двигались к Тортуге, создавая ажиотаж предвкушениясреди береговых пиратов и напряжение, стремящееся к скорейшему разрешению, насамих транспортах.
Но дамы, всё-таки, были на третьем месте.
А на первом и втором - выпивка и еда. Их пираты обсуждали по римскому обычаю на форумах - открытыхплощадках, где любой пират, и береговой и корабельный, и старый и молодой, издоровый и не очень, мог свободно высказаться о том, что он пил и ел в своейжизни, как в пиратской, так и до того...
Пираты готовили цветистые речи заранее.
Многие из них, выползшие из клоакВероны или подземелий Парижа, из трущоб Лондона или Санкт-Петербурга (что вРоссии), из притонов Бангкока или Киншасы, понятия не имели в допиратской жизни о том, что еда - это не протухающиеобъедки из сточной канавы, за которые нужно насмерть драться с бродячими псам,а нечто нежное, ароматное, воздушное, тающее во рту, а не в руках...
Они не представляли, что напитки не обязательноготовить из наплёванного индеанками в кувшинпережёванного кактуса или из гнилой брюквы. Некоторые, особенно выходцы изРоссии, раньше считали, что "царская водка" - это оглушительнойкрепости напиток, а не смесь азотной, серной и плавиковой кислот... И требовалиналить им на три пальца во всех портовых кабаках.
Главная для пиратов проблема состояла в том, что подвлиянием пиратских форумных фантазий администрацияТортуги год от года поднимала планку мероприятия. Иувеличивала требования к гостям и участникам.
Губернатор издал указ, в котором пиратампредписывалось овладеть политесом, умением поглощать пищу с помощью столовыхприборов и знаниями об истории обжорства и опивания, с тем, чтобы вести пристойную застольную беседу,а не как обычно.
Те же, кто будут вести себякак обычно, будут изгоняться с Тортуги неопохмелёнными, гласил указ. И дорога к столам им будетзаказана на один год с последующим продлением. Без права амнистии. Про амнистиюдописал писец (не Писец, то есть Роджер, а писец, который мечтал стать Чтецом иучил разные умные слова наизусть).
Понятно, что капитанам кораблей вовсе не хотелосьударить лицом в грязь, потому что они более привычныбить другими частями тела.
А такая перспектива была реальной. По указугубернатора, капитан, чьи пираты себя проявят как самые необразованные,неотёсанные и неподготовленные к масштабному празднованию, должен был в знакпокаяния в пояс поклониться Братству. При этом перед ним ставился чан с грязью,примерно чуть выше его поясного платка... Грязь же для чана любовно весь годсобирали, хранили и помешивали жители Тортуги,предвкушая развлечение...
Так что вполне естественно, чтоКапитан призвал к себе Чтеца и дал ему инструкции по повышению и дальнейшемунеукоснительному росту уровня команды в части подготовки к празднованию, сцелью занятия командой как минимум почётного второго места, а в перспективе -первого, с вручением дочерью губернатора победителям переходящего вымпела счерепом и костями первого губернатора, погибшего от обжорства и пьянства, о чём свидетельствует установленный ему на берегу памятник,изображающий переплетение бутылок, пулярок, фазанов и креветок, с надписьпо-французски la Rine (ла Рин)...
Инструкции подкреплены были волосатым капитанскимкулаком у носа Чтеца и добрым пинком для ускорения.
И Чтец вышед к народу и нача читать, и услыша его, многиепираты обезгласили, а многаяиз пиратов - обезножели...
Лекция первая
"Чревоугодие, как известно, грех! (Тут пиратыглухо заворчали, так как слово "грех" у них имело более конкретноезначение, связанное с беглым юнгой Пека-Энн, который, в данный момент времени,обливаясь слезами раскаяния безуспешно пыталсяразгрызть кокосовый орех на затерянном в океане атолле). Не о том мыслите, бесстыдники! Я об обжорстве говорю!
Знайте же: есть обжорство, аесть пристрастие к лакомствам. Кто бывал в Париже? (Поднялись пять-шесть рук) Акто бывал на Гусиной улице, у изображения святого Иакова Больничного? (Пиратырадостно заржали, понимая соль шутки: на Пляс-Пигальтворилось такое, хоть святых выноси) Я серьёзно! Внемлите! Там, на Гусиной (теперь - Медвежьей, подвлиянием пропаганды русского царя), на стенке нарисован святой Иаков. Кто и зачемнарисовал - не важно, у них в Париже этим многие увлекаются, на стенках рисуютили пишут, но важно вот что: улица эта - сплошь кондитеры и кондитерские.
И этот святой Иаков Больничный с вожделением смотритна витрины, с громоздящимися горами тортов, пирожных, татралеток,марципанов, засахаренных плодов, мелких сваренных в меду и патоке конфект, прочих вкусностей, на перечисление которыхпотребуется время, потребное для того, чтобы переспать с дюжиной француженок всамом дорогом борделе Парижа.
Поэтому, сразу идём далее. (Пираты зашевелились,приготовившись идти, но вовремя поняли, что это фигура речи и набралисьтерпения)
Так вот. Местные говорят обсвятом Иакове на стенке, что его нос всегда повёрнут к сладостям. Точно так жемы можем назвать того, кто стремится удовлетворить пустоту чрева своегоизысканно и то есть полакомиться. Чем мы должны отличаться от обычных обжор, поглощающих всё,что пахнет едой, неумеренно и без ощущения вкуса?
Один умный француз (пираты захихикали) сказал:"Животное насыщается, человек ест, но лишь умный и утончённый человекзнает толк в еде!"
Сравним. Жила, к примеру, в Сирии женщина, съедавшаяежедневно двадцать кур и тридцать хлебов, при этом встававшая из-за стола счувством лёгкого голода. (Пираты одобрительно заворчали, поглядываяна дверь камбуза, где кок Ганс МордехайШтиль, заслушавшись, пережёг жарящуюся солонину, отчего из щелей поплылвосхитительный запах кавказского шашлыка. Грек из Колхиды Бердзени так и прошептал: "Shashlik-mashlik").
Артист императорского театра в Риме слопалкабана, барана, подсвинка и молочного поросёнка, запив их бочонком в стобутылок вина. Звали сего героя Тангон.
Но и их переплюнул император Рима Максимилиан,который, при росте в восемь футов столько же имел в ширину. Любительпереодеваться, он частенько надевал на пальцы браслеты жены вместо колец, а еёпояс - вместо браслета. Так вот: он за завтраком съел двадцать кило мяса, запивих восьмьюдесятью пинтами вина!
На этом первая лекция и завершилась. Пираты, какподброшенные баллистой, сорвались с мест и ринулись на камбуз.
Чтец вытер со лба пот усталости и уселся на бухтуканата, достав из мешка для украденного пакетик с восхитительной русскойзабавой под названием "Semki"...
Из записок Чтеца:
ПИРАТСКАЯ ПЕСЕНКА
Жил-был весёлый мастер Джон,
Аой, Аой!
В лесах Британии рождён –
Аой, аой!
Он песни пел, он лук носил,
Он ел с бараниной чеснок,
На мох валился он без сил
И дрых без задних ног!
Однажды всадники в лесу
Аой, аой!
Гоняли рыжую лису –
Аой, аой!
Вступился смелый мастер Джон
За очень рыжую лису.
Любил лисичек очень он,
Он жил в своём лесу!
Достал высокий рыцарь меч,
Аой, аой!
И голова скатилась с плеч –
Аой, аой!
Трава в глазницах проросла,
Меж рёбер вырос бересклет.
И белка в черепе жила –
Там мозга нет как нет.
Теперь мораль я вам спою:
Аой, аой!
Имейте крепкую семью –
Аой, аой!
Вот если б Джон наш был пират,
Ему бы каждый был бы рад,
И за косой на Джона взгляд –
Расстался б с головой!
Аой!
Аой!
Аой!!!
***
ОБОРОТНИ НА «ФЛИБУСТЕ»
Пираты оборотней не любят.
Оборотень ненадёжен. На него нельзя положиться в бою.
Как-то Чтец, приняв на грудь пару-тройку ночныхколпаков, написал на венке, который, вместе с мельничным жерновом, наутродолжны были привязать к утопляемому свежеразоблачённому оборотню: "Кем обернётся он? Мельмотом? Космополитом? Патриотом? Таких мы видели уже, ивсех повесим на вожже!"
А оборотням на корабле как мёдом намазано. То Кицуне с двенадцатью хвостами заведётся, пьёт мужскуюпиратскую силу, то Волк по ночам на Луну воет, а потом шерсть из пушек крюкамивынимают, то даже обычный домашний хомячок начинает по ночам лапкамисемафорить, информацию на проходящие транспорты передавать.
Скорый суд, справедливый. "Всех утопить!"
А тут к Чтецу в очередном порту,кажется, в голландском, кот приблудился. Худой, шерсть комом. Но об ноги трётся,ластится, в глаза заглядывает. А Чтеца к тому времени крысы одолели. повадились книги жрать и в их обгрызках розовеньких крысят выводить.
И всё бы ничего: Чтецу крысята очень даже симпатичныбыли, да и продовольственный запас на случай... Но они жралинепрочитанные ещё книги! Критики... Как говорил сигнальщик Иегуда Марс,"подвергали грызущей критике мышей".
Он, Иегуда, потом на берег списался в Гамбурге. Писал,что женился удачно. Сына Карлушей назвал... Дагерротип прислал, где он сприятелем. Чистый ангелочек, и зовут его Ангельским... Зато сынкаФридей назвал. В честь Барбароссы!
Но вернёмся к коту. Чтец его Барстером прозвал. Заодно свойство: увидит что вкусное, тут же рядом оказывается и глазищамисверкает. Вот он кота вспышкой, burst-ом, и прозвал.А потом уже "стервец" в корень добавился.Вот и Барстер получился.
Отожрался котище, обнаглел. Стал только на хозяйскойпостели спать.
Чтецу бы ничего, только по ночам почувствовал, что кот(или не кот? а "кто"?) чересчур по-женски себя ведёт.
То толкать начинает и шепчет: "Перестань храпеть!Я из-за тебя уснуть не могу!"
То в потолок вытаращится и считает: "Обои - стоцехинов. Покрасить потолок - ещё двадцать пять. Чтец, а Чтец... А давай полпоменяем? На утеплённый?"
То плачет полночи: "Уйду от тебя! К маме! Ты мнечто обещал? Рыбу свежую, вкусную-ю-ю... А сам? Рыбу сожрал, а мне - голову?"
Но Чтец терпел. Он вообще терпеливый. Когда емуиндейцы зубы подпиливали, он даже не застонал. Только пел (внутри): "Врагуне сдаётся наш гордый пират!"
Его потом отпустили за мужество и героизм. Дали шкуруоленью и две скво в придачу. Скво