воплощением эгоизма, прибежищем немногих при полном пренебрежении в них ко многим – все это было бы странной идеей, братья мои»[11].
Данную формулировку целей и задач Теософского общества, сделанную Маха-Чоханом, можно считать своеобразным манифестом теософского движения.
Абсолютно так же видели основные цели и задачи Теософского общества и вступившие в переписку с англо-индийскими теософами Махатмы.
Однако Синнетт, Хьюм и большинство британских последователей Махатм считали иначе и стремились к другому. Именно это и предопределило те трудности, с которыми в будущем суждено было встретиться Теософскому обществу, в особенности – его основателям.
Оккультные проявления и феномены
В письмах Махатм немало говорится о факторе, повлекшем за собой многочисленные нападки на Теософское общество и ставшем поводом для организации заговора против Е.П. Блаватской, получившего название «Дела Куломбов». Этим фактором стало увлечение подавляющего большинства теософов так называемыми феноменами – публичной демонстрацией Блаватской оккультных, или паранормальных, способностей и проявлений. С чего началась эта практика? Сама Блаватская демонстрировала эти необычные проявления лишь в очень узком кругу своих последователей, чтобы доказать им реальное существование иного, невидимого человеку, мира и неизвестных современной науке природных законов, о которых говорилось в теософском учении. То есть ее «феномены», как это называлось в то время, должны были быть просто иллюстрацией основных положений теософии, предназначенных для узкого круга изучающих это учение членов Теософского общества. Однако многие теософы – и прежде всего Синнетт и Хьюм – увидели в способностях Блаватской основу, благодаря которой можно было, как они считали, привлечь к идеям теософии внимание всего общества, и прежде всего ученых. Синнетт, Хьюм и некоторые другие члены Теософского общества были убеждены, что только с помощью паранормальных проявлений можно заинтересовать западный мир теософскими идеями и побудить официальную науку к изучению оккультной философии. Как пишет Джанараджадаса: «…что было особенно характерно для этих двух англичан, так это то, что при всех их познаниях в области науки и философии они были глубоко убеждены в том, что знали западный мир намного лучше, чем Учителя. Когда Махатмы объявили, что их попытка повлиять на мир через Теософское общество имела своей целью преобразовать мировое сообщество таким образом, чтобы в основу его была положена идея всемирного братства, и что на этом пути можно достичь большего, чем добивались все мировые религии, эти двое господ заявили Учителям, что, следуя этому пути, Теософское общество ничего не достигнет на Западе. По их мнению, единственным средством убедить мыслящих людей на Западе, что идеи Учителей достойны изучения, была организация демонстрации определенных феноменов при соблюдении строгих условий научного эксперимента. Европейским ученым, таким как Хаксли, Тиндаль, Дарвин, пришлось бы тогда заняться рассмотрением тезисов теософии относительно жизни и эволюции. Что касается основной цели Общества – утверждения Мирового Братства, – г-н Синнетт и г-н Хьюм высказали мысль, что христианство пыталось утверждать идеи всеобщего братства на Земле в течение 1880 лет, но без какого бы то ни было успеха; зачем же тратить энергию теософов, которые желали служить Учителям, на это бесполезное дело? Единственным эффективным средством доказательства, что Учителя действительно обладают неким высшим знанием, могла стать демонстрация какого-то феномена, типа доставки лондонской «Таймс» в город Симла в тот же самый день, в который она была напечатана, при том что обычное путешествие по морю и железной дороге из одного города в другой занимает двадцать один день.
Вновь и вновь г-н Синнетт и г-н Хьюм выдвигали этот тезис»[12].
Увы! Расчет западных последователей теософии оказался неверен. Интеллектуальная элита западного общества заинтересовалась теософскими идеями самими по себе, и без демонстрации различных психических феноменов, в то время как большую его часть, не имевшую необходимого интеллектуального и духовного уровня, чтобы оценить истинное значение нового учения, феномены так ни в чем и не убедили. Более того, большинство обывателей считали их обычными фокусами (проще говоря, шарлатанством), в особенности после скандала, связанного с «Делом Куломбов».
Махатмы с самого начала переписки были против демонстрации феноменов широкой публике. В своих письмах – начиная с самого первого письма! – Они неоднократно предупреждали британских корреспондентов о том, что подобное использование оккультных сил приведет к негативным последствиям. В своем первом письме Синнетту, обосновывая свой отказ от предложенного журналистом совершения «чудес», Махатма К.Х. писал: «…так как, с одной стороны, наука не будет в состоянии (в ее нынешнем положении) объяснить происходящие чудеса, являемые во имя ее, а с другой – невежественные массы все же будут рассматривать этот феномен в свете чуда, то каждый свидетель случившегося будет выведен из равновесия и результаты окажутся прискорбными. Поверьте, именно так и будет, особенно в отношении вас, автора этой идеи, и этой преданной женщины, которая так безрассудно спешит в широко распахнутую дверь, ведущую к дурной славе. Эта дверь, хотя и открытая столь дружеской рукой, как ваша, очень скоро окажется ловушкой – и притом действительно роковой для нее».
Если бы Синнетт мог знать, насколько точным окажется пророчество Учителя К.Х.! Но тогда, в самом начале теософского движения в Европе, британские последователи Махатм не вняли их многочисленным предупреждениям. А зря! Тревожные предсказания гималайских Адептов осуществились в полной мере, что и стало главной причиной серьезнейшего кризиса в теософском движении. И именно на Е.П. Блаватскую, как и предсказывал Махатма К.Х., обрушился основной удар негативных последствий увлечения теософов феноменами.
Теософское общество и его враги
Переписка Синнетта с Махатмами Кут Хуми и М., охватывавшая период с 1880 по 1885 год, происходила в самый напряженный и драматичный период истории теософского движения – период активизации его внешних врагов и усиления внутренних противоречий в среде самих теософов. Это было время усиленных нападок на основателей Теософского общества их идейных противников – от медиумов и спиритов до представителей католического духовенства.
Целью Теософского общества, по замыслу его вдохновителей – Махатм и непосредственных создателей в лице Е.П. Блаватской и Олькотта, было не только исследование психодуховных и оккультных феноменов и эзотерической восточной философии, но и морально значимые, гуманистические цели создания ядра будущего всемирного братства людей разных национальностей и вероисповеданий, свободных от социальных, национальных и религиозных предрассудков. Неудивительно, что столь смелые и прогрессивные в ту эпоху идеи сразу же создали Теософскому обществу немало врагов. Их ряды умножились с началом просветительской деятельности теософов. Философские и научные взгляды Махатм разоблачали, с одной стороны, несостоятельность многих грубо-материалистических представлений тогдашней науки, с другой стороны – ошибочность убеждений спиритов и вред медиумизма для духовного развития человека. В статьях Блаватской также немало говорилось о догматизме и консерватизме клерикальных кругов той эпохи; католическая церковь между тем видела в теософии, с каждым годом вызывавшей симпатии все большего числа мыслящих людей, опасного конкурента. Все это создало Обществу многочисленных и могущественных противников.
Идейное противостояние и бесконечные нападки на Теософское общество достигли своей кульминации в «Деле Куломбов». Супружеская чета Куломбов работала в штаб-квартире Теософского общества в Адьяре в качестве обслуживающего персонала; их предательство было оплачено одним из католических священников Паттерсоном (чего он впоследствии даже не скрывал). Подкупленные миссионером с целью компрометации Е.П. Блаватской, Куломбы выдвинули против нее лживые обвинения в том, что ее «феномены» – были «поддельными», и сфабриковали для доказательства своих обвинений ложные улики (как потом выяснилось, крайне неуклюжие и нелепые). Еще больше масла в огонь добавило расследование «дела Куломбов» членом Общества психических исследований Ричардом Ходжсоном, специально направленным для этой цели в Адьяр, в штаб-квартиру Теософского общества. Под давлением все тех же миссионерских кругов, организовавших провокацию против Блаватской и теософского движения как такового, Ходжсон не дал себе труда разобраться во вздорных и бездоказательных обвинениях в «поддельности» феноменов Блаватской и вынес «обвинительный» вердикт, согласившись с утверждениями Куломбов о том, что Блаватская обманывала своих последователей с помощью каких-то приспособлений. Конечно, умные люди прекрасно понимали всю надуманность и лживость обвинений со стороны Куломбов, а также непоследовательность и нелогичность выводов Ходжсона, расследовавшего этот инцидент. Сам Ходжсон среди мыслящей части британского общества приобрел незавидную репутацию «одураченного юнца». Доказательная база всех обвинений в адрес Блаватской была настолько слаба, что спустя годы ОПИ, спасая свое доброе имя, само дезавуировало выводы доклада Ходжсона и признало, что результаты его расследования оказались необъективными, обвинения Куломбов против Блаватской были фальсификацией и Блаватская не была повинна ни в каких обманах. Однако в тот период «Дело Куломбов» и доклад Ходжсона, вставшего на их сторону, сыграли роковую роль в истории теософского движения. И далеко не все теософы нашли в себе мужество не побояться насмешек со стороны окружающих, не отказаться от своих взглядов и не покинуть ряды Теософского общества.
Первые годы после громких «разоблачительных» скандалов были самыми тяжелыми для теософского движения. Духовно слабые и колеблющиеся члены Теософского общества покинули теософские организации. Но с течением времени шумиха в прессе, поднятая противниками теософии, возымела неожиданный эффект. Как это часто бывает, этот скандал пробудил к теософскому движению интерес огр