, Василий Шукшин - один хуже другого - чувствовали себя в современном и противном им советском обществе. От этого они как-то жались друг к другу, духовно грелись, вместе бухали, и как следствие, так и отъехали – всей тусой. Это вызывает уважение. Во-первых, хорошая организация, синхронность. Они заимствовали ее у пловчих-синхронисток. Синхронно выставили стройные ноги на прощание, и под трагический музон синхронно погрузились. Во-вторых, непримиримость. До конца. Компромиссы не хиляют. Таковы уж герои.
Сейчас все только изображают героев. Например, в кино. На том же «Мосфильме» - где герои? Нет их. Взял в руку пистолет – уже герой. Ну что это за герой? На экране – с пистолетом в руке, а в жизни – чистый пидарас, и голос тонкий.
Плохого кино больше, чем хорошего. Потому что хорошего всегда меньше, и дела у него плохи. В хорошем кино герой поступает как должно. Просирает. Что сделали «300 спартанцев»? Вышли тусой в 300 пацанов на миллионную армию пидарасов-персов, побились, по кайфу, потому что герои любят биться, и - проебались. Потому что герои всегда кайфуют от того, чего остальные боятся. Идем дальше. «Лицо со шрамом» – проебался. «Гладиатор» – проебался. «Последний самурай» – и тот проебался. Что еще мог сделать последний самурай? Открыть суши-бар? Нет. Никогда! Смерть – лучше суши. Вот так. Все герои проебались. Именно поэтому они – герои. Обидно? Да. Трагично? Песдец как.
Пол Маккартни
Изображать героя может любой пидарас. А герои не изображают героев. Скорее, наоборот: герои часто выглядят, да и ведут себя - как скотины. Это традиционная, чисто геройская маза. В основе ее лежит – варианта нет - протест. Так, кстати, можно легко отличить героев от мимикрирующих под них пидарасов. Герои часто выглядят как скотины. А пидарасы всегда опрятны и хорошо пахнут.
Многие и многие имена героев всплывают в этой связи. Это и крепкий Геракл, и умница Ван Гог, и упоминавшийся выше парень-мишень Джон Леннон. А вот Пол Маккартни, к примеру – явный пидарас: достаточно одного взгляда на его лживые коровьи чичи и многомиллионные вклады в банке, чтобы это понять. Но задача моя сейчас, конечно, не в том, чтобы перечислить имена героев. И уж тем более не в том, чтобы перечислить имена пидарасов, тем более, что их списки были бы в миллионы раз длиннее списков героев, и кроме того, эти списки постоянно надо было бы обновлять, а это адский труд, потому что каждую секунду на земле кто-то рождается, и чаще всего – это пидарасы, потому что герои рождаются редко, раз в сто или тысячу лет.
Пидарасы и геи
Здесь пора дать определение и часто встречающемуся в этом тексте термину – «пидарасы». Не путать «пидарасы» и «педерасты», то есть, геи. Пидарасы – не значит геи! То есть, не всегда они геи! Сексуальный аспект в этом термине не является определяющим. Более того: хоть и редко, но геи бывают не пидарасами, а наоборот, героями: широко известен гей и при этом не пидарас, а хороший вокалист и хороший человек – Фредди Меркюри; также педерастом, но пиздатым по своей экспрессивности балеруном и героем по жизни был Рудольф Нуриев.
Под пидарасами в этом тексте понимаются люди без стыда и совести, пустые и меркантильные, бездуховные и как бы выжженные изнутри – то есть, практически, большинство взрослого населения планеты. Пидарасов всегда большинство – это один из их принципиальных, существенных признаков. При этом пидарасов все время становится больше – за счет высокой рождаемости. А героев мало, и при этом их постоянно становится меньше – за счет высокой смертности.
Мой долг
Мой долг – на собственном примере рассказать людям, каково это - быть героем. Это будет интересно. Всегда интересно узнать, как кто-то проебался. Зеваки именно поэтому всегда прибывают на место катастрофы раньше врачей. Мой долг - рассказать о том, как я просрал то немногое, что имел. Жизнь. Не стоит осуждать меня за это. Ведь это был мой долг. Ведь это долг героя – считать жизнь парой старых джинсов.
Доволен ли я своим детством?
Конечно, проследить все надо с детства. Все прекрасное в человеке, и весь кал в нем – закладывается именно там, в раннем детстве.