В Африке не все как у людей, Нил разливается летом. Иван Дмитриевич, вышел из машины на берегу широкого водного потока. Вокруг благодать и благолепие, вся местная кусачая живность попряталась от грохота. Вон артиллерия до сих пор бухает.
— Что стоим? — вопрос адресовался трем унтерам и подвернувшемуся под руку начальствующему над третьим парком. — Разворачиваем паромы. Первый и второй в большие, остальные давайте по три маленьких с комплекта.
Затем Никифоров вместе с половиной офицеров батальона побежал осматривать плавучие трофеи. Противник пока не мешает. Солнце уже жарит, но еще не высоко, от реки веет прохладой — самое время потрудиться в темпе как артельщики в ожидании премиальных.
Русский заводской понтонный парк, это большой конструктор. Из него можно собирать, как мосты разной длины и нагрузки, так и паромы. Если подойти творчески, то большой паром из целого парка как раз должен выдержать 50 тонн нагрузки, только по расчетам Никифорова требуются три дополнительные балки и связи. Грести давно уже не нужно, в каждом парке по четыре лодочных мотора. Главное — про бензин не забывать.
Работа на берегу кипела. Пока одни собирали секционные паромы, другие сколачивали плавсредства из лодок, готовили сходни на баржи, вязали плоты из бревен и пустых бочек.
— Неприятственно, плохо очень, — мрачно произнёс штабс-капитан Никифоров получив рапорт от фельдфебеля Генералова. Взводный докладывал в виде расхристанном, китель неизвестно где, рубаха расстегнута, вместо пилотки колоритная соломенная шляпа. Впрочем, офицера не уставный вид сапера не волновал, он тоже оставил лишнее обмундирование в машине и щеголял трофейным пробковым шлемом.
Увы, родное интендантство не озаботилось тропической формой. Хотя тот же самый пробковый шлем известен русской армии со времен Скобелева. В отличие от фельдфебеля, Никифоров не расставался со «шведой» и подсумками. Очередная переправа вызывала у него подспудные иррациональные опасения. Прям мистика какая-то. Так и воды бояться начнешь, чего доброго.
— Собираем доски и приколачиваем к жердинам, — вынес вердикт офицер. — Не подумали, увы. Надо записать и внести в рапорт на будущее.
Вопрос касался самой элементарной вещи. Готовясь форсировать Нил, забыли про банальные моторы для лодок и самодельных барж. Простая ходовая вещь, продаётся в любом уездном городе за несколько десятков рублей, но то в России, а здесь в Египте до города ещё надо дойти, и не факт, что там что-то найдется. Хоть с машин моторы снимай и гребные валы к ним из ломов вари!
На берегу уже собиралась пехота. Дополнительным рабочим рукам тут же нашлось применение. Работы в армии всегда много. Ее не переделать при всем желании.
Однако, первыми на тот берег ступили крепкие жилистые мужчины из разведроты. Легкие Т-24 и Т-27 спустились на берег и пошли в воду. Плавучие танки казались большими жуками-плавунцами, над рекой поднимались темно-зеленые в светлых пятнах конические башни с торчащими пулеметами или «Эрликонами». Скоростью эти машины не отличались, за танками тянулся сизый дымок выхлопа, над водой разносилось стрекотание двигателей, от корпусов расходились длинные усы. За танками плыли четыре бронетранспортера. Как понятно единственные БТР бригады, на которые нашлись специальные поплавки.
Следом за разведкой рванула пехота на паромах и баржах. Кому не досталось моторов дружно гребли, причем не только самодельными веслами, но и прикладами.
Авангард закрепился на противоположном берегу и радировал — «Все спокойно». Следом Нил с первым эшелоном пехоты пересекли наблюдатели гаубичных батарей, сами «гроза полей» и «боги войны» развернулись прямо у переправы.
Волнение вызвала погрузка тяжелых «Мастодонтов». Не обошлось без накладок. Первый танк медленно вполз по железным листам усиленного пандуса. Паром качнулся под тяжестью машины, во все стороны побежали волны. И все, понтоны глубоко погрузились в воду, паром плотно сел на мель. Пришлось спихивать его на глубокую воду вторым танком. Конструкция выдержала. Саперы раскрепили танк тросами, запустили моторы, паром величественно как линкор двинулся через реку.
До вечера успели перебросить всех. Противник инициативы не проявлял. Разведка замечала разъезды, дозоры на горизонте, но сблизиться и атаковать англичане и не пытались. Обстрелов тоже не было.
День прошёл в высшей степени удачно. Два развалившихся плота не считаем. Никто не утонул, никого не покусали крокодилы. Намоченное имущество и утопленную машину с трехдюймовыми снарядами не считаем. Перевернувшийся на откосе бронетранспортер тоже дело житейское. Машина шла без людей, водитель успел пригнуться и уцелел. Сам БТР быстро поставили на гусеницы. Мелочи жизни.
Отличился ефрейтор Гитлер. Семен подстрелил в тростниках и приволок в лагерь трехаршинную кобру. Здоровенная гадина, одна голова в кулак молотобойца, от зубов и сапог не спасет.
— Куда ты это потащил? — возмущался унтер-офицер Селиванов, — увижу или почую запах, месяц будешь отхожие места копать и закапывать.
— Выварю и чучело набью. В зубы унтер-офицерский погон вставлю.
— В задницу себе эту башку вставь!
— Чучело сделаю, сам прибежишь фотографироваться.
Лучше бы Гитлер этого не говорил. Фотоаппарат штука дорогая, но у офицеров и нижних чинов нашлось с полдюжины на батальон. На ближайшие два часа к несчастной кобре выстроилась очередь желающих запечатлеть себя на фоне Нила с гадиной в руках или на шее. Прибежавший на шум Кравцов сам оценил находку и послал денщика за своим «Цейсом».
С чучелом у Гитлера не получилось, хоть и нашлись помощники. В результате шкуру с кобры снял, а остальное выкинул. Впрочем, ползучей гадости в окрестностях немало, так что сапер не оставил надежду разжиться подходящим экспонатом и обработать его достойно.
Пока основные силы бригады переправлялись, маневренные группы разбежались далеко вперед, глубоко в пустыню не заходили, все получили жесткий приказ — держаться обитаемой полосы. В Сирии и Трансиордании уже бывали случаи, когда из-за поломки техники или закончившегося бензина люди навсегда оставались в пустыне. Несколько таких отрядов даже нашли, высохшие под палящим солнцем мумии похоронили на месте.
Ночью батальоны приводили в порядок, а с рассветом мехбригада двинулась на Александрию. Причем на марше ее догнали маневренные группы и разведка 3-го мехкорпуса. Оказывается, старые друзья шли и переправлялись чуть южнее. Офицерам Кексгольмского батальона повезло встретить знакомых из 2-й Петербургской, она вместе с 3-й бронетанковой дивизией рвалась вперед. 8-я механизированная осталась в Сирии.
Штурм Каира уже шел в полную силу. Пехотная дивизия планомерно выбивала противника из пригородов. После того как на левом берегу появились русские танки, героический настрой защитников города сильно упал. Тем более значительную часть гарнизона составляли египетские войска, а арабы явно не горели желанием подставляться под пули одних сахибов ради других сахибов.
Механизированная дивизия выставила заслон на берегу у моста и переправ, с этим вся стальная лавина покатила дальше. Места пошли обитаемые и не столь дикие. От Каира мехбригада двигалась в полосе железной дороги. Дороги конечно оставляли желать лучшего, но для танков и грузовиков повышенной проходимости их хватало.
Увы, добавилось работы саперам. Наступление вдоль дельты Нила. Не всегда мосты через многочисленные каналы и речки держали тяжелую технику. Приходилось спешно разворачивать понтоны или усиливать местные переправы, искать броды. За день саперы потратили целый грузовик взрывчатки, расчистка завалов и снос направленными взрывами обрывов, насыпи на подъемах. Работы хватало всем.
К вечеру по радио передали, что танковая дивизия вышла к озеру Мариут, за которым раскинулась красавица Александрия. Древний город, заставший фаланги Александра Македонского, Птолемеев, римские легионы, видевший красоту Клеопатры и слушавший проповеди апостолов лежал перед русскими войсками.
На подходах к Александрии русские столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Механизированные части с наскоку закрепились в предместьях. Но продвижение через хаотичную застройку оказалось затруднено. Англичане успели подготовить оборону. Вырвавшиеся вперед танковые роты встретил кинжальный огонь орудий, по пехоте били пулеметы, баррикады на улочках огрызались огнем.
Развернутые батареи открыли огонь. Этого мало. Корпус запросил срочную поддержку с воздуха. Тем временем Петр Манштейн решил придержать свой авангард, собрать в один кулак растянувшиеся на марше батальоны. Бригада атаковала на правом фланге. Городок Даманхур захватили сходу. Затем короткая остановка. Люди не железные, да и техника тоже требует к себе уважения.
Иван Дмитриевич буквально мешком вывалился из машины. Тряска по кочкам и рытвинам порядком вымотала. Не успел отдышаться и оглядеться по сторонам, как к нему подскочил посыльный.
— Господин штабс-капитан, срочно к командиру!
Сам Григорий Петрович явно пребывал не духе, обведя офицером тяжелым взглядом исподлобья командир батальона заявил, что всем дается полчаса подтянуть людей и проверить снаряжение. Дальше саперы идут с передовыми ротами бронегренадеров. Взрывников держать под рукой, самим быть готовыми спешно наводить переправы. Возможно под огнем. Последнее особо касалось Никифорова. Он командует мостовыми парками и всеми техническими средствами Отдельного Кексгольмского. Это немало, в батальоне два автомобильных крана, передвижные электростанции, прожектора. Даже есть компактная лесопилка. Правда, ее давно не разворачивали по вполне очевидным причинам.
Иван Дмитриевич взял с собой поручика Гакена и направился к съехавшим в поле машинам с понтонным хозяйством. На пронзительный свист штабс-капитан среагировал интуитивно, растянулся в ближайшей канаве. Поручик замешкался, но моментально плюхнулся на землю при первом же взрыве. Грохотнуло знатно. Выглянув из канавы Иван Дмитриевич увидел высокий куст дыма величественно вздымающийся за железнодорожной насыпью. Следующий снаряд разорвался на сотню метров правее.