Массовые сцены в повести «Эскадрон комиссаров» занимают большое место. В них раскрываются трудные будни красноармейского быта: маневры, политические занятия, помощь крестьянам соседней деревни (организация в ней колхоза).
Но всю эту многоликую массу писатель как бы «расчленяет», выделяя целый ряд образов-персонажей, которым отводится большое место в тексте всего повествования. Наиболее удачно на наш взгляд даны характеры бойцов Люшкина, Литвинова, Ильи Ковалева. Автор повести не ставил задачи создать обобщенный образ бойца, судьба которого была бы типичной для всей рядовой массы, подобно Чапаеву из одноименного романа Д. Фурманова. Ганибесов шел путем Серафимовича в «Железном потоке». Целостно ни одна судьба не прослеживается в повести. Но в каждом выделенном образе-персонаже типизируются одна-две каких-либо черты. В целом же создается собирательный объемный портрет народа.
Вот, например, характер Люшкина. Вначале это несмелый, неудачливый красноармеец. Когда Люшкин вместе с другими новобранцами в первый раз выехал на рубку и взмахнул клинком, то вместо лозы отрубил лошади ухо, став посмешищем для бойцов эскадрона. Новобранец Люшкин, приехавший в эскадрон из далекой глухой деревни, имеет очень слабое представление о событиях, которыми живет страна. Мысли его тяжелые, путаные, не выходят из круга привычных житейских понятий.
Верный своей творческой манере, автор повести «Эскадрон комиссаров» не углубляется в анализ переживаний одного героя. Люшкин появляется на страницах повести всего 2—3 раза. В поступках, в действии раскрывает писатель изменение характера, процесс становления личности.
В упорном труде вместе со всем коллективом обретает Люшкин свое место в строю. И вот уже он, захваченный энтузиазмом социалистического соревнования, придумывает новый способ рубки лозы, показывает образец воинской подготовки. И третья сцена — Люшкин от имени своего взвода вызывает на соревнование соседний взвод. Взволнованный от нахлынувших на него чувств, еще не умеющий выразить их словами, Люшкин предстал перед товарищами в новом свете. Нет, он не жалкая личность, над которой можно безнаказанно надсмехаться. Он сам теперь строит жизнь, активно участвует в ее преобразовании И если постараться, то он может стать таким же комиссаром, как Смоляк или Ветров, так же, как они, он научится разбираться в политике.
Так сопоставление двух-трех коротких обыденных сцен позволяет Ганибесову показать пробуждение народа.
Рассказ о Люшкине больше не займет ни одной страницы повести, но характеристику этого бойца дополнят образы Граблина, Ковалева и других.
Граблин пришел в армию неграмотным батраком, а спустя несколько месяцев он пишет в деревню «агитирующее» за колхоз письмо: «Здравствуй, дядя Сидор Филипыч… Вот я в Красной Армии научился политзанятию. Была конференция партийная всего Союза ССР. Всем батракам и беднякам велено организовать колхоз, как против буржуев-кулаков. Организуют колхоз обязательно. А я из Красной Армии приду — тоже заступлю. Вы трактор покупайте, а я трактористом изучусь здесь». По-своему, но, главное, убежденно излагает Граблин в письме почерпнутые на политучебе исторические сведения: «Были в Англии крестьяне-мужики, а их всех съели овцы буржуйские, а на самом деле не овечки, а буржуи-кулаки сжили с местов, землю всю отобрали, а на той земле овечек стали пасти для шерсти…». И с видимым удовольствием ставится подпись под письмом: «Пётра Сергеич Граблин».
Целый ряд отрывков из писем, включенных в повесть, мастерски воспроизводит колорит эпохи и способствует индивидуализации персонажей.
История развития характера красноармейца Ковалева подчинена в повести раскрытию проблемы коллектива. Разухабистый и беспутный парень Илья Ковалев был всегда уверен, что товарищи завидуют его ловкости, удальству. Постоянные отлучки по ночам в деревню на гулянку он рассматривал как молодечество. А что до начальства, то его всегда обмануть можно, выкрутиться. Все разговоры о соревновании, о колхозах идут мимо Ковалева, так и не увидел он то новое, что объединяло бойцов взвода против него. В первый раз в жизни почувствовал Ковалев робость и неуверенность, видя отчуждение товарищей, смотревших на него как на преступника и отщепенца. Первые раздумья о себе, о своем месте в строю — залог будущего изменения характера. Ганибесов умеет в коротких жанровых картинках дать индивидуальные характеристики. Приведем к примеру такую сцену.
«Больше всего Илью кольнула заметка Граблина — второвзводника, который и писать-то научился только перед лагерями.
«Товарищ Ковалев у нас по Ленинской путе не идет», — писал Граблин.
«Вот собака! — злился Ковалев. — По какой же я, по-евонному, путе иду? По буржуазной, что ли? При чем тут Ленин? Дураку-то и грамота не впрок».
Ганибесов поэтизирует в повести силу и величие армейского коллектива, способного очистить человека от скверны прошлого, от потребительского отношения к жизни. Поэзия коллектива, его становление под руководством политкомиссаров эскадрона и составляет пафос повести Ганибесова.
Люшкин, Граблин, Ковалев, еще пять-шесть персонажей, судьба которых прослеживается в отдельных сценах, дополняя друг друга, в целом и создают собирательный портрет красноармейской массы.
В изображении коллектива бойцов в повести Ганибесова «Эскадрон комиссаров» ощутимо раскрывается одна из новаторских традиций советской литературы.
Классическая русская литература дала нам образцы решения гуманистической темы. Например, в повести «Поединок» А. И. Куприн с большим мастерством художника-реалиста запечатлел трагедию рядового солдата царской армии. Во всем неприглядном обличье показал писатель этот «оплот» царского правительства. Бездарность и тупость командования, прожигающего дни в разврате и пьянстве, жестокая муштра вместо сознательной дисциплины — такова обстановка, воспроизведенная в «Поединке». И в этом бесчеловечном мире Шульговичей, Веткиных и Бек-Агамаловых влачат свое скорбное существование солдаты типа Хлебникова. Образ Хлебникова у Куприна вырастал в символ беспросветной солдатской массы. Жалкий, забитый человек — таким нарисован Хлебников.
В уста поручика Ромашова Куприн вкладывает свои мысли о Хлебниковых:
«Они обезличены и придавлены собственным невежеством, общим рабством, начальническим равнодушием, произволом и насилием».
Реалистическая повесть Куприна наглядно показала гнилость царской армии, объективно (сам Куприн приходил лишь к абстрактным выводам) показывала несостоятельность всего буржуазно-помещичьего строя.
Следуя реалистической традиции русской литературы, Ганибесов, так же как и весь отряд передовых советских писателей, с качественно новых идейных позиций марксизма-ленинизма подходит к изображаемой действительности. Новым является у него и сам объект изображения. Поэзия трудового коллектива, сплоченность его во имя строительства социализма в стране, товарищеские отношения на учениях и в быту, политический и идейный рост бойцов, озабоченных судьбой своей социалистической Родины, новая, коммунистическая мораль — вот та действительность, которая властно вошла в произведения советской литературы, в том числе и в произведения одного из рядовых строителей этой литературы В. П. Ганибесова. При многих художественных несовершенствах повести «Эскадрон комиссаров», в ней было главное: утверждение неуклонного движения нашей страны к социализму. Быть бы до Великого Октября Люшкину таким же забитым и бессловесным оружием чужой воли, каким был солдат Хлебников из талантливой повести А. И. Куприна. А ныне перед Люшкиными партией открыты светлые горизонты того мира, хозяином которого они стали.
Жизнь эскадрона показана не оторванно ото всей страны. Это маленькая часть тех великих преобразований, которые происходят во всех уголках первой страны социализма. Связь с шефами — рабочими завода, пропаганда красноармейцев среди крестьян соседней деревни — все это расширяет круг повествования, делает рассказ о буднях красноармейцев объемнее и значительнее. Особенно удачны в повести сцены организации колхоза в подшефном селе.
Крестьянин Игнат как бы дополняет портрет новобранца Люшкина. Растрепанный, беспечный мужик лет пятидесяти подошел, моргая и глупо шмыгая носом, — таким предстает он в начале повести. Обстановка избы Игната приоткрывает жизнь бедной крестьянской семьи. Такие детали, как «наполовину выбитые стекла окон избы, заклеенные газетами, полуразвалившаяся печь, облупленная икона, голодные дети» — все это характеризует наследие старой деревни. Несколькими штрихами писатель показал первые радости крестьянина, увидевшего помощь Советской власти. В труде преображается Игнат. Это теперь рассудительный, умный хозяин, способный делать с землей чудеса.
Психология трудового крестьянина, его предрассудки и тяготение к новому — все это воплощено не только в образе Игната, но и, в особенности, в массовых сценах. Приведем одну из них.
«— Записывайтесь, товарищи, а потом избирать. Кого?.. Никого нет. — собрание присмирело, занявшись каждый своим. Один рассматривает руки: «Эх, ногти-то вымахали, как у ястреба, надо будет как-нибудь после бани…» Другой внимательно рассматривал сапоги: «Подмазать надо сапоги-то деготьком. Ишь, заскоробли как, рыжие стали и лупятся, как ребячьи носы в купанье».
От дома Якова раздался душераздирающий бабий крик.
— Чего это там?
— Примак бабу лупит, дочь Яковову.
— Из-за вас, гыт, голосу решили. В колхоз собирается…
Агафон, сидевший за столом, помигал своими рыжими ресницами, крякнул и встал.
— Я… ихым… Я, граждане, записываюсь. Кхээм… Вместях с бабой.
— Черт рыжий, что же ты тянул? — шепотом ругается Ветров…
Серафима подавилась чем-то и начала усиленно глотать.
— Я записываюсь! — вскочив и закрыв глаза, выкрикнула она.
— Симка! — крикнул ее отец. — Ты что? Ты это как?
— Трое уже есть, товарищи!
— Нет, ты погоди, ты постой, вычеркни Симку.