пел на чугунной плите, тихо постанывающей в углу. Питер не мог сказать, сколько проспал; воздух пах ночью, но кожу мальчика как будто гладили мягкие лучи.
— Это луна, — объяснил профессор Кейк, ковыляя вниз по деревянной лестнице. — В этой части света она висит несколько ниже.
Питер повернул лицо к небу. Он всегда чувствовал лунный свет, но так сильно — никогда. Сейчас он едва ли не ощущал вкус луны, сияющей сквозь балдахин из листьев.
Старик снял чайник с огня и принялся готовить чай.
— Ты был очень усталым. Проспал целый день.
Питер почувствовал, как окаменели его суставы. Такое с ним случалось невообразимо редко — только после долгого восстанавливающего сна.
— Я не хотел вас утруждать, — сказал он.
Старик фыркнул и отмахнулся от извинений.
— Не могу тебя ни в чём винить, малыш. Когда небеса так близко, солнца становится слишком много. Я и сам предпочитаю ночи: мир приобретает дополнительные измерения, когда его укрывает тень.
Питер тени никогда не видел, но, кажется, понимал, что имеет в виду профессор: не раз за свою жизнь ему приходилось размышлять о тайном счастье бодрствования, когда весь город спит.
Профессор подвёл Питера к пыльному креслу с подголовником и дал ему кружку чая с травами и пряностями. Мальчик сел и попытался при помощи осязания, слуха и обоняния извлечь всю возможную информацию о своём благодетеле. Профессор Кейк был сгорбленным старичком, и голос его был таким же шишковатым, как костяшки на руках. Шаркающие шаги перемежались пунктирным стуком трости, сделанной из страусиного позвоночника. Не первой свежести костюм скрывали слои нескольких пальто, и мальчишка слышал, как где-то в глубине тихонько тикали маленькие карманные часы. Запах, исходящий от мужчины, напомнил Питеру о золотых глазах, и он забеспокоился, что же с ними стало.
— Они на полу, возле твоих ног, — сказал профессор, опускаясь в кресло. — По моей просьбе мистер Паунд сегодня утром выловил шкатулку из озера. Петли теперь немного скрипят, но в целом ничего страшного не произошло.
Питер наклонился и нащупал шкатулку, ждавшую его на полу. Он диву давался, как этот странный человек слышал все его мысли, прямо как галантерейщик.
— Да уж хотелось бы надеяться, что не хуже, — хохотнул профессор. — В конце концов, это ведь я научил его читать мысли! Мистер Паунд — мой ученик. Я дал ему поручение доставить глаза тебе. Прими мои извинения за весь тот фарс с торговлей на улице, но мне необходимо было убедиться, что ты именно тот мальчишка, которого я ищу.
— То есть это был такой тест? — уточнил Питер.
— «Тест» — это что-то из школы. — Профессор, содрогнулся. — Но должен сказать, ты с честью сдал этот экзамен. Замечу, что некоторые замки на карете были очень коварными, учёные над ними бились целыми столетиями. Как приятно, что твой талант оказался впору.
Питер был в сметении.
— То есть вы хотели, чтобы я украл глаза?
— Ну конечно, мальчик мой! Я создал их специально для тебя… И, прошу заметить, не без усилий.
Специально для него. Питер поставил коробку на колени, открыл её и пробежался пальцами по содержимому.
— Три пары: золотые, ониксовые и изумрудные. — В голосе старика послышалась горделивая нотка. — Надеюсь, ты не против, что я взял на себя смелость вынуть золотые из твоих глазниц, пока ты спал. Не могли же мы рисковать, вдруг ты от нас сбежал бы, правда?
Питер всё ещё ничего не понимал.
— Профессор, мне кажется, эти глаза не работают. Я вставил себе золотые, но так ничего и не увидел. — Питер потрогал рукой повязку на голове, представляя, что было бы, если бы она ему больше никогда не понадобилась.
— Нет уж, извини, они прекрасно сработали. Осмелюсь признаться, они — единственная причина, по которой ты в данный момент сидишь рядом со мной. — На лице мальчика профессор прочёл замешательство. — Питер, это не обычные глаза. Это глаза волшебные.
От этого слова по спине Питера побежали мурашки.
— Что же это значит? — спросил он.
— Разумеется, только то, что они способны творить чудеса. Золотые глаза, например, моментально перенесли тебя в место, которое видели последним: на мой остров. Вот так хитро я придумал доставить тебя сюда.
— А что, если я вставлю их обратно?
Профессор обдумывал вопрос, поглаживая бороду.
— Последним местом, которое они видели, является эта комната. Так что, полагаю, сюда они тебя и перенесли бы. Однако хочу тебя предупредить. Именно эти глаза могут доставить тебе много неприятностей, если ты утратишь бдительность. Поэтому не вставляй их без самой крайней надобности.
Питер с трудом поспевал за профессором. После каждого его ответа мальчику не терпелось задать ещё один вопрос.
— То есть вы хотите сказать, что в воде я оказался благодаря глазам?
— Не в воде, а в Беспокойном озере, — поправил его профессор. — Я не смог придумать более мягкого места для твоего приземления. Положился на то, что ты умеешь плавать, ты ведь вырос в портовом городе. И очевидно, ошибся. Прошу прощения. Я не ожидал, что Беспокойное озеро причинит тебе столько… беспокойств. — Как большинство умных людей, профессор Кейк время от времени не мог удержаться от небольшой игры слов.
Следующий вопрос Питера — один из многих — был прерван криком откуда-то со стороны:
— Джентльмены, ваш ужин стынет!
Это был мистер Паунд. Он стоял на верёвочном мосту в прожжённом фартуке.
— Должен предупредить вас, что, если вы сию же минуту не присоединитесь к нам, сэр Тоуд съест и ваши порции!
— Я ничего такого не говорил, — запротестовал рыцарь, слизывая с усов нечто похожее на тесто для блинов.
Питер вскочил на ноги.
— Сэр Тоуд! — Все эти разговоры о волшебных глазах заставили его совершенно забыть о новом попутчике. — Я удивлён, что на вас без меня не напали мародёры.
— Ах, как смешно! Если я правильно припоминаю, это ты боялся один там оставаться. С моей стороны было бы жестоко покинуть беспомощного слепого мальчика.
— Того же самого беспомощного слепого мальчика, что спас вас от верной смерти?
Сэр Тоуд зарычал низким голосом:
— Возможно, нужно было сунуть в мешок тебя!
— Сначала догоните!
Питер не ожидал, что этот призыв будет воспринят буквально, но стоило ему его произнести, как рыцарь прыгнул с верёвочного моста и повалил его на пол. Чай разлился по всему домику на дереве, и уже через несколько секунд эти двое катались по настилу, осыпая тумаками и оскорбляя друг друга. Мистер Паунд присоединился к профессору Кейку, который с оживлённым интересом наблюдал за этой дракой.
— Наверное, вы надеялись, что они немного лучше поладят, да, сэр? — сказал он.
Старик усмехнулся:
— Побойтесь бога, мистер Паунд. Так гораздо лучше. Думаю, при всём моём желании нельзя было спланировать лучше.
Мудрый профессор Кейк знал наверняка, что любые отношения, начавшиеся не с парочки тумаков, скорее всего, со временем сойдут на нет: всем известно, что дружба рождается в хорошей драке. Уже сейчас Питер и сэр Тоуд начали сеять зёрна взаимного уважения, однажды они вырастут во что-то более серьёзное и увенчаются дружбой, о которой будут слагать легенды.
Вечера на том острове были счастливым временем для Питера, возможно, впервые за всю его жизнь. Его одевали, кормили, о нём заботились так, как никогда прежде. Шкатулку с волшебными глазами он всегда держал при себе. Не раз его так и подмывало примерить их ещё раз, но мальчик сопротивлялся этому желанию, боясь, что его может ненароком куда-нибудь унести из этого рая на земле.
Чаще всего по вечерам мистер Паунд занимался ужином и садом, а профессор коротал время в мастерской, которую устроил в шаткой башне, заваленной по самую крышу книгами и пустыми стеклянными бутылками. Тем временем Питеру и сэру Тоуду было позволено исследовать местность в малейших подробностях. Парочка проводила бесчисленные часы, ловя насекомых и копаясь в грибном саду, одновременно начиная всё больше и больше друг от друга зависеть. Каждый раз, встречая нечто, что странно пахло, звучало или было незнакомо на вкус, Питер просил сэра Тоуда описать этот предмет.
— Это как будто бы большая картина, которую натянули на столбы, и получилась палатка, — сообщил рыцарь, найдя один такой артефакт в стороне от тропинки.
— А что на картине? — спросил Питер.
— В основном звёзды и планеты. И по всей поверхности тянутся линии и скачут циферки. Эй, мне кажется, там внизу что-то двигается… — И рыцарь сунул свою мордочку между тёмно-синими складками.
— А! Вижу, вы нашли мой Необычный Коврик! — Профессор выглянул из конюшни неподалёку, где кормил зебр томатным супом. — Замечательная вещица. Помогает мне за всем присматривать. Аккуратнее, оттуда можно не выбраться.
Сэр Тоуд презрительно усмехнулся:
— Чепуха. Это всего лишь безобидный… А-а-а-а!
Внезапно он отпрыгнул от коврика, споткнулся и упал спиной назад в мелкий ручей.
— Кажется… я видел… нечто, — пробубнил он, встряхнув шерстью, чтобы быстрее просохнуть.
Профессор подошёл к нему с полотенцем.
— Даже не сомневаюсь. На этом полотне целое собрание всяких «нечт». А если присмотреться, — сказал он, повернувшись к Питеру, — то можно даже разглядеть портовый городок, в котором ты вырос. Магазины, которые обворовывал. Подвал, в котором спал.
Питеру потребовалось некоторое время, чтобы понять смысл слов старика.
— То есть вы хотите сказать, что следили за мной? — спросил он.
— За тобой и за многими другими, — ответил профессор. — Давай пройдёмся, мальчик мой. Пришла пора рассказать тебе, зачем я тебя сюда вызвал.
Профессор Кейк взял мальчика и направился вниз по тропинке, которая огибала берег. Нежные волны лизали Питеру ноги, и к аромату корицы примешивалась солёная нотка.
— Здесь вода пахнет совсем не так, как океан, запах которого я ощущал дома, — сказал он.
Старик улыбнулся себе под нос. Он был явно впечатлён таким тонким замечанием.