– Слышал, ты роман написал, – сказал он наконец.
– Да, есть такое дело, – ответил Андрей.
– Девчонки перепечатывали, говорят – хороший.
Андрей пожал плечами и глупо улыбнулся.
Новиков посмотрел на него сердито.
– А ты понимаешь, что ты его написал в рабочее время, на рабочем месте, его тебе набрали мои сотрудницы, которым я плачу зарплату, и ты распечатал его на моем принтере.
Андрей вспыхнул. Такого он не ожидал.
– Я его дома писал. По утрам. И машинисткам я заплатил за работу.
– Ладно, не важно, – махнул рукой Новиков. – Когда напечатают?
– Не знаю. Отправил, жду ответа от издательства.
– Значит, так. Если твой роман не возьмут, об этом будет известно в городе. Это будет удар по репутации газеты.
– Да ну, кому это интересно.
Новиков хмыкнул и взял еще одну сигарету из лежащей на столе пачки. Щелкнул зажигалкой, закурил. Выпустил дым в потолок, посмотрел на Андрея и хитро усмехнулся.
– Ты все-таки молодой, не понимаешь, как мир устроен. Мы здесь все на виду. С нас глаз не сводят. Вот телефонную линию нам проводили, как думаешь, кто это был?
– Телефонщики какие-нибудь, – предположил Андрей.
– Ага, телефонщики. Вот проверь, берешь трубку, а там через секунду – щелчок.
– И что?
– А то! Запись включается. Там все про нас знают. И про твой роман тоже знают. И если окажется, что роман ты написал плохой, это используют против нас. Против газеты. Понимаешь?
– Роман у меня хороший, – с обидой сказал Андрей, – его напечатают.
– Вот и славно, – приободрился Новиков, – но вот смотри, какая тогда штука получается. Если у тебя выйдет роман, ты же, наверное, захочешь написать следующий. А потом еще и еще.
– Я об этом не думал.
– Подумай сейчас. Будешь ты еще писать романы или нет?
Андрей пожал плечами.
– Может быть.
– Вот! – радостно воскликнул Новиков. – А если ты будешь писать романы, какой из тебя, к черту, журналист?
– Я что-то не понял, ко мне какие претензии? Я что, плохо работаю? Материалы сдаю вовремя.
– Не в этом дело, Андрюша. Журналист – это художник, который работает с фактами. А писатель – это художник, который работает с эмоциями. Мне здесь писатели не нужны.
– Почему?
– Я не смогу тебе больше доверять так, как раньше. А вдруг ты что-то присочинил? Не увидел что-то? Или увидел что-то, чего нет на самом деле?
– Откуда вы можете знать, что так будет?
Новиков ткнул пальцем в листки, лежащие перед ним на столе.
– Вот отсюда. Вот эта твоя колонка…
– Что, плохая колонка?
– Отличная. Замечательная колонка. Ты смог сформулировать то, что многие даже осознать еще не успели.
– И тогда в чем проблема?
– Это колонка писателя, а не журналиста. Понимаешь, писателя!
– И что в этом плохого? – возмутился Андрей.
– Что плохого? А ты не понимаешь? Ты же сам написал. Мир изменился, Андрюша. Этому миру не нужны писатели. Хочешь быть писателем – черт с тобой. Иди, пиши. Но мы с вместе с тобой туда не пойдем.
– Я что-то вообще ничего не понимаю, – растерянно сказал Андрей, – получается, если у меня не возьмут роман – то вы меня уволите.
– Так точно, – подтвердил Новиков.
– А если возьмут – вы меня тоже уволите.
– Ага, – кивнул Новиков.
– То есть мне в любом случае придется уходить из газеты.
– Вот. Я рад, что ты все понимаешь. Отлично поговорили, – Новиков кивнул, – все, иди работай.
И Новиков снова постучал пальцем по листочкам бумаги на столе.
– Очень хорошая колонка. Поставим на первую полосу.
Андрей вышел из кабинета Новикова, и первое, что он увидел в приемной, – это секретаршу Галю, которая стояла у своего стола и протягивала ему телефонную трубку.
– Из Москвы звонят, – сказала она.
Андрей взял трубку, прижал ее к уху.
Звонил редактор из издательства «ЭКСМО». Он сказал Андрею, что роман его прочитали, роман понравился и его готовы издать в серии «Русский бестселлер». Андрей должен как можно скорее приехать в Москву для подписания договора. Также он обязательно должен привезти текст романа в электронном виде на дискете.
У Андрея заложило уши от счастья, и он не очень хорошо расслышал то, что сказал редактор дальше. Он сказал, что есть одна проблема, которую нужно обсудить сейчас, на берегу. Редактор так и сказал – «на берегу».
– Какая? – хрипло спросил Андрей.
– Дело в том, что у нас уже есть автор Андрей Розанов. Если у нас будет два автора с одной фамилией, читатели будут путаться. Вам придется взять псевдоним.
– Шиченга, – сказал Андрей, не думая ни секунды.
– Что?
– Шиченга, – повторил Андрей, – Андрей Шиченга.
– Шиченга, – взвесил редактор и решил: – Годится. Приезжайте в любой день, кроме пятницы. Не забудьте паспорт и текст романа на дискете.
Андрей положил трубку. Галя посмотрела на него. И вдруг все поняла и улыбнулась.
– Андрей, я тебя поздравляю! Ты молодец.
– Приходите вечером на отвальную, – сказал Андрей, – я увольняюсь.
Галя посерьезнела и покачала головой.
– Может, не надо рубить сплеча?
– Надо! Он тоже пусть приходит.
И Андрей кивнул в сторону обитой кожей двери.
Глава 3
2001 год
«Боинг-717», принадлежавший миллиардеру Борису Михайловичу Касселю, приземлился в аэропорту Волоковца в десять тридцать. Для аэропорта, не принимавшего гражданских рейсов с девяносто первого года, это было большое событие. Весь оставшийся персонал собрался в диспетчерской посмотреть на высокого гостя. Собственно, персонала к этому времени осталось пять человек. Остальных давно сократили. А летчики уже давно находились в бессрочных отпусках и батрачили на африканские компании, перевозя на списанных советских «Яках» наркоторговцев и беженцев из мест боевых действий.
Кассель вышел из самолета через секунду после того, как подали трап. Это был невысокий лысый мужчина в черном пальто. Он сбежал по трапу и нырнул в черный «Мерседес», который, вопреки инструкции, подали прямо на взлетно-посадочную полосу.
– Ах какой мужчина! – вздохнула диспетчер Золотарева, и все присутствующие в диспетчерской с нею молча согласились.
Оказавшись в машине, ах какой мужчина достал из кармана мобильный телефон-раскладушку «Моторола» и набрал номер. Электромагнитный сигнал с телефона взлетел над городом, был пойман гигантской антенной, стоящей на окраине города (говорят, эту антенну построили в конце семидесятых для того, чтобы Брежнев мог поговорить по телефону с Индирой Ганди), зашифрован, потом по проводам отправился в Москву, а из Москвы опять по проводам вернулся в Волоковец на ту же самую антенну, откуда сигнал был направлен в трехэтажное здание из стекла и бетона, стоящее напротив центрального универмага города Волоковца.
Через мгновение в светлом, просторном кабинете на третьем этаже 38-летний генеральный директор «Меркурий-банка» Александр Железняк взял телефонную трубку и прижал ее к уху.
– В гостинице… как она называется?
– «Спасская», – подсказал водитель.
– В «Спасской» через полчаса, – сказал Кассель.
– Может быть, встретимся у меня в офисе? – предложил Железняк.
– Не играй с огнем, – сказал Кассель, – я и так прилетел к тебе из Москвы. Полчаса. И не вздумай опоздать хотя бы на секунду.
И положил трубку.
Через двадцать девять минут Железняк – идеально причесанный, в идеальном костюме, с черным дипломатом в руках – вошел в номер люкс на шестом этаже гостиницы «Спасская». Его слегка удивило то, что ни возле номера, ни в самом номере не было охраны. И двери номера были не заперты.
Кассель в белом пушистом свитере стоял у окна и говорил по своему телефону-раскладушке по-японски. Он почувствовал движение воздуха за спиной, повернулся, кивнул Железняку, показал глазами на стул у окна – мол, присаживайся и поднял палец вверх – мол, дай закончить разговор. Железняк не стал садиться, встал у стены.
– Аригато, Акихиро-сан, – сказал он наконец и бросил телефон на стол. Сел на кровать, снял ботинок и начал что-то из него вытряхивать.
– Такое ощущение, что камень попал, – объяснил он Железняку, – нет, ничего нет. Показалось.
Кассель наконец поднял глаза и посмотрел на стоящего у стены Железняка в упор.
– Боишься? – спросил он.
– Дурак бы не боялся, – спокойно ответил Железняк.
– И чего тогда ерепенишься? Сам же понимаешь, что банк твой мы купим с тобой или без тебя. Зачем меня заставил приехать? Цену мы назвали, она не изменится.
– У меня есть другое предложение.
– Я сказал – цена не изменится, – Кассель повысил голос. – Мальчик, это тебе кажется, что твой банчок – это пуп земли. Ничего он не стоит, ни копейки. Нам нужно здание в центре Волоковца для нового офиса нашего филиала.
– Это неправда, – сказал Железняк.
– Что? – Кассель удивленно поднял брови.
– Вы или не очень понимаете ситуацию в нашем регионе…
– А ты понимаешь? – хмыкнул Кассель.
– У вашего представительства дефицит больше ста двадцати миллионов долларов. Сделка с «Волоковецсталью» при текущем курсе рубля принесет вам убыток еще в семьдесят два миллиона. Это вас не убьет, но вы это почувствуете. Резервов у вас сейчас нет, все вложено в энергетику…
– А ты откуда знаешь? – Кассель потемнел лицом.
– Все из открытых источников. Я умею складывать цифры.
– Продолжай.
– Мое здание стоит четыре миллиона долларов, вас они не спасут, даже если вы заберете здание даром и тут же продадите его втридорога.
Кассель кивнул.
– Но у нас есть долговые обязательства «Трастового банка»…
– Присядь-ка, – перебил его Кассель. Железняк выдвинул стул и сел, поставив кейс рядом с собой.
– Сколько они вам должны?
– Семьсот миллионов.
– Мы думали, больше.
– Говорю, что есть. Вам этого хватит для того, чтобы подложить этот рычаг под «Волоковецкую сталь» и приподнять их над землей на пару месяцев. Если действовать умно, Курашов сам придет к вам и попросит взять его завод со всеми долгами.