Поэтому — искусство («во сне все возможно»). Из этого — искусство, моя жизнь, как я ее хочу, не беззаконная, но подчиненная высшим законам, жизнь на земле, как ее мыслят верующие — на небе. Других путей нет.
Знаю по себе, что как только пытаюсь жить — срываюсь (всегда пытаюсь и всегда срываюсь!). Это ведь большой соблазн — «наяву»! И никакой опыт — меньше всего собственный! — не поможет. Поэтому, когда Аля, спохватившись, что ей уже 11 1/2 лет, просит меня самой выбрать ей жениха, отвечаю: «L’unique consolation (contentement) d'avoir fait une bкtise est de l’avoir faite soi-mкme»[39] (слишком громоздко по-русски, иные вещи на ином языке не мыслятся) — поэтому пусть жениха выбирает сама. Аля, впрочем, объявила, что кроме как за Зигфрида (Нибелунги) ни за кого не выйдет замуж, а так как Зигфрида не встретит… (Пауза:) — «Но старой девой тоже нельзя…»
_______
Вше-норы. Крохотный загон садика с беседкой, стоящей прямо в навозе (хозяин помешался на удобрениях). В беседке, на скамье, отстоящей от стола на три метра — писать невозможно — я. Рядом коляска, в которой под зелеными занавесками — Барсик. (Уцелело от Бориса.). Комната, где он провел два первых месяца своей жизни, так темна, что д<окто>р запретил под каким бы то ни было видом выносить его на волю с открытым лицом: немедленное воспаление глаз. Но он так умен, что на воле их и не раскрывает. В этом загоне коротаем дни. Прогулки с коляской трудны, никуда нельзя, — «comme un forзat, attachй а sa brouette»,[40] предпочитаю на руках. (Уже излазили с ним — моим темпом! — немалое количество холмов.) Нигде не бываю. Заходят — Ал<ександра> Зах<аровна> с Леликом[41] (Аля, при виде его, шалеет: безумные глаза и двухчасовой галоп по нашему загону), Анна Ильинична Андреева — и всё, кажется. Последняя необычайна, таких не встречала. Каждый раз новая, не узнаю и не пойму, в чем дело. Дружим — с оттенком известной грубости: взаимные толчки. Но явное внутреннее правление, с ее стороны необъяснимое. Скажите О<льге> Е<лисеевне>, что я, в своем любовании ею, была права, что нюх не обманул. Самое чудесное в ней — природа, полное отсутствие мещанства — gu’en dira-t-on[42] — и позы (того же самого). Существо, каким его создал Бог. Одаренное существо.
________
От О<льги> Е<лисеевны> уже месяц — ни строчки. И не напишу, пока не напишет, так и скажите. А м. б. — больше месяца, совсем забыла вид ее почерка на конверте. Передайте ей, что и моей вере в любовь на расстоянии есть предел (я, вообще, не из верующих, — изверилась!) — что я не сержусь, но настороже и что меньше как на 12-ти страницах (добросовестного: мелкого почерка: петита) не помирюсь.
________
«Молодец» уже 11/2 месяца как отпечатан, — но — нет обложки. Ясно, что пролежит еще 11/2 года и что обложка будет чудовищнаях.[43] Поставила крест, не спрашиваю и не угрожаю. «Дорогой» (М<арк> Л<ьвович>[44]) — как помер (по-чешски: «хцып»), не мне — воскрешать, но и не мне оплакивать. Случайно узнала от Лебедевых (Аля ездила к Ирусе), что был в Париже. Навестил ли вас? И на кого был похож?
М<аргарита> Н<иколаевна>[45] бесконечно-мила, подарила мне зеленое платье, мальчику — чудесное одеяльце, вязаный костюм (NB! первые штаны! так же знаменательно как первая любовь) и множество «белизн». Але сняла мерку и обещала ей к Пасхе розовое платье, из той же материи и того же покроя, что Ирусе. Влюбленность последней в Алю продолжается: всю зиму переписка и, изредка, свидания. Ждем их (все семейство) в следующий понедельник. Аля предлагает всем женщинам: М<аргарите> Н<иколаевне>, Ирусе, себе и мне — уйти гулять, а В<ладимира> И<вановича>[46] оставить с коляской, благо еще Барсик так мал, что не понимает (бороды и голоса).
Адя, непременно познакомьтесь с Бальмонтами, Мирра[47] была очень мила 13 лет, а сейчас она немножко старше Вас. Через 2 недели выйдет — а, впрочем — тайна: когда выйдет, пришлю. — Посмеетесь. —
Очень прошу Вас, познакомьтесь! Если Б<альмон>т захочет целоваться (с ним бывает!), скажите, что у Вас есть жених — в Марокко, на кофейных плантациях. Он это ценит и отстанет. Напишите про Елену,[48] какое впечатление. В первый раз пойдите с Лисевной,[49] сидите и наблюдайте. Чудная семья, непременно подружитесь. — Не откладывайте. —
________
Пишу Вам в 5 ч. утра. Оба С<ергея> Я<ковлевича>,[50] Аля и Барсик спят. Птицы свистят. В комнате, кроме деревянного корыта (бассейна Барсика), еще три таза — и все с пеленками, — Барсик вроде Версаля в le jour des Grandes eaux[51] (одна из причин любви к нему и неустанного повода к восхищению им — А. И. А<ндрее>вой).
Сижу в чешкином халате — с сиреневыми лилиями, сильно похорошевшем, ибо обкурен, как пенковый мундштук.
До свидания, милая Адя, пишите мне. Спасибо за сведения о Розентале (по-еврейски: «Аймек-гуарузим»):
Аймек-гуарузим — долина роз.
Еврейка. Испанский гранд…
Это у меня стих такой есть (1916 г.)[52] — пророчество, нет — предчувствие Розенталя. (Знает ли он, что он Аймек гуарузим?)
Целую Вас.
МЦ.
Аденька! пошло ли мое письмо к Б<орису> П<астернаку>? Не забудьте ответить. Про наш гейзер Вам пишет Аля, — кипяточный поток!
Вшеноры, 25-го апреля 1925 г.
Дорогая Адя,
Ваши оба письма дошли. Теперь давайте о главном: «Записки девочки», так надо назвать.[53] Предисловие, если хотите, напишу я — несколько слов в связи с другой книгой — «Une enfant sous la Terreur»[54] — кажется, так называется.[55] Тоже аресты, мытарства, издевки — только героиня была старше Вас — тогда, и писала уже взрослой. Отмечу и это.
Писать я бы Вам советовала, не называя родителей, и подписываться буквами — secret de Polichinelle,[56] но так, по-моему, для первого раза в печати — скромнее. (Ничего не потеряете, только выиграете.) Отрывка будет два: Арест (и все, что с ним связано) и — Колония.[57] Пока пишите первый. Начните с чего хотите, но только не слишком задерживайтесь на предыдущем, — важно выяснить общее положение: слежку, скрывание и т. д. Арест, Чека, Стекловых,[58] Кремль — возможно точнее и подробнее, с фамилиями, не упуская внешностей, повадок, голосов, по возможности восстанавливая свое тогдашнее впечатление. Вид комнаты — меню обеда (NB! особенно в Чека!), не упуская ничего. Ваша запись будет единственной. М. б. и много было детей арестованных, но таких как Вы — «дитяти» — ни одного. Помните, что у Вас в руках — клад. Не испортьте поспешностью — ленью — небрежностью, не бойтесь длиннот, не смешивайте их с длиной вещи: в содержательной вещи, растекись она хоть на 100 печатных верст, их не бывает. (Лучший пример — Достоевский.)
Адя, и — не мудрствуя: просто, как рассказ и как письмо. Напрягите внимание и память (внимание памяти!), о «стиле» не думайте, «faites de la prose sans le savoir».[59] Здесь в Праге Мякотин («На Чужой Стороне»),[60] если решите писать, прельщу его заранее. Возьмите со стороны: девочка 9-ти (?) лет в такой передряге и 15-ти (на год «омолодим») ее записывающая. Не только документ истории, еще и document humain.[61] В «Колонии» не забудьте историю с собакой, но пока о «Колонии» не думайте, сосредоточьтесь — вся — на Чека. Делайте так: заведите блокнот, чуть что — где бы то ни было (хоть в «Заход’е»[62]), вспомяните — заносите. Так несколько дней, пока не вспомните всего.
Но ужас первого дня опишите. Потом будут вставки. И пишите каждый день, с утра, пока голова свежа. Вечернее писание — на нервах, т. е. не надежное, не привыкайте. Когда кончите (не позже, как через месяц, — я говорю о 1-ой части — за глаза хватит!), присылайте. Если хотите, где нужно будет — выправлю, чуть-чуть, какое-нибудь слово, знак, т. п. Иногда обидно: на букву меньше или больше — и вся фраза иная.
Итак, я жду от Вас «Чека» (или иначе, не знаю, где центр тяжести: Чека? Кремль?) через месяц, к концу мая. Ручаюсь, что поместят. Не в «Чужой Стороне» — так в «Современных <3аписках>», только — умоляю — никому, кроме своих, ни слова (верю в сглаз). Глубоко верю, что каждое настоящее писание — из опыта, vie vйcue,[63] Gelegenheitsgedicht.[64] Поэтому никогда не приветствую, особенно в ранних писаниях, чистого вымысла, который отождествляю с Крачковским. Если бы Вы сейчас взялись писать роман — он вышел бы определенно плох. Рассказы же — полуправда, полувымысел — это Зайцев. Я за жизнь, за то, что было. Чту было — жизнь, кбк было — автор. Я за этот союз.
________
Напрасно посрамляли С