— Я не могу это решить единолично ваше сиятельство, — извинился он, беря из рук Бернарда вексель, — нужно общее голосование нашего братства.
— Хуан, мне не нужны они, мне достаточно будет одного тебя, — хмыкнул я, — людей мы тебе найдём.
— Я всё же прошу дать мне время подумать ваше сиятельство, это непростое решение, — низко склонился он.
— Хорошо, — вздохнул я, — у тебя оно есть.
— Благодарю ваше сиятельство, — убийца поклонился и отошёл назад.
— Уезжаем Бернард, — распорядился я швейцарцу и его тридцати преданным друзьям, — завтра рано вставать, нас ждёт начало судебного разбирательства.
— Конечно сеньор Иньиго, — он меня поднял на руки и бережно понёс к повозке.
22 марта 1456 A. D., Неаполь, Неаполитанское королевство
— Ваше высочество! — в рабочий кабинет короля вбежал взбудораженный граф Латаса, — только что главный казначей доложил мне, что к нему из Аликанте прибыл караван, гружённый золотом! В нём было не меньше пяти сундуков, так что он сразу начал считать монеты и оценивать драгоценные предметы, которые находятся в них.
Лица советников, а также Альфонсо V стали вытягиваться.
— Сопроводительное письмо? — поинтересовался король.
— Оно у меня, — граф показал на запечатанный прямоугольник в своей руке и передал его королю.
— Печать семейства Мендоса, — прокомментировал он, пока король взламывал сургучную печать и разворачивал бумагу.
— «Мой любимый король», — начал было он читать, но тут все советники одновременно подавились и стали резко кашлять, причём отворачивая от короля свои лица.
Альфонсо V сурово на них посмотрел, но сам едва сдерживал усмешку от подобного неслыханного нарушения этикета переписки с королём и вернувшись к чтению.
— «С порученным мне Его высочеством делом, навести порядок в городе Аликанте, ваш верный вассал успешно справился. Гнездо работорговцев христианами, которых проклятые неверные выкрадывали в Кастилии и Арагона, для дальнейшей перепродажи их туркам, в чём также участвовали некоторые дворяне из города Аликанте — уничтожено. Честный и справедливый суд города наказал всех причастных, а их имущество было мной отобрано в пользу Его высочества. Протоколы судебных заседаний и показания свидетелей, чтобы Его высочество лично убедился в беспристрастности проведённого мной расследования, высылаю вместе с золотом, которое я уверен понадобиться Его высочеству для противостояния со своими врагами», — король посмотрел на графа Латаса, который кивнул, подтверждая, что в караване кроме золота есть ещё и эти бумаги.
— «Также прошу, — продолжил читать король ровный, красивый почерк, словно написанный его лучшим герольдом, — для восстановления морской торговли и борьбы с пиратами, причастными к этой работорговле, разрешить мне выдавать от имени короны, каперские патенты тем доблестным капитанам, которые согласятся бороться с этой напастью».
Альфонсо V поднял взгляд от письма.
— Что такое каперские патенты? — поинтересовался он у советников.
Все трое переглянулись.
— Как я слышал, такое иногда практиковали, — стал вспоминать один из них, — нанимали корабли, которые борются с пиратами или торговыми судами враждебных государств, отдавая при этом часть добытого короне, в обмен на возможность без опаски использовать порты этого государства.
— Благодарю вас граф, понятно, — кивнул довольный Альфонсо V, продолжив чтение.
— «С вашей милостью и божьей помощью, надеюсь увеличить отправку вам налогов в следующем году в три раза по сравнению с этим. За сим прощаюсь, ваш преданный вассал Иньиго де Мендоса», — закончил чтение письма король, подняв взгляд на задумчивых советников.
— Сколько он там пробыл? Три месяца? Четыре? — поинтересовался он у них.
— Не думаю, что больше Ваше высочество, — вздохнул Сергио Латаса.
— Поезжайте туда сами, граф, — решил король, — чтобы мы хотя бы убедились, что от Аликанте хоть что-то осталось.
Улыбки показались на лицах советников, но сразу пропали, когда они поняли, что король вовсе не шутит.
— Слушаюсь Ваше высочество, — поклонился Сергио.
— Также ознакомьтесь с бумагами и его расследованием, нам нужно решить, передавать эти сведения в Рим или всё замести под ковёр, — добавил король, — работорговля христианами, точно не тот факт, который бы я хотел в свете противостояния со Святым престолом, чтобы обсуждали в Риме.
— Слушаюсь Ваше высочество, — поклонился повторно граф.
— Когда пересчитают золото, соберёмся ещё раз, — король немного повеселел, когда вспомнил о неожиданной прибавке в казне, — нужно будет спланировать, на что его мы потратим.
Все советники тут же поклонились, поскольку и так было понятно куда, на войну конечно же.
12 апреля 1456 A. D., Аликанте, королевство Арагон
Вместе с пришедшей в город весной, и сам Аликанте стал расцветать. После прошедшего показательного суда и казней, все всё прекрасно поняли и денежные потоки, как я и хотел, перенаправились в мою сторону. Чтобы не просто наживаться на своём положении, но и настроить весьма напуганных жителей города положительно по отношению ко мне, я воспользовался знаниями Евгения Орлова в части налогообложения и полностью пересмотрел все налоги, которые были в городе, а также таможенные пошлины. Отменяя идиотские или те, в которых могла быть коррупционная составляющая, я привёл всё к нескольким понятным методичкам, которые так полюбил ещё со времён своих неапольских похождений. Разработав простые правила для торговцев, ремесленников, простых людей и дворян, я приказал размножить их и положить в главном соборе города и порту, чтобы они были общедоступны.
Денежные потоки, которые раньше растекались по карманам чиновников и тех, кто наживался на торговцах, теперь все тоненькими струйками устремились в городскую казну, где находился новый глава, один из семейства судьи Алькальде, который тоже всё прекрасно понимал и пустил новые средства на развитие города, а не своё обогащение. Были наняты три цеха каменщиков, так что ремонт в городе теперь не останавливался ни на секунду. Переделывались мостовые, дома, ратуша, обновлялись городские стены, а рядом с деревянной пристанью, начинала расти новая, каменная. Сама же гавань расширялась и углублялась, а корабли, вычерпывающие песок и камни со дна, сновали от берега к гавани днём и ночью.
Преступность в городе резко сошла на нет, так как для местных воришек и преступников настали тяжёлые времена. Всех задержанных судьи сразу направляли на работы по расширению гавани, ради этого я даже выпустил всех тех, кто уже находился в тюрьме на государственных харчах, и теперь они под конвоем трудились на благо города.
С пришлыми же дело было просто, их без особых затей вешали и колышущиеся вереницы трупов на деревьях по дороге в Аликанте заставляли многих нечистых на руку людей поворачивать и искать себе счастья в других местах.
Так что мало-помалу город стал оживать, а я наконец, когда всё заработало без моего пристального взгляда, смог заняться и своими личными делами.
Глава 13
— Ваше сиятельство, — Исаак Яглом при нашей новой встрече выглядел не столь уверенным, когда мы встречались до суда и казней. Сейчас он льстиво улыбался и беспрестанно кланялся мне.
— Я разобрался с большинством проблем, так что настало время поговорить о вашем долге мне, — спокойно заметил я, — как ты видишь, никто из иудеев не пострадал в результате расследования.
— И мы прекрасно понимаем ваше сиятельство, — снова поклонился он, — кому мы этим обязаны.
— Да, особенно учитывая, что ты мне не всю правду сказал о вашем участии в этом мероприятии, — улыбнулся я, — как-то из этих признаний исчезла подделка документов. Королевских документов Исаак.
Иудей смутился, но спорить со мной не стал.
— Ваше сиятельство, что вы хотите? — вместо этого ответил он.
— Кроме двадцати тысяч флоринов, которые вы мне и так должны, есть ещё одна вещь, которая мне интересна, — я протянул правую руку, которую сейчас активно разрабатывал, так что и часто писал ею, а также перебирал деревянные чётки, чтобы пальцы набирались сил и нарабатывали мелкую моторику
— Слушаю ваше сиятельство, — он заинтересованно посмотрел на меня.
— В Ломбардии, есть такие лавки, в которых любой может заложить свою вещь. То есть получить сумму, в которую её оценит оценщик, а если через время не вернёт деньги, то эта вещь переходит в собственность этой лавки.
— Я знаю о таком бизнесе ваше сиятельство, — кивнул иудей, — у нас он не пошёл из-за противоречий с церковью, вопросы возникли по поводу процентов, которые начислялись за время пользования деньгами, полученными за вещь.
— Поэтому наши ломбарды мы построим по немного другой схеме, — кивнул я, обрадовавшись, что с системой ломбардов Исаак был знаком, — мы оставим оценку вещей, а также их продажу в случае невозвращения денег, но вместо начисления процентов за пользование денег, будем брать плату за хранение этих вещей у нас, объясняя это ценностью хранимой вещи.
— В этом случае ваше сиятельство мы можем не получить достаточно прибыли за это хранение, — весьма разумно заметил иудей, — нам нужно будет иметь большой склад, следить за каталогом полученных вещей, платить жалование оценщикам, а также охране. Это будут немалые расходы. В Ломбардии значительно проще властям договориться с церковью, чем у нас, у них она закрывает глаза на проценты по сделкам, поэтому никто и не хочет этим заниматься в Арагоне и Кастилии, хотя конечно эти ломбарды выглядят весьма перспективно.
Я вытащил из своих воспоминаний всё, что касалось этих знаний, и решение было только одно, если я не хотел ссориться с церковью.
— Значит, нам придётся занижать стоимость оценки вещей? — нехотя сказал я.
— Тогда какой смысл людям будет обращаться к нам, а не к ростовщикам? — улыбнулся он и тут же извинился, — простите ваше сиятельство, но это ведь деловой разговор, я высказываю свои опасения насчёт этого.