— Ты же говорила, что сбила двоих, — удивился я.
— Вон второй, — указала рукой куда-то в сторону легионеров воительница. — Мой клинок в плече утащил, паршивец.
— М-да, — вздохнул я, оглядывая жмущийся к стенке котлована и сократившийся почти на треть строй. — Кажется, мы их и вдвоем растоптать можем. Странно. Не нравится мне это. Что там на трибунах происходит, хотел бы я знать! Ты по губам читать случайно не умеешь?
— Увы, — покачала головой воительница. — Хотела научиться, но как-то не срослось. Могу лишь сказать, что на Глая с крайне самодовольной мордой орут штук десять офицеров чином повыше, чем он сам, а остальные с любопытством на это смотрят. Ну я же говорила, подстава. Знать бы еще какая.
— Склонен согласиться, — вздохнул я. — Знаешь, давай-ка попробуем остальных солдатиков просто вырубить. Аккуратно, но сильно. И желательно совсем не зрелищно, чтобы наше превосходство не было таким очевидным. Чую, это именно за него вставляют сейчас выговор центуриону.
— Можем попробовать, — подумав, решила воительница. — Если амулетчицу на себя возьмешь. И, кстати, притуши это свое колдовство. Нам силы еще могут понадобиться.
— Ой, сейчас, — смутился я, и кровь, кружащая в воздухе вокруг меня алым маревом, начала скапливаться в компактный шарик, который можно было бы контролировать, прилагая минимальные затраты энергии. — Тебя подлечить?
— Не стоит, — покачала головой мутантка. — Лучше Кассандрой займись. И еще пару-тройку человек в норму приведи. Мне кажется, сама по себе слепота, наведенная магом-амулетчиком, будет проходить чересчур долго.
— Хорошо, — сказал я, начиная отступать в сторону основной массы заключенных, но не сводя тем не менее взгляда с легионеров и насилуя память в поисках того, что же за подраздел волшебников так называется. Если не ошибаюсь, так иногда именуют слабых волшебников, которым повезло разжиться довольно сильными артефактами, обычно изготавливаемыми под заказ с учетом особенностей ауры отдельной личности. Они их долго заряжают, но потом в случае необходимости способны активировать свои игрушки практически одновременно, на короткий момент переплюнув по эффективности полноценного чародея. Правда, позволить себе такие волшебные предметы может далеко не каждый из тех, кто обладает крупицами дара. — А в армии Империи таких много?
— Да не сказать чтобы много, — пожала плечами воительница. — Но все же больше, чем обычных магов. Вы же, колдуны, народ свободолюбивый и наглый, с дисциплиной и уставом малосовместимый, если они накоплению личного могущества мешают. Вот и ввел какой-то древний император для гильдий и орденов магов особый налог. Вместо денег они сдают цацки, которыми экипируются пришедшие в войска ведьмаки, типа тебя.
Толпу сбившихся в кучку легионеров мы все-таки совсем чисто растащить не смогли. Амулетчица в чадре прицельно била нам по глазам яркими вспышками, вызывающими слепоту секунд на тридцать, и даже пыталась насылать нечто вроде проклятия дезориентации, впрочем, не слишком хорошо действующее даже на обычных людей. Но тем не менее из-за ее усилий один из солдат все-таки умер после того, как я нанес ему управляемым телекинезом мечом чересчур глубокую рану. Кстати, все солдаты действовали хоть и синхронно, но не издавая ни звука. У меня даже зародились сомнения, живые ли они, но вовсю хлеставшая из ран врагов кровь была самой обычной.
— Все, — пробормотала Сандра, пиная в щит последнего солдата, загнанного в угол, но все еще пытающегося отмахиваться мечом.
Женская ножка, одетая в облезший но все еще прочный сапог, выбила из дерева сноп щепок и уронила легионера на пятую точку опоры. Извлечь из рук солдата оружие и оглушить его после этого стало делом пяти секунд.
— И чего теперь? — задал вопрос я, задумчиво рассматривая лежащую на земле амулетчицу, с которой собственноручно содрал чадру просто затем, чтобы узнать, что под ней такое. Оказалось — самое обычное зареванное личико ненакрашенной девицы лет двадцати. На ее груди, кстати, и в помине не имеющей лифчика, обнаружилось нечто вроде изукрашенной полудрагоценными камнями бронзовой тарелки с выгравированной на лицевой стороне рожей какого-то типа с нимбом над головой. От артефакта тянуло светом, и мне очень хотелось оставить его себе, несмотря на то что прямые прикосновения к вещице темного мага обжигали. Мало ли, вдруг опять с демонами повстречаюсь? Имеющихся резервов может и не хватить, а тут такое подспорье. Перед тем, как клейменая аристократка приласкала слабосильную волшебницу рукоятью клинка по затылку, она разевала рот, словно рыба, и явно пыталась просить пощады. Вот только звука почему-то не было. — Мы вроде победили. Но барьер почему-то не убирают.
— Наверное, подождать надо, — предположила мутантка, наблюдая, как офицеры, сидящие на скамейках, оживленно переговариваются.
— Бой ведется до смерти одной из сторон, — чей-то сухой, безжизненный голос раскатился над котлованом минут через пять, заставив заключенных переглянуться.
— Не стоит торопиться, — одними губами произнес я. — А то потом окажется, что слышанной нами фразы никто никогда не говорил, а снаружи о ней из-за барьера никто и не догадывается.
— Угу, — кивнула головой Кассандра. — Или враги дедушки еще какую подлость сотворят. Нет уж, посидим, подождем. Если надо, хоть до завтра. Мне сомнительно, что офицеры продемонстрируют такое терпение.
Пожилой вор, не слышавший разговора и находящийся от нас на значительном удалении, карауля пару потерявших сознание солдат, потянулся к выданному ему мечу, явно примеряясь к горлу лежащего перед ним пленника.
— Стой! — Камень, метко запущенный Сандрой, выбил оружие из рук осужденного на пребывание в учебном легионе преступника. — Не надо этого делать!
— Почему это?! — возмутился он. — Они сами сказали…
— Ну и что, — перебила его мутантка. — Надо им — пусть сами сюда спускаются и дорезают!
— Слушай, женщина! — набычился уголовник, уперев руки в бока. — Не перечь мне!
— Слушай, мужчина, — Сандра отзеркалила стойку, — еще одно слово — и твои зубы будут равномерно рассеяны по всему котловану. Или ты сомневаешься, что я смогу это сделать?
Преступник опомнился и, извинительно пробормотав под нос какую-то абракадабру, сделал вид, будто оно тут не стояло. Лежащий передо мной пленник, дольше всего остававшийся дееспособным, слабо дернулся и открыл рот. По идее оттуда должен был донестись стон, но ничего не было слышно.
— Может, их связать? — предложила Кассандра. — Кто знает, сколько нам ждать придется. И хорошо бы выяснить, почему они как рыбы молчат.
— Веревок нет, — заметил я.
— Тоже мне проблема! — фыркнула мутантка и, ловко вытряхнув вояку из доспехов, как вареную креветку из панциря, стала сдирать с него рубашку. — Смотри и учись, как надо!
В движениях женщины чувствовался вековой опыт и нечеловеческая грация. Складывалось впечатление, что у меня обе здоровые руки менее ловки, чем одна ее культя.
— Не надо, — простонал солдат, когда его принялись запихивать в нарезанные из одежды путы, словно дорогой сорт колбасы в сеточку, вызвав у нас нешуточное удивление. Кстати выглядел он без своего обмундирования как избитый подросток, кем, собственно, и являлся. Жалкое зрелище. Совесть, в последнее время, казалось, решившая залечь в зимнюю спячку, даже слегка царапнулась и попыталась посочувствовать бедолаге, которого командование явно кинуло на убой.
— Опа! — удивился я. — Заговорил! А ведь я уже уверился, что по всему войску полтора десятка немых собрали.
— Не трясите, — да уж, голова у паренька явно раскалывалась, наверное, не по-детски. — Это все амулет. В грудной пластине. Не губите!
— Ну ты еще мамочку позови, — пробурчала Сандра, довязывая на пленнике последние узлы. — Нечего было в руки оружие брать, раз такой нюня.
— Да я… Вербовщики, — залепетал паренек. — Не надо!
— Держи кляп, — передала наставнице комок ткани клейменая аристократка. — И пойдем остальных обработаем, чтобы заново буянить не начали.
— Бой ведется до смерти одной из сторон! — прогремел в воздухе все тот же голос.
— Не наши проблемы! — буркнул себе под нос я и, взвалив солдатика на плечо, понес его к самой большой куче пленных. — Кстати, волшебнице рот-то не затыкайте. Надо же узнать, что это за амулеты у них такие в грудных пластинах попрятаны.
Из допроса пленницы, мужества у которой хватило бы максимум на заячий хвостик, выяснилась любопытная вещь. Против нас выставили не просто новобранцев, а новобранцев, снабженных новым экспериментальным обмундированием. Оно не давало солдатам во время боя общаться или кричать от ужаса без разрешения командира, просто глуша звуки, и могло служить неким аналогом личной рации для отдельных бойцов, принимая сообщения от специально обученного колдуна-переговорщика.
— Молчащие воины, ведущие себя как неживые, должны угнетающе действовать на врага, — заикаясь, объясняла горе-волшебница, со страхом взирая на меня. Девчонке, бывшей ученицей какой-то сельской ведьмы, явно никто не сообщил, что встретиться в бою ей придется с помесью некроманта и мага крови, пусть и не сильно превосходящей ее по силам, и теперь она старательно боялась, выбалтывая все известные ей военные тайны, и хорошо, если не сочиняя их на ходу.
Офицеры, рассевшиеся на скамейках, оживленно переговаривались друг с другом, наблюдая, как заключенные свалили связанных легионеров в кучку для лучшего сохранения тепла, да сами к ней и прислонились, ведя с пленниками неспешную беседу. Расходиться они не торопились. Нас выпускать тоже.
— Идиотизм, — пожала плечами Сандра. — Впрочем, логика регента уже давно ставит меня в тупик. Хм, скучновато как-то сидим, может, споем?
Если вернусь на Землю, надо будет найти квалифицированного психиатра и в целях сохранения относительно здравого рассудка поговорить с ним по душам — зародилась мысль во время прослушивания частушки про на редкость развратную морячку, исполняемой дуэтом из мутантки-наставницы и ее воспитанницы, клейменой аристократки. Но если он после этого начнет за людьми с топором гоняться, честное слово, я не виноват!