– Вы знаете, что я всегда ценил особую торговую жилку Мадлен. Честно говоря, я питаю надежду, что она сможет перенести свою увлеченность шерстью и шелками еще и на торговлю кожей.
Тынен благосклонно кивнул ему.
– Дорогой мой Лукас, об этом, думаю, тебе не стоит волноваться. Кстати, я надеюсь, что ты, после того как мы в воскресенье утрясем правовые вопросы, поужинаешь с нами. Моя Анна-Мария все еще немного рассержена, что со свадьбой ничего не получилось, однако я уверен, она быстро перестанет сердиться, когда я представлю ей нового достойного жениха. Ты всегда ей нравился. – Довольный, он подмигнул Лукасу. – Вот тебе и представится возможность задать Мадлен вопрос всех вопросов.
– Я бы предпочел сделать это наедине, господин Тынен.
– Пожалуйста, как считаешь нужным. Только больше не кради Мадлен среди ночи из ее комнаты.
Глава 26
Раздосадованный упрямством своего дяди, Лукас вышел из его дома сразу пополудни в пятницу, раздумывая, стоит ли ему еще раз заглянуть в лагерь или идти прямиком к Тыненам – вдруг ему перепадет поцелуй-другой от Мадлен.
В течение последних четырех дней они виделись урывками, большей частью случайно. И Лукас все еще ждал подходящей возможности поговорить с ней о будущем и задать ей, как это назвал Тынен, вопрос всех вопросов. То, что он должен это сделать как можно скорее, было очевидно. В конце концов, уже послезавтра состоится их официальный разговор с ее отцом.
Он как раз собрался идти в сторону дома Тыненов, благо тот находился не слишком далеко от усадьбы его дяди, как ему преградил путь хмурый Петер фон Вердт. Лукас остановился в удивлении.
– Ты здесь для того, чтобы врезать мне и по второй скуле?
– Нам нужно поговорить.
– О чем?
Петер прокашлялся.
– Не здесь.
Лукас молча проследовал за Петером до дома фон Вердтов, где они уселись в гостиной.
– У нас проблема.
– Только одна? – Усмехнулся Лукас. – Тогда можно считать, что мы счастливчики.
– У меня было соглашение с голландцами.
Фон Вердт выглядел настолько обеспокоенным, что сарказм Лукаса испарился.
– Соглашение, которое выходит за рамки тех, о которых ты мне уже рассказал?
– В некотором смысле. Или же оно по своей значимости намного превосходит все то, о чем ты уже знаешь.
– Ну, замечательно. – Лукас потер лоб. – И что это? Ты им пообещал беспрепятственное перемещение по Райнбаху? – Когда фон Вердт ничего не ответил, Лукас громко выругался. – Черт, проклятье! Это же неправда, верно?
– И расквартирование в городе, – продолжил фон Вердт, тяжело вздохнув. – Хотя и так понятно, что второе вытекает из первого.
– А что они тебе гарантировали взамен?
– Что не тронут Райнбах. Что ни один волосок не упадет с головы жителей города и город не будет разграблен.
Лукас вздохнул.
– Ты слышал моего дядю. Наместник и управитель будут поддерживать его мнение и…
– Но ты ведь так не думаешь, – перебил его фон Вердт. – Ты можешь переубедить совет и вразумить их.
– То есть то, что было вчера на совете, ты хочешь назвать моей победой?
– Для города это самое безопасное – не чинить сопротивления. В противном случае они сровняют нас с землей.
– Да я это знаю, фон Вердт. Именно поэтому и считал, что мы должны сопротивляться по-минимуму.
– Не просто минимально, – перебил фон Вердт. – Вообще нельзя сопротивляться. Поверь, я знаю, на что способны голландцы.
– И ты знаешь, как это можно осуществить?
Фон Вердт пожал плечами.
– Нам нужно убедить городской совет и управителя. А до этого мы должны переговорить с голландцами.
– Нет ничего проще. – Сарказм снова вернулся к Лукасу. Он покачал головой. – Поговорить с ними?
– Я мог бы вступить в контакт.
– И снова совершить предательство?
Злой фон Вердт скрестил руки на груди.
– У тебя есть лучшая идея?
Лукас расстроено взъерошил волосы. Затем он глубоко вздохнул.
– Как быстро ты сможешь установить контакт и где мы можем с ними встретиться?
– Здравствуй, Мадлен. – Лукас остановился в арке ворот, увитых уже поблекшими розами, которые отделяли двор Тыненов от сада, и тем самым отрезал девушке путь в дом. Как только Лукас увидел Мадлен, его сердце застучало быстрее, а от ее спонтанной улыбки, которой она отреагировала на его появление, у него перехватило дыхание. – Я вижу, ты занята.
Мадлен остановилась перед ним и глянула на корзину, полную зелени, которая все еще пышно росла на грядках, несмотря на уже холодную погоду. Ее щеки порозовели.
– Лукас, ты пришел раньше. Отец говорил, что ты будешь только к обеду. – Она разглядывала Лукаса. – А ты в военной форме.
– У меня была официальная встреча. – Он взял корзину из ее рук и поставил на землю. Затем взял ее ладони в свои, просто чтобы к ней прикоснуться.
– Насколько все плохо? – На ее лице было беспокойство и даже немного страха. – Везде говорят, что голландцы идут, и мы уже не сможем покинуть город. Каждый день видишь семьи из окрестных деревень, которые бегут в город вместе со своим скарбом.
– Мой дядя кругом оглашал, что для всех будет безопаснее, если спрятаться за городскими стенами. В конце концов, Райнбах еще ни разу не смогли взять штурмом.
– Ты, похоже, относишься к этому без особого восторга.
Лукас пожал плечами.
– Я и мой дядя – мы разные. Дядя Аверданк хочет, чтобы городские ворота закрыли, дабы не пропустить вражеские войска. Это, к сожалению, может привести только к осадному положению, что я пытаюсь всеми силами предотвратить. А еще более усложняет ситуацию тот факт, что фон Вердт пообещал голландцам беспрепятственный проход и расквартирование в Райнбахе.
– Петер? – Пораженная услышанным, Мадлен широко распахнула глаза. – Он все еще продолжает контактировать с ними?
– Нет, это предложение он сделал им уже давно, а они в ответ пообещали не трогать жителей Райнбаха и их имущество. Сдержали бы голландцы и их союзники свое слово – этот вопрос остается открытым.
– А что теперь?
Лукас огляделся по сторонам и понизил голос.
– Мы вместе с его контактерами переговорили с голландцами.
– Ты и Петер? – Мадлен в ужасе уставилась на него. – Но… Это же опасно, разве нет?
– Мы должны были выяснить, что у голландцев на уме, и попытаться договориться на новых условиях. К большому сожалению, они настаивают на старых условиях. Если мы не позволим им здесь расквартироваться, они не пощадят город. – Лукас замолчал на миг. – И я до конца не уверен, что они сдержали бы слово, если бы мы даже и выполнили наши обязательства.
Мадлен побледнела.
– И ничего теперь сделать нельзя?
– Петер ускакал в Кельн, будет пытаться привести сюда еще солдат, которые бы смогли помочь тем пятистам, что со вчерашнего дня уже находятся в Райнбахе.
– Итак, ты считаешь, что нам не избежать битвы за город?
Он сжал ее ладони.
– Мы попытаемся найти выход, который был бы приемлем для всех сторон. К сожалению, этому очень мешает мой дядя, а вместе с ним и бо`льшая часть городских советников, они не слышат разумных аргументов. – Наблюдая, как с каждой минутой Мадлен переживает все больше и больше, он нежно притянул ее к себе. – Мне так хотелось бы сказать тебе, что нет повода для беспокойства. Что-то такое, что наверняка сказал бы тебе фон Вердт, стоя сейчас на моем месте.
Мадлен грустно улыбнулась.
– Я не хочу слышать от тебя успокоительные лживые сказки. Говори мне правду.
– Правду… – Он отпустил ее руки, однако обнял за талию. – Я не знаю, что надвигается на Райнбах. Может быть, нам повезет и голландцы будут так спешить, что им некогда будет с нами разбираться.
– Прозвучало это как-то не очень убедительно, ты сам в это не очень веришь.
– Если проанализировать, как Вильгельм Оранский до этого проводил свои военные кампании, то полагаться не на что. Нам остается только надеяться, молиться и готовиться к самому трудному.
– Надеяться и молиться… – Она сухо сглотнула. – И больше ничего?
– Почему же? – Он поднял правую руку и дернул ее за одну из милых выбившихся кудряшек. – У нас пока еще есть несколько чудных минут в надежде насладиться друг другом, чтобы потом было о чем вспоминать, за что бороться.
Легкая улыбка появилась на губах Мадлен. Она дотянулась до ладони Лукаса и переплела свои и его пальцы.
– Поэтому ты пришел пораньше?
– Да, и потому, что твой отец попросил меня прийти раньше. – Он ухмыльнулся. – Ведь, прежде чем говорить с ним, я должен быть уверен, что ты с этим согласна.
– С чем согласна? – Ее щеки вновь зарделись, а теплые карие глаза выжидающе смотрели на него в упор, вызвав восхитительные невесомые чувства в животе.
– Стать моей женой. – Он не смог удержаться от соблазна и накрыл ее рот своим, наслаждаясь теми ощущениями, которые вызвало прикосновение к ней.
Мадлен поднялась на цыпочки, обвила его шею руками и без колебаний ответила на его поцелуй. Он инстинктивно прижал ее к себе сильнее, водил кончиком языка по ее нижней губе и тут же нашел и встретился с ее языком, едва она чуть приоткрыла рот. Мгновенно вспыхнувшая между ними страсть начала затуманивать его разум, поэтому он не сразу отреагировал на цокот копыт.
Лукас через силу оторвался от губ Мадлен, повернул голову в сторону, откуда появились всадники и, сильно удивившись, нахмурился, когда они влетели во двор. В животе Мадлен снова запели уже знакомые птички, а сердце было готово вырваться из груди. Лукас хочет ее руки!
Естественно, она рассчитывала на это, но сейчас, когда он впервые высказался вслух о своих намерениях… как же это пьянило! А его поцелуй довершил остальное.
Она проклинала всадников, из-за которых пришлось прервать поцелуй. Лукас повернулся к ним. В следующий миг она почувствовала, как он напрягся. Капитан сделал шаг в сторону, однако продолжал держать ее ладонь в своей.
– Господин наместник, управитель Шалль, здравствуйте.