Это более или менее эффект полярной ивы, но в акварели как таковой отсутствует чистый черный цвет, за исключением его оттенков. Где в этом этюде можно найти самый темный оттенок черного? Самый насыщенный – в темно-зеленом, коричневом и сером.
А сейчас прощай и верь мне, что я смеюсь над людьми (за исключением тех, кто является настоящим другом природы, учения, работы и, в особенности, самих людей), которые подозревают меня в разного рода злых намерениях и ненормальности, которые мне не свойственны.
Разумеется, многие люди не могут позволить себе заниматься живописью, потому что это связано с большими расходами, и я не могу выразить, как благодарен тебе за возможность регулярно работать. Мне нужно наверстать упущенное время, ведь я начал позже других, а потому мне нужно работать в 2 раза усерднее, но как бы я ни старался, мне пришлось бы остановиться, если б не ты.
Я расскажу тебе, что я купил.
Во-первых, большой этюдник с двенадцатью тюбиками акварели и откидной крышкой, которую можно использовать в качестве палитры, в ней есть полость, где можно хранить до шести кистей. Это очень ценная вещь для работы на воздухе, можно даже сказать, самая важная. Но она очень дорого стоит, и я долго временил с покупкой и работал, используя блюдечки с краской, которые очень неудобно носить с собой, особенно когда у тебя с собой еще много других предметов. Одним словом, это удивительная штука, и я ею буду пользоваться долгое время. Также я сделал запас акварельных красок, заменил старые кисти и докупил несколько новых. И теперь у меня также есть абсолютно все, что мне нужно для живописи. Я купил в запас большие тюбики с масляными красками (которые значительно дешевле маленьких). Но, как ты знаешь, как в акварели, так и в масляных красках я ограничил себя простым набором: охра (красная, желтая, коричневая), кобальт, прусская синяя, неаполитанская желтая, черная, белая, сиенская земля и маленькие тюбики с кармином, сепией, киноварью, ультрамарином и гуммигутом. Я воздержался от покупки тех красок, которые можно получить самому путем смешивания. Уверен, что это та палитра со звучными цветами – как раз то, что мне нужно в работе. Ультрамарин, кармин и прочее добавляются лишь в случае крайней необходимости.
Я начну с небольших работ, но надеюсь, что летом смогу еще попрактиковаться в работе углем над крупными набросками, для того чтобы потом писать картины большого формата.
Что мы видели с тобой вместе в Схевенингене? Песок, море и небо – это то, что я хочу передавать в своих полотнах на протяжении всей своей жизни.
Сейчас у меня есть уже три этюда. Один из них – ряд ив c подстриженными ветвями, растущих на лугу (за мостом в Геесте), затем этюд расположенной по соседству шлаковой дороги; и вот сегодня я снова был в овощных садах в Лаан ван Меердервурт, где написал картофельное поле и канал. В это время там были мужчина в синем жакете и женщина, и я включил их в композицию.
Поле это с белой, песчаной почвой, частично вспаханное, частично покрытое рядами засохших стеблей картофеля, между которыми то тут, то там торчат зеленые сорняки. Вдалеке виднеются темно-зеленые луга и крыши деревенских домов.
Я получил истинное наслаждение, пока работал над этим этюдом. Должен тебе сказать, что эта картина не выглядит чуждой мне, как ты мог бы подумать. Напротив, она глубоко взволновала меня, ибо ее содержание наполнено мощной экспрессией. И в то же время ты можешь выразить нежность, добавив в центральную часть композиции мягкий зеленый цвет.
Эти этюды среднего размера, немногим больше чем крышка от моего ящика с принадлежностями для рисования. Я не пишу этюды на крышке, а прикрепляю бумагу с помощью булавок к рамке, на которую обычно натягивают холст, и это существенно облегчает мои долгие передвижения.
Этим утром я ходил на пляж и вернулся оттуда с довольно большим этюдом, на котором изобразил песок, море, небо, рыболовные снасти и двоих мужчин на берегу.
На него местами налипло немного песка, но, я думаю, тебе приятно будет слышать, что, несмотря на ветер и песок с дюн, я продолжал упорно работать.
Как ты мог заметить, все это сделано мною в большом этюде. Сейчас, когда дела мои складываются значительно более удачно, чем ранее, я буду ковать железо, пока оно горячо, и понемногу начну заниматься живописью.
В прошлую субботу я принялся за работу, о которой давно мечтал. Это вид ровных зеленых лугов с копнами сена. Через них проходит насыпная дорога, вдоль нее тянется канава. В центре композиции – закат огненно-красного солнца. Я не могу передать тебе эффект красок, но вот тебе сама композиция. Самое главное в картине – цвет и тон, нюансы цветовых сочетаний неба: сначала лиловая дымка, затем красный цвет солнца, закрытого наполовину темно-пурпурным облаком, край которого сверкает светло-красным; возле солнца – отблески киновари, над ним – полоска желтого, переходящая в зеленый, а еще выше голубой, так называемый небесно-голубой; то тут, то там фиолетовые и серые облачка, которые сияют в солнечных бликах.
Земля похожа на ковер, пестрый зеленый ковер – с переплетающими и переливающимися в узор зелеными, серыми и коричневыми нитями; и на этом красочном фоне поблескивает вода в канаве.
Также я написал большой этюд с дюнами – краски нанес густо, пастозно.
Две другие мои работы – небольшого формата марина и картофельное поле; заверяю тебя, что никто не догадается, что это первые мои этюды маслом. Честно сказать, это меня несколько удивляет, потому что я ожидал, что первые мои работы будут совсем никудышными, но надеялся, что со временем они станут лучше; хотя я сам себе сказал, что они определенно что-то из себя представляют, я все же немного удивлен.
Я убежден, что добился успеха благодаря тому, что много времени проводил за рисованием и изучением перспективы, прежде чем начал работать маслом, а потому я способен свести воедино то, что вижу.
Я буквально не мог остановиться, не мог позволить себе хотя бы немного передохнуть.
Во мне пробудилось чувство цвета, которого не было раньше, очень широкое и мощное.
В течение всей последней недели у нас здесь был сильный ветер и непрекращающийся дождь, море сильно штормило, и я несколько раз ходил в Схевенинген, чтобы увидеть эту картину. Оттуда я вернулся с двумя маринами.
На одну из них налипло много песку, а с другой, сделанной во время шторма, когда море подошло очень близко к дюнам, мне пришлось дважды полностью соскребать краску, потому что холст сплошь покрылся толстым слоем песка. Ветер был такой силы, что я едва стоял на ногах и почти ничего не видел, поскольку песок застилал глаза.
Но я все же попытался передать эту картину; я зашел в таверну за дюнами, там я снял красочный слой, залепленный песком, и начал писать снова, возвращаясь оттуда на берег, чтоб снова взглянуть на эту картину. Я все еще отчетливо помню этот день.
Недавно Схевенинген был прекрасен! Море выглядело более впечатляющим, чем это бывает накануне обычного шторма. Вздымавшиеся поочередно волны создавали эффект пахотного поля. Они следовали одна за другой с такой скоростью, что буквально вдавливались друг в друга. Мощная пена (результат противоборства водных масс, – разлетаясь, будто бы превращалась в парящий песок, обволакивающий, словно туман), передний план моря. И все же это был маленький злобный шторм – чем дольше смотришь на это, тем больше впечатлений возникает – потому что он не рождал слишком громкого гула. Море по цвету напоминало грязную мыльную пену. В воздухе ощущался легкий запах рыбы, и несколько темных фигур, как и я, наблюдали за стихией.
Есть что-то бесконечное в живописи – я не могу это вполне объяснить тебе – но особенно удивительно то, что передает настроение. В цвете скрыты гармония и контрасты, которые взаимодействуют друг с другом, не теряя собственную значимость.
Я надеюсь поработать и завтра на открытом воздухе.
На этой неделе я написал несколько больших этюдов в лесах, которые я пытался сделать на более высоком уровне, чем предыдущие.
На одном из них я изобразил всего лишь узкую полоску вскопанной земли – белая, черная, коричневая почва после проливного дождя, так что комья земли схватывают свет то тут, то там, благодаря чему рельеф получился очень звучный.
Другой этюд – лесной пейзаж с зелеными буковыми стволами, растущими на пляже, землей, покрытой поваленными ветками, и фигуркой девочки в белом. Самым трудным здесь было то, чтобы передать яркость этой картины, свет между стволами, стоящими на разном расстоянии друг от друга, а также место и толщину стволов, меняющуюся в перспективе – чтобы это выглядело так, чтобы хотелось дышать этим, бродить между деревьями и ощущать запах леса.
Я работал над этими двумя этюдами с огромным удовольствием. Так же как я получал удовольствие от того, что я видел в Схевенингене: большая плоская равнина в дюнах утром после дождя, трава, очень зеленая, и черные сети, разостланные огромными кругами, создающие на земле глубокие красно-черные и зелено-серые тона. На этой мрачной земле женщины в белых чепцах и мужчины сидели, стояли и перемещались, словно странные, темные тени, расправляющие или чинящие сети.
С нетерпением жду осень. В это время я определенно буду много писать и того, что я наметил. Особенно я хочу уловить эффект желтой листвы, которая так придает удивительное сияние зеленым стволам деревьев, растущих на пляже, и фигурам.
На этой неделе я написал вещь, которая немного, уверен, воскресит в памяти твои впечатления о Схевенингене, каким он был, когда мы гуляли там с тобой вдвоем. Большой этюд с песком, морем, солнцем и бескрайним небом нежно-серого и теплого белого цвета с единственным маленьким нежно-синим пятнышком, пробивающимся сквозь облака. Песок и море светлые, так что все вокруг становится золотым и оживляется броскими и необычно окрашенными маленькими фигурками людей и рыбацкими парусниками, которые вносят дополнительные оттенки в изображение. Сюжет такой: на рыбацком паруснике только что подняли якорь. На берегу стоят лошади наготове, которых сейчас впрягут для того, чтобы они стащили парусник в море.