— Пока, сеньор Антонио, — я хмыкнул, — уточняю для всех, пока не является.
— Вы придумали, но нам не скажите, — вздохнул он, — снова.
— Углубите гавань, расширите порт, достройте инфраструктуру, — ответил я, — всё должно быть каменным и основательным, никакого дерева. Это пока всё, что вам нужно знать сеньор Антонио.
— Понимаю сеньор Иньиго, — вздохнул он, — просто хотелось бы больше конкретики.
— Она появится, как только у меня самого будут гарантии под это, я не хочу быть для вас праздным балаболом, — пожал я плечами, — мы с вами люди слова.
— В этом нет ни малейших сомнений сеньор Иньиго, — тут же заверил меня он и все присутствующие.
— Сеньор Габино, — я повернулся к начальнику тюрьмы, — чтобы ускорить ответ на заданный мной вопрос, прошу вас вместе с главой городской стражи, встряхните-ка квартал мудехар. Только не сильно, так для острастки.
На лицах у него и у обозначенного мной главы стражи появились широкие улыбки.
— Мало что другое принесёт мне подобное удовольствие, как это сеньор Иньиго, — ответил он, — может и иудеев заодно, как вы говорите «встряхнуть»?
— Пока нет, — кивнул я.
— Ваше пока сеньор Иньиго, ласкает мой слух, — хмыкнул он и все остальные рассмеялись от его шутки.
— Тогда на этом всё сеньоры, если я вам понадоблюсь, я всегда в вашем распоряжении, — откланялся я, зовя Алонсо, чтобы отнес меня к повозке.
Когда графа унесли, дворяне переглянулись.
— Кто бы мог подумать ещё год назад, что нами будет править мелкий карлик, — тяжело вздохнул глава города.
— Поправлю вас сеньор Антонио, — пожал плечами глава порта, — жестокий и беспощадный мелкий карлик, у которого к тому же есть золото и связи.
— Мне пришло письмо из Сарагосы, — заметил глава стражи, — родственник из столицы пишет, что королева хвастается подарками, которыми он одарил её и детей, и говорит всем, что граф истинный пример того, кто должен приходить на ужин к королю.
— Не у всех есть столько денег, как у него, — хмыкнул глава магистрата, — он всё же Мендоса.
— Это точно, — согласились с ним остальные.
— Про инфанта будем писать королю Альфонсо или его отцу? — поинтересовался глава писарей.
— Его высочество Хуан явно не просто так отправил подальше от столицы инфанта вместе с человеком, чьё сердце высечено из камня, — покачал головой глава города, — наше нытьё о том, как с ним тут жестоко поступают, может быть истолковано не в нашу пользу. Так что если хотите, то пишите, но без упоминания моего имени.
— И моего.
— И моего.
— И моего тоже, — раздались быстрые голоса.
— К тому же, если инфант и правда благодаря графу станет архиепископом Сарагосы и примасом Арагона, нужно сделать так, чтобы он не забыл и о нас, — заметил глава стражи, — так что нужно будет чаще с ним встречаться, сразу после того, как он перестанет быть бродячим музыкантом.
— Весьма здравая идея, поддерживаю, — глава тюрьмы тоже думал об этом, но боялся озвучить свои мысли вслух.
— Тогда на этом точно всё сеньоры, встретимся через неделю, — закончил заседание глава города.
20 августа 1456 A. D., Аликанте, королевство Арагон
— Сеньор Иньиго, я передумал быть музыкантом, — заявил мне инфант, когда Бернард привёл его обратно к нам, голодного, осунувшегося и дрожащего от холода. Сам швейцарец выглядел чуть лучше, но не сильно, всё же он и правда вёл ровно ту же жизнь, что и Хуан, чтобы было всё честно и у инфанта не было впечатления, что с ним поступают несправедливо.
Нет, он конечно думал об этом, особенно первые дни, бастуя против того, чтобы вести подобную жизнь, в которую я его отправил, но Бернард его не слышал и забирал все деньги, которые ему давали просто как инфанту, а не музыканту. А на этой стезе, как и заметил недавно глава города, он ничего кроме тумаков и камней получить не смог.
Так что, стоя теперь передо мной, чистый, подстриженный и в своей прежней одежде, он явно говорил искренне.
— Хуан, если ты выберешь для себя иной путь, отличный оттого, что сказал тебе отец, поделись им со мной, — ласково ответил я ему, — мы обязательно ещё раз проверим, как он тебе подходит.
— Спасибо сеньор Иньиго, но, пожалуй, быть архиепископом не так уж и плохо, — быстро ответил инфант, с испугом посмотрев на молчаливо стоящего рядом с ним Бернарда.
— Надеюсь ты не будешь сердиться на Бернарда, за то, что он был рядом с тобой, — мягко попросил я его, — поскольку если хочешь на кого-то злиться, то только на меня, ведь по моему приказу это было сделано.
— О, на вас сеньор Иньиго я и так зол, — радостно сообщил мне инфант, — можете даже не сомневаться.
— Вот и отлично, — улыбнулся я, протягивая ему письмо, — попросил одну нашу с вами знакомую написать тебе письмо с поддержкой.
— Вилена написала мне⁈ — вскричал он, бросаясь к письму словно коршун.
Увидев знакомый почерк, он прижал его к сердцу.
— Иди Хуан, — отпустил его я, — я понимаю, как для тебя это важно.
Он кивнул и быстро побежал в свою комнату читать письмо от любимой.
— Как ты можешь выносить этого монстра, Бартоло? — сидя на кровати в их общей комнате, поскольку после возвращения из мучительных и постыдных приключений нищего, парни решили жить в одном помещении, чтобы проще было разговаривать по ночам, поинтересовался у друга Хуан.
— Ты про сеньора Иньиго? — поинтересовался секретарь монстра и хмыкнул.
— Про кого ещё, будто в этом доме есть ещё один маленький тиран, — вздохнул инфант, поднося письмо Вилены к носу и ещё раз вздыхая знакомый аромат.
— Я тебе рассказывал, как с ним познакомился и как он спас меня, когда родители выгнали меня на улицу Хуан, — ответил спокойно тот, — сеньор Иньиго, он не простой человек, тут я с тобой не могу поспорить, но одно могу тебе сказать, если с тобой что-то случиться, он первый встанет на твою защиту. Поверь мне.
— Слабо верится в это Бартоло, — покачал головой Хуан.
— Кстати ты видел сегодня сеньориту Паулу? — глаза Бартоло расширились, а ноздри затрепетали, — ах, если бы не Гролия…
— Она даже и не смотрит на тебя Бартоло, — улыбнулся инфант, и правда встретив девушку, которая приходила как обычно в это время, чтобы учить графа игре на музыкальном инструменте.
— Как, впрочем и на тебя! — уколол его в ответ друг, — даже несмотря на то, что ты инфант!
— Бартоло, ну не говори чушь, у меня есть Вилена, — инфант покачал головой, — показывая ему письмо от любимой.
— Ну она там, неизвестно что делает, а ты тут и сеньорита Паула тоже, — тот пожал плечами и со смехом едва увернулся от запущенной в него подушкой.
— Сеньорита Паула, — Хуан догнал девушку, когда она пришла к ним в дом на следующий день.
— Инфант, — на него перевелись карие глаза.
— Можно просто Хуан, — попытался улыбнулся он, но девушка смотрела на него настолько холодно, что инфант даже не привык к такому к себе отношению.
— Вы так холодны, — против своей воли заметил он.
— А я должна бросаться на вас только оттого, что в ваших жилах течёт королевская кровь? — подведённая чёрным бровь, чуть изогнулась.
— Нет, но капелька приветствия, мне бы точно от вас не помешала, — попытался перевести он всё в шутку.
— Рада была вас видеть инфант, — девушка кивнула и повернувшись пошла к выходу.
Обалдевший от подобного отношения юноша застыл на месте. Так с ним ещё никто не поступал из женщин, и это… раздражало.
— Сеньор Иньиго? — девушка остановила свою руку, которая показывала мне движение по струнам.
— Да Паула, — я поднял взгляд с проклятого инструмента на неё.
— Вы оказались правы, — она со шкодливым выражением на лице посмотрела на меня.
— В какой части конкретно? — не понял я.
— Инфант вот уже третий день встречает и провожает меня у дверей дома, с тем самым выражением на лице, что хочется бросить кость бедному щеночку.
— Надеюсь ты понимаешь, что как только, как ты выразилась бросишь ему кость, на этом внимание к тебе и закончится? — поинтересовался я у неё.
— Так что мне делать?
— Продолжай его игнорировать и не отвлекайся, сегодня мне ещё больше хочется разбить эту бандуру о стену, — раздражённо брякнул я по струнам завопившего от несправедливого к нему отношения инструмента.
Паула поднялась и забрала у меня мандору.
— Мандора, а не бандура сеньор Иньиго, сколько вам повторять, — ласково прижала она к себе инструмент.
— Мне без разницы, — отмахнулся я от неё.
— Вы терпеть не можете музыку и тем не менее с усердием самого трудолюбивого ученика продолжаете ею заниматься, — девушка задумчиво посмотрела на меня, отложила инструмент на стол и опустилась на колени передо мной, как любила делать это последнее время, — зачем?
— Самодисциплина Паула, — вздохнул я, против воли протянув правую руку к её лицу и провёл пальцами по идеальным линиям скул, — Господь, какое же прекрасное лицо ты создал, до сих пор не могу спокойно смотреть на него.
— Сеньор Иньиго, мне приятны ваши прикосновения, но пожалуйста не меняйте тему, — отклонилась она от моей руки, — так почему?
— Мне постоянно нужно сдерживать демонов, что живут внутри меня, — я посмотрел в её глаза, — иначе они поглотят меня.
— Может быть это и не так плохо? — удивилась она, — я, например, рядом с вами могу быть настоящей, вы же меня не осуждаете за это.
— Ты ладно, а я себе не могу этого позволить, — покачал я головой, — моё золото, власть, да ещё и подкреплённые страстями, могут вылиться во что-то плохое. Я сам это знаю, так что лучше проклятая музыка, чем мои мысли о том, что будет, если я поддамся своему постоянно растущему желанию терзать и убивать.
Паула вздрогнула, видимо представив себе это. Девушка быстро подставила своё лицо обратно под мою руку, зная, что меня это обычно успокаивает, но я убрал её, тоже в качестве самодисциплины, поскольку мне самому хотелось касаться её гладкой и бархатистой кожи.