— Приятель поделился, дескать с новым званием и за сбитых могут еще и отпуском поощрить. Наши «Апостолы» все равно в ремонте. До зимы точно не выйдут. Так может хоть тебе удастся вырваться на недельку?
Ответом было демонстративное пожимание плечами. У командования свои разумения. Во всяком случае, слухи об отпусках ходили, но реально никого еще не отпустили. Вроде, Сафонова собирались отпустить, но все отменили.
— А знаешь, почему город так называется?
— В честь царя Петра, это все знают.
— А вот и нет. — Кирилл развалился на кровати, заложив руки за голову. — Изначально назвали в честь святого Петра. Который ключами от Рая заведует. Перед прошлой войной царь Николай разрешил переименовать столицу в Петроград. Дескать, название не слишком русское, не звучит, когда с германцами деремся. Переименовали с радостью, да только потеряли слово «Санкт», что значит «святой».
Дима слушал, открыв рот. Явно эта часть истории отечества прошла мимо него.
— Вот из-за этого у нас мятеж в конце войны приключился, волнения, стачки постоянно на заводах. Без небесного покровителя все вкривь и вкось шло. А в двадцать четвертом году знаменитое наводнение. Нева полгорода затопила, мосты снесла, заводы и верфи залила. При наводнении даже канализацию и водопровод размыло.
— Слышал, много людей утонуло.
— Больше полусотни. А пострадавших, кто имущество потерял тысячи. Так вот, после того случая к царю ночью Петр Великий пришел. Прямо с Сенатской площади на коне прогарцевал. Что Петр Николаю говорил, никто не знает, но вдруг срочно собрали городскую Думу и царь попросил переименовать город обратно.
— Попросил?
— Как он просить умел, нам в школе учитель истории рассказывал. Царская просьба сильнее приказа. Отказать очень уж неудобно получается.
Сам Кирилл сомневался в том, что именно так все и происходило. Особенно ночной визит Медного Всадника. Однако, старое название действительно вернули городу после знаменитого наводнения. Что касается мистической стороны рассказа, это можно к отцу Диомиду зайти, попросить рассказать. Корабельный священник человек хороший, к своей пастве всегда с добром, не откажет.
Дима вернулся к своему путеводителю, увлеченно разглядывал картинки и погрузился в сочные яркие описания, так что даже забыл о существовании соседа. Кирилл переместился к окну и распечатал письмо от дяди. Все у него хорошо, жив здоров, мельком упомянул пару «незначительных баталий».
'Стоим в Иерусалиме. Специально ходил в храм Гроба Господня, молился за здоровье всех наших родных и близких в Гефсиманском саду. Поставил свечи и за тебя, и за Владислава, и за моего брата и твоего отца Алексея. Нам всем нужна небесная поддержка.
Город удивительный. Такого редкого колорита я еще не видел. Как-нибудь соберусь напишу целые мемуары об этом месте и как наш саперный батальон шел через пустыню. В двух словах не рассказать.
Ну, о боях ты и из газет можешь узнать, скучно это и не интересно. Сам понимаешь. А вот совершить паломничество за казенный счет, можно сказать, всем моим товарищам повезло.'
В конверте из Петербурга были письма дедушки с бабушкой, тети Лены. Бабушка три раза упомянула тетю Лизу, просила не забывать, заглядывать к Кожиным как можно чаще. Все писали, что ждут Кирилла в гости. При любой оказии, в любое время двери дома открыты. Пироги на столе даже в пост будут, все же приветить солдата святое дело.
Самое главное — письмо от отца. Кирилл аккуратно развернул лист белой бумаги. Мелкий угловатый ровный почерк шариковой ручкой. Простые русские слова. Пишет, что все у него хорошо, проблемы счастливо разрешились.
'Я опять в дороге. Недавно умудрился влететь в одну передрягу, больше анекдотичная, чем трагичная, но было страшно. Встретимся после войны, расскажу. Французы оставили Лотарингию, похоже, надолго. Если у тебя вдруг выйдет оказия с отпуском в Германии, загляни в Мец. Красивый городок на берегу реки. Старинные дома и замки интересны. Есть где погулять, посмотреть достопримечательности, посидеть в уличных кафе за кружкой пива. Есть и весьма неплохие бистро, но их знать надо, впрочем, если разговоришь местных, все покажут и расскажут. Люди доброжелательные.
По старому адресу не пиши. Я пока сам не знаю, куда ляжет дорога. Скорее всего увезу Джулию за пролив. Там климат хоть и сыроват, но куда полезнее для здоровья, чем весна на севере Франции. Думаю, летом тоже ничего не изменится.
Опять познакомился с интересными людьми. Кирилл, если много путешествуешь, не сидишь на месте, постоянно будешь находить новых знакомых и друзей, причем людей необычных. Есть в такой жизни достоинства, есть и недостатки, но пока молод и здоров о плохом не думаешь.
Береги себя. Почаще пиши, при оказии звони маме. Она у тебя удивительно хороший, терпеливый и очень надежный человек с чистой душой. Если у меня не получилось, то ты постарайся обеспечить ей спокойную жизнь и уверенность в будущем. Знаю, у тебя получится. Ты от нас с Алевтиной унаследовал все только хорошее.
Знаю, ты в армии, служишь своей стране. Это твой выбор. И если ты так решил, то выбор правильный. Помни первое правило офицера: думай головой и стреляй первым. Тогда тебе будет что рассказать внукам и правнукам долгими летними вечерами на даче. Ни о чем не беспокойся. Главное — вернись живым и здоровым. Помни, ты нужен маме и сестрам.
Как устроюсь, обзаведусь постоянным жильем на новом месте, обязательно напишу и дам абонентский ящик «Экспресса». Эти господа работают по всему миру, ничего им не мешает, ни Черт, ни Бог, ни политиканы. Иногда я им даже завидую. Такая независимость дорого стоит.
Извини, что пишу лишнее. Иногда действительно очень хочется выговориться…'.
«Письмо датировано 22 мая 1940. Отправлено из Меца. Франция.» Кирилл бросил задумчивый взгляд на настенный календарь. Именно в эти дни «Апостолы» пришли в Романовский порт.
Если память не изменяет, тогда же газеты писали о глубоком танковом прорыве, ударе с тыла по крепостным дивизиям. И Антип Власьевич со своими бронеходчиками где-то там должен был участвовать. Увы, за долгие годы Кирилл так и не научился называть отчима папой. Тот и не настаивал, но относился к пареньку как к родному сыну, учил, воспитывал, иногда вразумлял суровым словом, когда тот переходил границы.
Интересно все складывается. Главное, все родные и близкие живы. А все-таки долго письмо шло. Даже с учетом пересылки через фронты, непозволительно долго. Впрочем, в письме дедушки внизу обнаружилась приписка бабушки.
«Кирилл, внучок, письмо от папы получили еще в начале июня, 11-го числа, хотела тебе сразу переправить, но отложила на полку в кабинете Ивана, да забыла про него. Так вышло, что только вчера наткнулась, когда протирала пыль. Ты извини, память с годами не радует. Все жду, когда удастся обнять всех вас, и тебя, и Ваню, и папу твоего заблудшего».
От этих слов старой женщины на душе стало тепло. В уголках глаз блеснули слезинки. Невелика беда, что письмо «заиграли», пусть его, все равно пришло по адресу. Главное, бабушка сама пишет и помнит всех своих детей и внука.
На следующий день в Романовский порт пришел «Наварин». Учеба для людей подполковника Черепова завершилась. Тяжелый эскадренный авианосец пригнали на главную базу флота в качестве авиатранспорта. Весьма специфичная роль для такого корабля, но командованию видней. Палубное оборудование русских эскадренных авианосцев типовое не требует привыкания к конкретному кораблю. Однако, для части пилотов это была первая посадка на палубу, если не считать учебных кораблей в Крыму.
Да, после сражения у Фарерского барьера поредевшие авиаотряды пополнили машинами и людьми из береговых полков. Тогда же пользуясь возможностью, специалисты флотских мастерских как следует отремонтировали, перебрали и подновили где могли самолеты «апостолов». Машина как человек, без ухода и заботы ломается.
У причалов авианосец не задержался. Два дня на утряску разных дел, дать морякам отгулять увольнительные в родном порту, и можно снова в поход. «Наварин» с эскортом из эсминцев шел в южную Норвегию. По пути командир авиагруппы пользуясь своей старой дружбой с каперангом Аниным и рекомендацией командира бригады организовал учебные полеты для новичков. Все удачно, все сели без аварий и даже на второй взлет все решились.
Уже в Берген-фьорде летуны узнали, что авиаотряд временно преобразуется в смешанный авиаполк. Служить им теперь на военной базе близ городка с труднопроизносимым названием, прикрывать с воздуха наши корабли и порт до возвращения родного авианосца с завода.
Глава 7Палестина
14 июля 1940. Князь Дмитрий.
Над Африкой «Острог» взял правее пересекая Атласские горы. О том, что маршрут меняется знали всего несколько человек. Экипаж в том числе, само собой разумеется. Князь Дмитрий предпочел бы чтоб знали еще меньше, но это рискованно немного. Пришлось дать команду: срочно согласовать с итальянцами перелет через Ливию. Союзнические отношения у нас получались странными. Впрочем, по мнению командира воздушного корабля, высокопоставленный пассажир совершенно зря беспокоился. Поручик Леваневский искренне полагал, что над Ливией итальянцы «Острог» даже не заметят, а над самим Апеннинским Сапогом если случайно и обнаружат, то сбить не смогут и пытаться не будут.
В салон заглянул бортинженер и протянул князю ленточку радиограммы.
— Благодарю.
Короткий текст: «Всем свои государства. Протекторат наш».
Подписи не было, но ее и не требовалось. Дмитрий Романов сложил ленточку в конверт плотной бумаги и убрал в отдельный отсек портфеля.
— Вот и возвращается все на круги своя, — тихо прошептали губы.
Внезапно пришедшая в голову ветхозаветная цитата настроила Дмитрия на нужный лад. До этого момента он планировал после заправки и отдыха в Александрии гнать самолет прямиком в Багдад. Именно в столице вроде бы суверенного Ирака и располагалось командование фронтом, там же под боком армейцев разместилась гражданская администрация. Теперь Дмитрий понял, что ему обязательно надо провести пару дней в Иерусалиме, а то и больше. Разумеется, он будет не первым Романовым в Святом Городе после его освобождения, двое родственников с погонами пехотных офицеров сподобились проехать по Палестине в составе подвижных соединений. Брат Василий так вообще умудрился попасть в штурмовую часть.