– Времени у вас… точнее, у нас совсем немного, – снова не утерпел Уткин.
– Да уж, Сергей Алексеевич, времени совсем мало. И, к тому же, вначале надо все же устранить Брежнева, а также всех тех, кого Вы перечислили. Потом аккуратно сменить брежневскую камарилью на всех ключевых постах, понемногу навести порядок в центральной части, то есть хотя бы в России, – внезапно возразил молчавший до сих пор Максим Зверев.
– Ты, Максим, абсолютно прав, мы как раз этим и занимаемся, – согласился с ним генерал Леонов. – Но для начала Сергей Алексеевич должен привлечь и вашу замечательную компанию к этому процессу. Да, ребята, вы нам можете существенно облегчить нашу задачу. Операция носит кодовое название «Рокировка», но чтобы эта рокировка прошла быстро и незаметно для граждан СССР, как раз нужна ваша помощь.
– В чем именно? – спросил Иван Громов, который вообще ни разу не задал ни единого вопроса.
– Во-первых, нам нужны ваши знания. Точнее, знания того, что произошло в будущем. Во-вторых, понадобятся и ваши умения. Вот, например, Вы, Иван Александрович Громов, поступите в распоряжение Филиппа Денисовича Бобкова, он возглавляет Исполнительный отдел силового блока нашего Комитета государственного контроля. А в Комитете госбезопасности он руководит Пятым управлением. В его непосредственном подчинении находится недавно созданная спецгруппа КГБ «Альфа». И в нашем Комитете он отвечает за проведение спецопераций. Так что Ваши навыки снайпера нам не помешают.
– Что, неужели все так серьезно? Без крови не обойдемся? – спросил Макс.
– Увы… Нет, конечно, мы постараемся максимально обойтись интригами, но таких людей, как Андропов или Суслов, придется убирать навсегда. Конечно, нам помогут наши маги-кудесники, но они не всесильны… – Леонов нахмурился.
– Подождите, возможно не надо так уж резко, – снова встрял Уткин, – у меня феноменальная память, я на того же Андропова вам столько компромата солью…
– Копромата… солью… это как, что такое компромат? – удивился Вронский.
– Слить – это значит, передать, компромат – компрометирующие материалы, – подсказал биоэнергетику Леонов.
– Понятно… Ну, «сливать» нам ничего не надо, мы сами все у вас возьмем. Побеседуем с каждым из вас и все, что вы знаете, будем знать и мы. И использовать, – усмехнулся своим мыслям Вронский.
– Это нас, получается, в лабораториях ваших таки будут изучать, – вдруг сказал до сих пор молчавший Миша Филькенштейн. – Не надо делать нам вырваные годы, а то мы забудем даже то, что помнили.
– Не беспокойтесь, никаких лабораторий. С вами просто побеседуем мы – я и мои коллеги, Валерий Валентинович Кустов и Владимир Иванович Сафонов. Максим Зверев, Ваш, так сказать, коллега, с ними знаком. Так что, уверяю вас, никаких там опытов и препарирования, чистая биоэнергетика. Ну, как гипноз. Вы не все обладаете феноменальной памятью, как Виктор Уткин, да и он не все сможет вспомнить. А мы поможем вам выложить все, что хранится в вашей памяти. И без всяких вредных последствий для вас.
– Да, я подтверждаю, я с Владимиром Ивановичем и Валерием Валентиновичем беседовал, они меня даже тестировали, так что, думаю, нам надо нашим потомкам помочь. Давайте, мужики, начнем реально что-то делать, а то мне в школе надоело до смерти, детство вспомнить – это конечно хорошо, но надо и делами заниматься.
– Кстати, о школе, – вновь вклинился в беседу генерал. – Мы вас, наверное, переведем всех в Москву, причем, с спецшколу.
– Это типа для малолетних уркаганов, тяжелое детство, деревянные игрушки? – снова схохмил Миша Филькенштейн.
– Нет, это специальная школа, где учатся многие дети руководителей нашего государства и прочих важных особ. Вы должны быть у нас всегда под полным контролем, догадываетесь, почему? – спросил Леонов.
– Наверное, потому, чтобы мы чего не натворили? – ответил Филькенштейн.
– Не только, хотя это мы тоже учитываем. Вон, Зверев и Токугава уже наломали дров. Да и ты, Миша, в Одессе накуролесил.
– Та Боже ж мой, шо я там накуролесил? Парочку босяков прижмурил, так они сами напросились. А в школе я паинька, вся Молдаванка знает, шо Миша Филькенштейн – мальчик из приличной еврейской семьи, – лицо Филькенштейна было серьезным, хотя глаза лучились весельем.
– Ладно, Михаил, за Вас, как говорят в Одессе, мы вспомним промеждупрочим, а пока давайте о деле, – Леонов тоже был серьезен, но и в его глазах искрился смех.
– Так вот, друзья, про вас – рано или поздно – узнают те, кому знать о вас не положено. Ну, не всю информацию, но и даже частичные сведения могут создать для вас проблемы. И для нас, кстати, тоже. Кроме того, раз уж вы поступаете в распоряжение отдела «Омега» и становитесь сотрудниками Комитета госбезопасности, то вы должны быть, что называется, всегда под рукой. Каждый раз высылать за вами самолеты и вытаскивать из ваших городов мы не будем. Да и вообще, ваше появление в КГБ уже будет информацией, которой заинтересуются и зарубежные резидентуры. Так что пока постараемся вас нигде не светить – ни в документах, ни в апартаментах, – генерал улыбнулся.
– Итак, расклад примерно такой – вначале мы просеиваем свои мозги на предмет добыть зерна истины, а потом наши скорбные тела будут переданы на службу родине, – Миша Филькенштейн был само обаяние.
– Да, Михаил, примерно так. Но есть еще и третья фаза – ваши навыки, которые вы приобрели каждый в своей профессии, наши маги-кудесники из вас не вытащат. То есть, они могут добыть знания, но не умения. А вот умения ваши нам тоже пригодятся. Для этого вы поступаете в распоряжение майора Шардина и его сотрудников.
– Какие именно умения вас интересуют, товарищ генерал? Стихи и музыку писать? Так вы же знаете, что это не мое творчество? – снова вклинился в беседу Уткин.
– Нет, Витя, песни нам пока не интересны. Хотя кое-что и здесь нам понадобится, но позже. В первую очередь нас – то есть, КГБ – интересуют ваши боевые навыки. Токугава – мастер каратэ, Филькенштейн прекрасно владеет искусством рукопашного боя, некой системой крав-мага, придуманной в Израиле, Зверев тоже прекрасный рукопашник, боевое самбо, панкратион, джиу-джитсу и что там еще, Максим?
– Ушу-саньда, микс-файт, – отозвался Зверев. – Но это все как бы одна система, у человека две руки и две ноги, стиль боя может быть разный, но все удары очень похожи. То же каратэ, по сути, пришло из китайского ушу, как и джиу-джитсу – из китайского боевого искусства цин-на. Болевые точки, анатомия человека – они во всех видах рукопашного боя одни и те же.
– Ну, вот, подтянете недавно созданную группу КГБ «Альфа», оперативный состав нашей «девятки» натаскаете, да и в ГРУ вроде создают какой-то спецназ. В общем, кроме каратэ японского, который у нас в Москве уже преподают японские мастера, надо бы разнообразить систему рукопашного боя, особо уделив внимание задержанию и обезвреживанию. А то каратэ, на мой взгляд, слишком прямолинейно и как бы немного ломово – удары сплошные, ну броски. А надо нашим сотрудникам уметь тихо и незаметно, а главное – быстро и надежно устранить угрозу, обезвредить противника, – подтвердил Леонов.
– Каратэ – это не просто система боя, это философия. Причем, девиз этой системы боя прост: один удар – одна победа. И стилей в этой системе великое множество. Как я слышал, в Москве практикуют сито-рю, его преподает Тецуо Сато. А основатель стиля Сито-рю Кэнва Мабуни был учеником двух мастеров-патриархов карате – Итосу Ясуцунэ, мастера стиля Сюри-тэ, и Канрё Хигаонны, мастера Наха-тэ. Названии стиля Сито-рю составлено из первых иероглифов имён Итосу и Хигаонна. А Наха-тэ, или другими иероглифами – Сёрэй-рю – это японский вариант китайского стиля шаолинь-цюань. Так что все взаимосвязано. И принцип стиля Сито-рю – один удар на смерть. И этот удар необязательно наносить рукой или ногой, можно и одним пальцем убить человека, – возразил генералу Токугава.
– Дорогой ты мой японец. Нам чаще всего не убивать надо, а нейтрализовать, – усмехнулся Леонов. – Разницу чувствуешь? Поэтому ваши разбивания досок и кирпичей голыми руками нам не пригодится. Нет, обучать этому… как оно у вас называется? – генерал вопросительно посмотрел на Кёсиро.
– Тамэсивари, – ответил тот.
– …да, вот этому тамэсивари мы обучать, конечно, сотрудников будем. Пригодится. Но главное – это нейтрализация и задержание. Ну и, конечно, защита от нападения. В общем, трое бойцов – Зверев, Токугава, Филькенштейн – проведут семинары с нашими оперативниками. Уткин со своим боксом тоже пригодился бы, но он нам будет нужен непосредственно при проведении операции «Рокировка». Вы трое подключитесь уже на втором этапе. А Громов также будет задействован в этой операции. Не волнуйся, Иван, пока ты в резерве, мы думаем, что тебя выведем на позицию только в крайнем случае. Скорее всего, при чистке республик – Узбекистан, Закавказье. Там наших пионеров к первым лицам мы подвести не сможем, а наших сотрудников просто не подпустят. Было дело, в Узбекистане Рашидов самолет с «Альфой» блокировал на аэродроме. Вот тогда мы тебя, Громов, и задействуем. Штатных снайперов там, понятное дело, засекут, а вот мальчишку, скажем, с виолончелью никто не стопарнет. Но это уже детали, – неожиданно закончил генерал.
– Все, уважаемые потомки, как говорится, по коням! То есть, все отправляются по своим точкам!..
Москва, год 1977, 5 февраля
Шардин отмахнулся от воспоминаний и снова посмотрел на пионеров. Перед ним сидели только двое из «пионеров» – Миша Филькенштейн и Кёсиро Токугава. Иван Громов был на полигоне ГРУ – проводил занятие с группой снайперов КГБ и ГРУ, Витя Уткин уже был задействован в операции «Укол розы», а Максим Зверев продолжал опыты с биоэнергетиками – его феномен, способность перехода из будущего в прошлое и обратно – серьезно заинтересовал Вронского.
А вот капитанов Сергея Колесниченко и Виталия Краснощека серьезно заинтересовали боевые, точнее, бойцовские навыки гостей из будущего. Тем более, что начальник спецгруппы, майор Шардин видел в деле одного из «пионеров», Кёсиро Токугавы. С него он и начал.