– Вы оч добры, сэр, – просветлел он и отправился наверх в бар.
– Воврмя вы появились, – сказал Чарли после ухода Дэвида. – Это дурачье чуть не дшло до убивства – уже схватились за тесак.
– Послушайте, а как она выглядит, эта Анжела? – спросил я.
Он пару секунд с удивлением на меня смотрел.
– Так вы… – начал он и рассмеялся.
– Ну я же должен был им что-то сказать, – объяснил я. – Не то мы бы разбирались здесь до вечера.
– Так вы и Найджела Мерриуэзра никогда не видли? – хмыкнул он.
– Не видел, но слышал, что он настоящий красавец и успешный директор отеля, неравнодушный к женскому полу и не имеющий проблем с наличностью.
– Эт правда, – сказал Чарли. – Ткой охотничий пес.
– Охотничий пес?
– Ну да. Гняется за птичками.
– Вот как. Охотничий пес – хорошее описание. Что ж, все хорошо, что хорошо кончается.
– А что это за книга, кторой все так увлечены? – спросил Чарли.
Я сказал.
– Замечательная монография, если ее правильно читать, – пояснил я. – Но в этом отеле у всех, кто с ней ознакомился, начинается форменное помешательство.
– А там есть светы насчет брачных отношений… в нтимном смысле? – спросил Чарли в некоторой задумчивости.
У меня упало сердце.
– Да… но следует помнить, что это своего рода учебник.
– Учебник вроде школьного? Это то, что мне счас нужно.
– О господи. Вы уверены?
– В пследнее время мы с супругой не очень-то хорошо тремся, – сообщил он мне доверительно. – Она не в настроении, пстоянно ворчит… вы меня пнимаете. Всё ей не так. Пару недель назад она сходила в кино на какую-то порнушку и с тех пор грит, что я все делаю неправильно. Мол, каждый раз одно и то же. Никакого вображения. Уже меня достала. Я ей так и скзал: ты тоже, драгая, не Кама Сутра. Но она считает, что во всем виноват я.
– Тоже не исключено.
– Эта ваша книга… она рсказывает про такие вещи? Разные позы и все такое?
– Да, – осторожно ответил я.
– Я мгу одолжить ее ненадолго? – попросил он. – Пработаю над техникой.
Ну как я мог отказать этому толстячку средних лет, желавшему отшлифовать любовные увертюры с законной женой? Я же не настолько жесток.
– Хорошо, – неохотно сказал я. – Одолжу вам второй том.
– Спасибо, сэр. – Он радостно осклабился. – Ох, прдставляю, как оживится старушка! Она останется довольна, вот увидите.
Как бы не так. Спустя два дня, во время обеда, он, прихрамывая, вышел из кухни и приковылял к моему столу со вторым томом в руке. Правый глаз у него заплыл и опух, скула была лиловая, а кожа над бровью розовато-алая.
Я поздоровался и спросил, что он сделал с глазом. Он аккуратно положил Хэвлока на стол.
– Я нчего не делал. Это она. После всех причитаний о чертовом сексе вдруг залепила мне такую плюху! И знаете пчему, сэр?
– Почему? – спросил я, заинтригованный.
Он вздохнул, как человек, столкнувшийся с непостижимой женской логикой.
– Птому что я принес в дом грязную книжку, сэр. Вот так.
Я решил, что Хэвлок создал уже достаточно проблем, и лучше забрать тома, которые я одолжил. К тому же через сутки я уезжаю, и с учетом его успеха в качестве легкого чтения мне могут не вернуть все книги.
Я ходил по отелю, оставляя записки для Дэвиса, Гэвина и Стеллы (эта горничная была всерьез обеспокоена поведением своего бойфренда: «Он только о сексе и думает. Его даже футбол не интересует»), когда неожиданно столкнулся с управляющим, мистером Уэзерстоун-Томпсоном.
– Доброе утро, мистер Даррелл, – приветствовал он меня. – Вы, я так понимаю, послезавтра нас покидаете?
– Увы, – сказал я. – Мне надо возвращаться на Джерси.
– Разумеется, разумеется. Вас ждут ваши гориллы и вся компания, – с елейным смехом отозвался он. – Ваше пребывание доставило нам много удовольствия.
– Я тоже получил удовольствие, – сказал я, пятясь к лифту.
– Весь наш персонал будет скучать, – продолжил он, аккуратно вклинившись между мной и лифтом. – По вам и по вашей… ха-ха… библиотечке.
Я чуть не простонал. Мистер Уэзерстоун-Томпсон был грузным, сопящим, потеющим пятидесятилетним мужчиной, от которого попахивало виски, пармскими фиалками и дешевыми сигарами. Он был женат на убойной блондинке (она сама красилась) лет на двадцать пять его моложе. Она не просто поглядывала на других мужчин, она раскидывала для них морской невод. В общем, у мистера Уэзерстоун-Томпсона были семейные проблемы, вот только я не собирался одалживать ему Хэвлока для их решения. Я умело его обошел и снова приблизился к лифту.
– Ну да, Хэвлок Эллис. Увлекательное чтение.
– Не сомневаюсь, – с готовностью подхватил он. – Я подумал, когда вам вернут все тома, может… э-э… я тоже припаду к этому источнику знаний…
– Мне очень жаль, – произнес я покаянным тоном. – Скажи вы хотя бы чуть раньше… Я только что все упаковал и отправил на Джерси.
Вид у него сделался жалкий, но я был тверд.
– Что ж, – сказал он. – Так тому и быть. Ничего не поделаешь. Могу только повторить: даже самая интересная книга не способна чему-то научить таких опытных людей, как вы или я.
– Вот именно. Полагаю, были вещи поважнее, чем книжка, которые вас многому научили.
Мистер Уэзерстоун-Томпсон рассмеялся, и взгляд его просветлел. Он наверняка себе представил свои воображаемые подвиги.
– Не стану скрывать, были у меня моменты, – хмыкнув, признался он.
– Кто бы сомневался, – сказал я, входя в лифт. – Вам надо не читать книги, а писать.
Я оставил его (Казанову, Марка Антония и Рамона Новарро[26] в одном лице) посмеиваться над моим комплиментом ему как профессиональному соблазнителю.
К следующему утру я вернул себе все книги, кроме одной, одолженной Гэвину. Как выяснилось, Хэвлок продолжал будоражить умы. Деннис признался, что пребывает в сильном смятении. Ему всегда казалось, что существует лишь один вид секса, чистый и целомудренный. Стелла же сказала, что Хэвлок, вместо того чтобы привить ее ухажеру интерес к футболу, разбудил в нем зверя, и прошлой ночью ей с трудом удалось сохранить девственность.
Осталось вернуть еще один том, посвященный традиционному сексу. Гэвин решил проштудировать все девять томов. Мне сказали, что он уехал в Шеффилд на выходные, но должен вернуться в понедельник утром, как раз к моему отъезду.
Последнее утро выдалось ясным и солнечным. Меня разбудил скрип входной двери с последующим хлопком. Я подумал, что это мне принесли завтрак.
– Входите, – сказал я сквозь сон, но ответа не последовало.
Я решил, что какая-то особо нетерпеливая горничная хотела убрать мой номер на рассвете, перевернулся на другой бок и снова уснул.
Позже, отправившись в душ, я обнаружил в прихожей на полу экземпляр Хэвлока Эллиса. Стало быть, это Гэвин вернул мне восьмой том. Когда я его поднял, из него выпала записка.
«Спасибо за книгу. Черт меня дернул взять ее у вас. Я дал ее почитать Руперту, а когда вернулся, он кувыркался в моей кровати с девушкой. Короче, с сексом я завязал. Ваш Гэвин».
Так Хэвлок, неугомонный проказник, нанес свой последний удар.
Под знаком Мишлена
Много лет назад, когда я только начал путешествовать по Франции, добрый друг всучил мне гид «Мишлен» примерно с той же целью, с какой ассоциация «Гедеон» кладет Библию на тумбочку в пустующем гостиничном номере. Мишленовский путеводитель (любовно прозванный «Мишем») является для путешественника и гурмана тем же, чем Библия для христианина, Коран для мусульманина или изречения Будды для множества людей во всем мире. В путешествиях по Франции это твой навигатор, наставник и надежный друг. Это такой толстый красный томик, напоминающий веселых местных крестьян, раздобревших от хорошей еды и вина. Между алыми обложками поместилось досье на две тысячи отелей, пансионов и ресторанов, раскрывающее их потаенные секреты.
Заглянул в «Миш» – и перед тобой все приличные отели в радиусе пятидесяти миль от места, где ты находишься. Тебе сообщают, пускают ли в отель собак, предоставляет он «tout comfort»[27] или считается просто приемлемым, есть ли там гараж, телефон, свой бассейн и прочие современные удобства, тихо ли там (красное кресло-качалка служит вдохновляющим символом) и есть ли «jardin fleuri»[28].
А в дополнение к этому досье, которому позавидовал бы Скотленд-Ярд, «Миш» рассказывает вам о еде. Франция – исключительно разумная страна, и люди там относятся к еде как к искусству, каковым кулинария и момент презентации, собственно, и являются. К сожалению, в Британии этот вид искусства практически умер. Во Франции выбор блюда сравним с выбором невесты, а порой даже более основателен. Вот почему «Миш» на полях своего руководства рядом с тем или иным рестораном помещает символы, которые помогают сориентироваться человеку, относящемуся к еде и ее приготовлению со всей серьезностью.
Первый такой символ – скрещенные ложка и вилка. Одна пара означает, что еда простая, но вполне приемлемая, две или три – еда хорошая или даже отличная, четыре же свидетельствуют еще и о шикарной подаче. И вот ты уже поплыл.
Четыре скрещенные ложки и вилки, да еще со звездочкой, говорят о том, что вам подадут амброзию в идеальных условиях и вы окажетесь на первых ступеньках гастрономической лестницы, ведущей в рай, который символизируют четыре скрещенные ложки и вилки с тремя звездочками. Во Франции таких мест всего четыре. Получить от «Миша» три звезды будет потруднее, чем заслужить британский Крест Виктории, или французский крест «За военные заслуги», или американскую медаль «Пурпурное сердце». Даже одна звезда – это достижение, гарантирующее, что уважающий себя шеф-повар умрет счастливым.
После того как вы оценили кулинарный статус ресторана с помощью ложечек, вилочек и звездочек на полях, можно переходить к деталям, о которых «Мишлен» заблаговременно подумал. Для каждого заведения приводятся фирменные блюда и вина, которыми оно особенно гордится. То есть, выбрав себе пристанище, вы можете потратить пять минут на то, чтобы подразнить свои вкусовые сосочки перечнем изысканных блюд, которыми вас будут ублажать, мысленно распробовать гратен из раковых хвостов или палтуса, запеченного в сливках, суп из лобстера или стейк «шароле» с восхитительными грибами, черными, как библейский грех, и достойными послужить зонтикам