Это было так неожиданно, что Вита вздрогнула.
– Ты так думаешь? – спросила она после некоторого замешательства. – У меня к тебе обычное отношение – как ко всем.
– Неужели вы всех так не любите?
– У меня не настолько большое сердце, – усмехнулась Вита. – На всех тепла не хватит.
Усмешка получилась кривой, и она и сама это почувствовала.
– Меня сегодня совсем закололи, – пожаловался Баклагов. – Только на животе теперь могу лежать.
– Интенсивное лечение началось, – хмыкнул Коля. – Скоро тебе небо с овчинку покажется.
– Не покажется, – буркнул Баклагов и отвернулся к стене.
Ему показалось, что вокруг него сгущается темнота.
Он закрыл глаза, но все равно видел эту обступающую его темноту. Она давила на него, и ему уже трудно было дышать. Он поднял голову, хватая ртом воздух, и вдруг изо рта пошла кровавая пена, и он захлебнулся в кашле.
– Толик! Толик! – Коля подскочил к нему, приподнял, но у Баклагова уже начались конвульсии, его тело содрогалось, и Коле стоило немалых трудов удерживать его.
– Санитара позовите! – крикнул он. – Быстрее!
Прибежал Матвеев, а следом за ним и Вита.
– Смотри, чтобы он голову себе не расшиб! – сказала Вита. – Держи его!
Баклагов страшно хрипел, извиваясь на кровати, но Матвеев с Колей крепко держали его, и через некоторое время Баклагов затих. Он лежал, смежив веки, и тяжело, с хрипом, дышал.
– Родионова позови, – сказал Матвеев Вите. – Пусть он сюда придет.
Родионов пришел хмурый. Осмотрев Баклагова, он распрямился и повернулся к медсестре:
– Tы успела ему ввести лекарства?
– Да, – сказала Вита. – Полчаса назад.
– Кто видел, как все это у него началось?
– Я видел, – сказал Коля. – Он приподнялся и начал хватать ртом воздух, потом изо рта пошла пена.
– Какая неожиданность, – сказал Родионов. – Кто бы мог подумать. Все было так похоже на шизофрению. – Он потер лоб рукой.
– Хорошо, Вита, не надо пока ему ничего колоть. Я понаблюдаю его несколько дней, а то как бы мы дров не наломали. Оставьте только седуксен и феназепам.
Баклагов открыл глаза и обвел всех ясным, трезвым взглядом.
– Как дела? – спросил Родионов.
– Нормально, – сказал Баклагов и вытер рукавом пижамы рот. – Что-то случилось?
– Ничего не случилось. – Доктор ободряюще потрепал его по плечу. – Отдыхайте пока, позже поговорим.
Он вышел, увлекая за собой Матвеева и Виту.
– Что здесь было? – спросил Баклагов.
– Тебе стало плохо. – Коля присел на свою кровать. – Кажется, они тебя не от того лечат.
– Здесь всех не от того лечат, – сказал Баклагов.
После этого он до вечера не проронил ни одного слова. Лежал на спине, молча разглядывал потолок.
– Спину отлежишь, – говорил ему Коля.
Баклагов поворачивался к нему лицом, смотрел молча и опять переводил взгляд на потолок.
Вечером, после ухода Родионова, Вита заглянула в палату и сказала:
– Баклагов! Иди сюда!
Баклагов все так же молча поднялся и вышел в коридор.
– Иди за мной, – сказала Вита.
В манипуляционной, куда они пришли, никого не было.
– Рукав закатывай, – скомандовала Вита. – На левой руке.
– Мне опять будет плохо, – сказал Баклагов. – Не надо больше уколов.
– Я у тебя не спрашиваю, что надо делать, – отрезала Вита и оглянулась на дверь. – Закатывай!
Баклагов подчинился. Вита один за другим сделала ему два укола. Она заметно нервничала.
– Жжет, – сказал Баклагов и поморщился.
– Пройдет, – пообещала Вита, пряча шприцы. – Иди к себе.
Она вышла в коридор и смотрела Баклагову вслед, пока он не скрылся в палате. Ей вдруг стало жарко, и она вышитым платочком принялась вытирать выступивший на лбу пот.
– Согрелась? – насмешливо спросил проходивший мимо Матвеев.
– Не твое дело, – буркнула Вита. – Ты за дружком своим следи сегодня. Не нравится он мне что-то.
– Тебе хоть кто-то в этой жизни нравится? – поинтересовался Матвеев.
Вита зло посмотрела на него. Матвеев отвел глаза и, вздохнув, махнул рукой. Вита вернулась в манипуляционную и, завернув использованные ампулы в бумагу, положила их в свою сумочку. Ампулы она выбросит по дороге домой. Не надо, чтобы их здесь кто-нибудь видел.
Ночью Баклагов начал хрипеть. Он ворочался на своей кровати, бормоча что-то бессвязное, и Коля, поднявшись, подошел к нему. В палате было темно, и он пытался нащупать руку Баклагова, чтобы успокоить его.
– Толик! Что с тобой? – Коля склонился над Баклаговым, но тот неожиданно обеими руками схватил его за горло и потянул на себя.
Коля упал на колени и, упершись в кровать, пытался высвободиться, но захват оказался сильным, и Коля понял, что сейчас задохнется. Он, приподнявшись, ударил несколько раз Баклагова, стараясь попасть в лицо, и почувствовал, что захват ослаб. Лицо Баклагова было мокрое, и Коля понял, что у того опять начался припадок и пошла изо рта пена. Высвободившись, Коля упал на пол и залез под кровать. Он слышал, как Баклагов вскочил и шарит в темноте по кровати. Коле стало страшно.
– Сколько это будет продолжаться? – раздался из угла плачущий голос. – Ночь уже.
– Заткнись! – прорычал Баклагов, и Коля поразился тому, как изменился его голос. Он стал глухим и хриплым.
Не обнаружив Колю, Баклагов распахнул дверь и выбежал в коридор. Вита спала за своим столом, положив голову на руки. Баклагов, стараясь не шуметь, приблизился к ней и взял в руки стул. Движения его были порывистыми. Он поднял стул над головой, но при этом задел лежавший на краю стола журнал. Вита вздрогнула и резко распрямилась. Стул обрушился на то место, где только что лежала ее голова. Настольная лампа подпрыгнула и перевернулась. Свет погас.
– Матвеев! – закричала Вита. – Матвеев!
Где-то хлопнула дверь, и сонный голос санитара произнес:
– Что тут у тебя происходит? Включи свет.
– Матвеев! – визжала Вита. – Помоги!
Матвеев пошел по темному коридору, держась для верности за стенку. Где-то впереди слышался шум борьбы. Матвеев наконец добрался до выключателя и зажег свет. Вита лежала на полу посреди коридора, а на ней сидел Баклагов и, хищно щурясь, смотрел на Матвеева. Лицо Виты было перепачкано кровью.
– Не дури! – наконец смог произнести Матвеев. – Отпусти ее!
Он попытался приблизиться, но Баклагов резко дернул рукой, и Вита вскрикнула.
– Не подходи, – сказал Баклагов. – Не надо.
Только теперь Матвеев понял, откуда на лице Виты кровь. Баклагов держал в руке осколок стекла. Кончик осколка упирался Вите в шею.
– Вы должны выпустить меня отсюда, – сказал Баклагов.
Матвеев лихорадочно размышлял, не зная, что ему предпринять. Неожиданно Баклагов закатил глаза, и изо рта у него опять пошла грязная пена. Вита завизжала и рванулась. Баклагов взмахнул руками и упал навзничь. Подскочивший Матвеев навалился на него и вывернул руку.
– Рубашку неси! – рявкнул он. – Быстрее!
Вита, спотыкаясь и плача, побежала в дежурку.
– Что же это с тобой, приятель? – пробормотал Матвеев.
Натянув рубашку на Баклагова, он завязал рукава на его спине и только теперь почувствовал, как перепугался. Вита сидела на стуле и плакала.
– Ты видишь, какой он? – сказала Вита. – Завтра обо всем доложим Родионову – пусть этого идиота переведут к буйным.
– Он же не был таким, – произнес Матвеев. – Ты делала ему уколы сегодня?
– Ничего я ему не делала. Так ты подтвердишь Родионову все, что я расскажу?
Лежащий на полу Баклагов неожиданно открыл глаза и сказал медленно:
– Ты забыла, дочка. Ты мне сегодня вечером делала два укола.
Вита перестала плакать и посмотрела на Матвеева.
– Это правда? – спросил санитар.
– Он врет.
– Не вру, – сказал Баклагов, глядя в потолок. – Зачем мне врать?
Матвеев подошел к Вите и, взяв за подбородок, поднял ее голову:
– Что ты ему ввела сегодня?
– Отстань!
Вита отстранилась.
– Что ты ему ввела? Ты это специально сделала?
– Да! – крикнула Вита. – Да! Да! Да! Чтобы избавиться от него! Ты удовлетворен?! Я хочу, чтобы его перевели от нас!..
Она осеклась, потому что Баклагов неожиданно засмеялся тихим смехом.
– Ты сделала мне плохо, чтобы тебе жилось хорошо? – спросил Баклагов и опять засмеялся. – Так не бывает, дочка. Так только беду можно на себя накликать.
– Он порезал меня, – сказала Вита. – Ты же сам видел. И что теперь – его даже не наказать за это, да?
– Не торопись с этим, – произнес Баклагов и посмотрел на Виту печальными глазами. – Сначала ты сама будешь наказана.
Утром Родионов молча выслушал сообщение о событиях прошедшей ночи. Рассказывала Вита, а Матвеев сидел на кушетке и хмуро разглядывал пальцы своей правой руки.
– Что ты ему ввела? – спросил Родионов. Вита извлекла из сумочки завернутые в бумагу пустые ампулы и положила их на стол перед доктором.
– Молодец! – вздохнул Родионов. – Познания в фармакологии блестящие! Как же ты додумалась до этого?
– Я хотела от него избавиться. Чтобы вы его перевели в другой корпус.
– Совести у тебя нет, – сказал Родионов. – Да еще две ампулы вколола! Ты головой думаешь или нет?! – Он побагровел. – Ты угробить его решила?!
Вита, закрыв лицо руками, заплакала. Родионов посмотрел на ее перевязанную шею и нервно забарабанил по столу пальцами.
– Сдай смену и отправляйся домой, – сказал он после минутной паузы. – Позже будем с тобой разбираться.
Дверь кабинета приоткрылась, и коротко стриженный человек заглянул в комнату.
– Чего тебе? – недовольно спросил Родионов.
– Опять, кажется, начинается, – сказал человек. – Вы бы посмотрели.
Родионов шумно вздохнул и поднялся из-за стола.
– Ну и заварила ты кашу, красавица, – сказал он с досадой Вите. – Матвеев, пошли посмотрим, что там.
Коля и еще один больной прижимали Баклагова к кровати, а он рвался, пытаясь освободиться, и бормотал что-то бессвязное. Когда Родионов вошел в палату, Баклагов приподнялся и выкрикнул: