– Урсула, дитя мое, извините, что опоздал. Этот дурацкий вапоретто сломался. Еще раз прошу прощения.
Он широко улыбался Реджи и мне, весь источая благовоспитанный шарм, основанный на уверенности, что текущая в его жилах голубая кровь обеспечит ему радушный прием, на сколько бы он ни опоздал.
– О, да нет… нет… ну что вы, – пробормотала Урсула севшим голосом.
– А это ваши друзья? – спросил герцог благосклонно, готовый относиться к нам так, как если бы мы принадлежали к человеческой расе.
Я понял, что герцог и Реджи незнакомы, и в сладком предвкушении откинулся на спинку стула и улыбнулся Урсуле, увидев в ответ отчаяние в затравленных голубых глазищах.
– Представь же нас, дорогая, – сказал я.
Она молча на меня таращилась.
– Это, – выговорила она наконец, – мой старый друг Джерри Даррелл, а это… это… э-э… Реджи Монтроуз.
Герцог окаменел, и на миг благодушное выражение куда-то исчезло. Но он тут же взял себя в руки и потверже ввернул монокль в глаз, готовясь проявить верх приличий.
– Это хто? – спросил Реджи, с трудом фокусируя взгляд на незнакомце.
Урсула бросила в мою сторону отчаянный взгляд. Я пожал плечами. Остановить надвигающийся кризис было не в моих силах.
– Хто этот тип? – Реджи показал пальцем-бананом на герцога.
– Это… это… герцог Толпаддл, – пискнула Урсула.
Пропитанные алкоголем мозговые клетки Реджи не сразу отреагировали на информацию, но постепенно она до них дошла.
– Толпуддл? Толпуддл? Ты хочешь скзать, что это отец маленького сучонка?
– Послушайте… – Герцог беспокойно озирался, как всякий джентльмен, не желающий публичного скандала. – Возьмите себя в руки, сударь. Что за слова в присутствии дам!
Реджи медленно, покачиваясь, поднялся и помахал толстым пальцем перед орлиным носом герцога.
– Не говрите мне, какие слова уптреблять, – бросил он воинственно. – Не двайте мне светы! Двайте их гаденышу, которого вы зачали, если, кнечно, это вы его зачали, что-то вы не пхожи на мужика, который может зачать даже умстно отсталого чихуа… хуа!
К моему облегчению, он снова сел, точнее, рухнул на стул и, казалось, сейчас опрокинется с ним вместе. Но он как-то сумел сохранить равновесие. Герцог же сделался пунцовым. Тяжело осознавать, как бы скверно ни вел себя противник, что он является оскорбленной стороной, а твой собственный сын – виновник случившегося.
– Я считаю, – сказал герцог, призывая на помощь многовековой английский аристократизм, усвоенный им с рождения, – я считаю, что мы должны сесть и цивилизованно все обсудить, не опускаясь до вульгарных оскорблений.
– Хрен вам, – последовал громкий и четкий ответ.
– Реджи, дорогой, веди себя прилично, – обратилась к нему Урсула.
– Кем этот старый перечник себя взмнил? – обратился к ней Реджи, как неофит к мудрецу.
– Сэр, составьте нам компанию, – радушно предложил я.
Урсула бросила на меня взгляд, от которого я должен был засохнуть на корню, если бы не получал такого удовольствия от происходящего.
– Благодарю, – холодно сказал герцог, – но, во-первых, я не вижу лишнего стула, а во-вторых, ваш друг недвусмысленно дал мне понять, что я здесь, мягко говоря, de trop[18].
– Сейчас вам принесут стул, – любезно сказал я и подозвал официанта.
Когда стул принесли, герцог присел на него боязливо, словно опасаясь, что тот под ним сейчас провалится.
– Не желаете ли чего-нибудь выпить, сэр? – изображал я гостеприимного хозяина.
– Выпить, – радостно подхватил Реджи. – Будем пить и пить… мльвазию… галлонами и бочками… чтобы думать, надо пить.
– Благодарствую. Рюмочку сухого шерри, если можно, – попросил герцог.
– А ваш спиногрыз не пьет, – заметил Реджи. – Только кока-колу и матринское молоко. Беспоз… воночное животное!
– Послушайте, мистер Монтроуз. – Герцог, теряя терпение, начал постукивать красивыми наманикюренными ногтями по столешнице. – У меня нет никакого желания с вами ссориться. Мой приезд в Венецию не имеет враждебной подоплеки, и, если позволите, я проясню ситуацию и постараюсь, по возможности, вас успокоить.
– Я успкоюсь, только если вы вышвырнете вашего спиногрыза из постели моей жены, – громогласно и воинственно объявил Реджи.
Герцог в смущении заозирался. Итальянцы, не привыкшие к столь свободному выражению эмоций со стороны англосаксов (и особенно британцев), взирали на нас с живым интересом.
– С этой целью я и приехал в Венецию, – сказал герцог.
– И что вы сбираетесь делать? – поинтересовался Реджи. – Пдберете ему дргую чжую жну?
– У меня с ним будет жесткий разговор, – сказал герцог. – Мне не нравится, как и вам, если не больше, что он вступил в эту связь, и это должно немедленно прекратиться.
– Связь… это вы так про мою жну? – Кровь, бросившаяся в лицо Реджи, казалась предвестницей инфаркта. – Да как вы смеете!
– Я не имел в виду ничего оскорбительного, – холодно заметил герцог. – Но вы же со мной согласитесь, что это неподобающий роман. Я уже не говорю о разнице в возрасте, что само по себе неприемлемо. Но если отвлечься, вы же должны понимать, что юноша является наследником титула, и уже поэтому ему пристало быть разборчивым в выборе пары.
Реджи долго на него таращился.
– Первый раз вижу ткое гвно собачье, – наконец выдал он.
– Реджи, как ты можешь говорить такие вещи герцогу? – ужаснулась Урсула.
– Почему нет? Если он счтает, что моя жена этому ублюдку не пара, – рассуждал Реджи, – то я счтаю его самым внючим гвном по эту сторону Аскота.
Они молча уставились друг на друга. И тут Урсула взвизгнула – это снова упал смех на голову. В ресторан вошли, держась за руки, Перри и Марджори. Она – хороша собой, и вправду чем-то похожа на гогеновских женщин; он – гибкий, изящный и довольно красивый молодой человек в байроническим стиле. Не успел я сделать эти наблюдения, как Реджи, взревев, словно страдающий расстройством пищеварения лев, которому вдобавок вонзилась в лапу колючка, встал и нацелил дрожащий палец в счастливую пару, а та, в ужасе от столь неожиданной встречи, застыла как изваяние.
– Вот этот говнюк и его любовница! – закричал Реджи. – Сейчас я с ним такое сделаю…
Я вскочил и твердо положил руку ему на плечо. Лучше бы я этого не делал.
– Реджи, остановитесь, – попытался я его успокоить. – Вы раза в три больше, чем он…
Продолжить я не успел. Схватив меня за грудки своей ручищей, Реджи оторвал меня от пола, как пушок чертополоха, и усадил точнехонько на тележку, которую официант очень кстати катил мимо. В результате я непоправимо испортил несколько персиковых десертов «мельба», великолепный клубничный торт, восхитительный на вид бисквит со сливками и самые разные виды мороженого. Этот акт насилия вывел Перри из транса. Он вырвал руку и бросился бежать, только пятки засверкали. А Реджи издал еще один львиный рык и со скоростью, удивительной для столь грузного мужчины, помчался следом, а за ним побежали Марджори с криком «Не смей его трогать, убийца!» и герцог с угрозой «Если с его головы упадет хотя бы один волосок, я вас засужу!». Роняя капли мороженого, сливок и клубничного сока в равных пропорциях, я принял единственно правильное решение. Швырнул на стол пригоршню банкнот и, схватив Урсулу за руку, пустился за всеми вдогонку.
Как выяснилось, Перри поступил неразумно, побежав к площади Сан-Марко. В лабиринте узких улочек он еще мог бы оторваться от своего преследователя, но на открытом пространстве, в облаках вспугнутых голубей, у него не было ни единого шанса; Реджи легко его догнал на дальнем краю площади, у Большого канала, и схватил парня за загривок. Когда мы, запыхавшись, добежали до них, Реджи тряс его, как марионетку, и нечленораздельно вопил. Я понимал, надо что-то предпринять, но, уже испытав на себе, как этот громила воспринимает любое вмешательство, тем более что до Большого канала рукой подать, я почел за лучшее не геройствовать.
– Оставьте его в покое, хулиган! – кричал герцог, тяжело переводя дыхание.
– Не трогай его, не трогай его, он слабый, – визгливо повторяла Марджори, без толку хлопая мужа ладонями по широкой спине.
– Дорогой, это ты во всем виноват, сделай же что-нибудь, – как тигрица, набросилась на меня Урсула.
Прежде чем я успел отреагировать на это вероломство, Реджи привлек парня к себе вплотную и, широко скалясь, зарычал:
– Ты мне осточертел и твой папаша-мрзавец. Он считает, что моя жена для тебя недстаточно хороша? А? А? Погоди же! Я дам ей развод, а ты на ней женишься!
Для иностранных туристов Сан-Марко – главная достопримечательность Венеции, поэтому неудивительно, что вокруг нас собралась пятитысячная пестрая толпа зевак.
– Что вы с-с-сказали?.. – Голова побелевшего Перри продолжала болтаться из стороны в сторону.
– Я дам ей развод, и ты на ней женишься! – снова прорычал Реджи.
– Bravo! Quelle diplomatie[19], – сказал француз в толпе.
– Мой сын поступит благородно, можете не сомневаться. – Герцог не сразу пришел в себя от услышанного. – Он получил хорошее образование и знает, как должен поступать настоящий джентльмен.
– Но я не хочу на ней жениться. – Перри даже задохнулся.
– Что? – не поверил Реджи.
– Что? – воскликнул герцог.
– Что? – почти в унисон спросили Марджори с Урсулой.
– Ils sont trés drôles, les anglais[20], – прокомментировал француз.
– Мне еще рано жениться, – жалобно промолвил Перри. – Мне всего восемнадцать.
– Ты хочешь скзать, что не взьмешь честную женщну в жены?
Реджи пытался уложить в голове нестыкующиеся факты.
– Короче, я на ней не женюсь, – раздраженно бросил Перри.
– Должен сказать, что я с мальчиком согласен. Неуместная связь, – опрометчиво вставил герцог.
Реджи внимательно посмотрел в лицо парню, а затем уставился на его папашу.