Планета обезьян. Истории Запретной зоны (сборник) — страница 48 из 70

ми, палицами или перезаряжаемыми арбалетами, как у Лая, но к седлу предводителя был привязан какой-то чехол, в котором, как понял Сунь, скрывалось более грозное оружие.

Всадники – всего их было около двадцати – направлялись прямо к дому старосты. Со своего удобного наблюдательного пункта Суню было хорошо видно, как, суетясь, пытаются построиться местные ополченцы, по всей видимости, напуганные до смерти. Чуть позже к ним присоединился сам староста. Предводитель всадников оставался в седле, возвышаясь над седой головой Куна. Вокруг них уже собиралась толпа. Суня это зрелище заинтересовало – не настолько, чтобы срываться со своего места, но достаточно, чтобы продолжать смотреть. В деревне Четыре Удачи редко случается что-то новенькое и любопытное.

Лай вышел к всадникам с подносом пирожных в руках, за ним следовал винодел Чэнь с бутылками; вскоре за ними выстроились и остальные мастера и ремесленники со своими дарами.

Сунь вдруг вспомнил, что те обезьяны, которых он не признал сразу, когда-то назывались «да синсин», что означало «большой син-син». Древнее человеческое слово «син-син» буквально означало «обезьяна-обезьяна», но им обозначали орангутанов. А это были «большие орангутаны», или «большие обезьяны-обезьяны».

После непродолжительной церемонии встречи Кун пожал руку предводителю всадников, и тот со своими приспешниками вошел в дом старосты. Толпа постепенно разошлась. Солнце передвинулось, и теперь Сунь находился в тени. Он перепрыгнул на другое дерево выше по холму, чтобы отдохнуть на нем до ужина.

Ближе к вечеру Сунь проснулся и вернулся обратно в деревню. Он подумал о пельменях, и направился к сарайчику, в котором Мэй обычно разогревала свой котел для варки. Путь проходил мимо лавки Лая, но, скорее всего, пекарь оставался настороже. Дверь в лавку была открыта, но Сунь представил, как Лай спрятался за мешком с мукой с арбалетом в руках.

Однако оказалось, что Лай на самом деле находится в хижине Мэй и болтает с ней о чем-то.

Поэтому Сунь вернулся в пекарню, мысли о пельменях померкли при воспоминаниях о сладких пирожных с миндальными печеньями.

Забравшись внутрь, Сунь едва не задохнулся при виде разложенных на прилавке прекрасных пирожных. Он решил, что стоит поискать корзину или пустой мешок, чтобы унести их с собой побольше, но в самый разгар поисков косые лучи солнца, проникающие через дверной проем, погасли, и на пороге выросли три огромных черноволосых фигуры.

– Это он, – промолвила одна фигура.

– Хотите печений? – спросил Сунь заискивающим тоном. – Пекарь Лай оставил меня главным в своей лавке, и я не думаю, что он станет возражать…

Не дожидаясь, пока он закончит, один из великанов швырнул в него нечто, что, развернувшись, оказалось похожим на большую паутину. Сунь ухнул и отскочил в сторону, но сеть ударила его по ноге и обвилась вокруг нее змеей. Сунь подпрыгнул и ухватился за балку. Тряхнув ногой, он сбросил с нее сеть, и она угодила в лицо одного из его преследователей. В то же мгновение мимо его головы со свистом промчался конец длинного шеста. Издав громкий вопль, Сунь ухватился за него и пролетел мимо большой кучи горячих булочек; схватив несколько булочек свободными рукой и ногой, он швырнул их в больших обезьян-обезьян, которые, как он сейчас вспомнил, также назывались «гориллами».

– А ну стоять! – крикнула одна из них. – Тебе не пробежать мимо нас!

Державшая шест обезьяна повернула его так, чтобы ударить Суня об стену, но тот ловко съехал по шесту, пробежал по руке и плечу гориллы, и, оттолкнувшись от ее головы, выпрыгнул из лавки. Увернувшись от четвертой гориллы, которую он только что заметил, он неожиданно столкнулся лицом к лицу с самим пекарем. Согнувшись, он прошмыгнул между его ног, и, оказавшись позади, не удержался от того, чтобы дать Лаю пинка. После этого сиаманг вскочил на дерево за лавкой и запрыгал по веткам прочь, победно хохоча. Крики ярости и стенания Лая постепенно затихали вдали.

Покинув деревню, Сунь снова задумался над тем, что тут делают гориллы. Очевидно, что заманить его в ловушку предложил сам Лай, но зачем большим обезьянам оказывать ему такую услугу? Он попытался вспомнить, не натворил ли каких-то пакостей гориллам в прошлом, чтобы они стремились поквитаться с ним. Возможно, и было что-то в молодости. Раньше он был не дурак выпить, и этим объяснялись некоторые провалы в его памяти. Но в этих краях гориллы встречались редко, потому-то он и забыл, как они называются.

Похоже, настроены они весьма воинственно. Возможно, это всего лишь наемники, нанятые кем-то, кто хочет поймать его. Но ему не приходило в голову, кому мог бы понадобиться самый обычный сиаманг.

Тем больше причин уйти из Четырех Удач и найти себе местечко поспокойнее. Но лучше всего подумать об этом завтра, на свежую голову. С этими мыслями он и заснул.

Утром Сунь проголодался и решил в последний раз наведаться в деревню. По дороге на опушке возле ручья он увидел одну из горилл. Она восседала на красной подушке, а перед ней был установлен низкий столик со сладостями. Никого больше поблизости не было. Сунь осторожно приблизился, озираясь в поисках спрятавшихся наемников, но, по всей видимости, предводитель – а теперь Суню стало совершенно ясно, что перед ним предводитель – действительно сидел один.

Сунь некоторое время посидел на ветке, не столько из-за сомнения, сколько из любопытства. Пока он наблюдал, горилла взяла булочку с блюда и закинула ее в рот.

Сунь приблизился к краю поляны. Горилла перевела на него свои темные глаза. Если не считать двигающихся челюстей, то в остальном она сидела не шелохнувшись.

– Я допустил ошибку, попытавшись тебя поймать, – сказала горилла, наконец-то проглотив булочку. – Теперь я это признаю. Как истинный воин, я привык брать то, что мне нужно, силой.

– Осмелюсь предположить, что вы приняли мою недостойную персону за кого-то другого, – вкрадчиво начал Сунь. – Я долго размышлял по этому поводу, но не мог даже представить себе, какой вред я мог нанести вам в прошлом, или чем я мог бы оказаться вам полезен.

– Меня зовут Шор Телаг, – сказала горилла. – Военачальник. Возможно, ты слышал обо мне.

– Разумеется, – соврал Сунь. – Ваше громкое имя сотрясает ветви персиковых деревьев за тысячу миль.

Шору, по всей видимости, понравилась такая лесть.

– А ты гораздо более осведомлен, чем эти неотесанные деревенщины.

– Возможно, это потому, что я много странствовал, – сказал Сунь. – Так чем же ничтожный сиаманг может послужить вашему светлейшеству?

– Я покорил множество городов и деревень, сиаманг, – торжественно произнес Шор. – Я установил порядок там, где его не бывало с начала времен. Я даровал закон погрязшим в беззаконии. Я доставил со всех краев художников, архитекторов и философов, и построил великолепный город, ставший моей столицей.

– Поистине великие достижения, – смиренно согласился Сунь.

– И все же в глубине души я сомневаюсь в том, что все это было не напрасно. Мои сыновья, мягко говоря, глупцы, и не сумеют воспользоваться наследством. Мои приближенные после моей кончины передерутся между собой. Мне невыносима эта мысль, но я не могу выкинуть ее из головы. Я посоветовался с мудрецами и прорицателями, и понял, что есть только один выход из создавшегося положения.

– Вы хотите, чтобы после вас правил я? – предположил Сунь. – Весьма польщен, но у меня нет природной склонности к управлению.

– Нет, – нетерпеливо прервала его горилла. – Подойди поближе, чтобы мы могли поговорить, как следует. Отведай сладостей.

Сунь сделал несколько шагов, но остановился, не дойдя до столика.

– Я не виню тебя за твое сомнение, – сказал Шор Телаг. – Приношу свои извинения за то, что мои неотесанные помощники попытались поймать тебя таким грубым образом.

– Я не обиделся, – сказал Сунь. – Но скажите, пожалуйста, как же вы собираетесь решить ваш вопрос?

– Ах, ну это просто, – махнул рукой Шор. – Мне нужно жить вечно. Тогда мое наследие не пропадет.

Горилла немного прищурилась. Казалось, она ожидает какой-то реакции от Суня.

– Ну да, – согласился Сунь, немного помедлив. – И в самом деле просто.

Шор обнажил зубы в подобии улыбки.

– Теперь ты понимаешь, почему я искал тебя.

– Боюсь, я потерял нить ваших мыслей, – сказал Сунь.

Горилла пожала плечами.

– Отведай угощение вместе со мной.

Сунь и в самом деле проголодался, и ему было трудно заставлять себя не думать о яствах. Он осторожно подкрался к столу, но так, чтобы Шор, в случае чего, не смог дотянуться до него рукой, и выбрал пирожок с начинкой из бобов, от которого горилла уже откусила.

– Ты собираешься доедать за мной? – спросил Шор.

– Там, откуда я родом, это знак доверия, – сказал Сунь.

– Ты, вероятно, думаешь, что я отравил еду, – сказал Шор, пренебрежительно махнув рукой.

– Сейчас я об этом как раз и подумал, – сказал Сунь, разглядывая булочку.

– Конечно же нет, – возразил Шор. – Я только хочу услышать от тебя все, что ты знаешь о Каменной обезьяне.

– О Каменной обезьяне? – переспросил Сунь.

– Понимаю твое нежелание говорить о ней, – сказал Шор. – Так что позволь начать мне. Существует одна древняя легенда, восходящая еще к тем временам, когда города людей пали от вызванного ими же проклятия и появились места Порчи. Легенда о Каменной обезьяне.

– Никогда не слышал о ней, – сказал Сунь.

Прежде чем продолжить, горилла слегка нахмурилась:

– Говорят, что с небес спустился луч, коснувшийся камня, и из этого камня родился Царь обезьян. Он правил полчищами обезьян, обитавшими в тайной пещере в далеких горах. Он обладал волшебными способностями – летал над облаками, повелевал стихиями и многое другое. И еще у него было разнообразное поразительное оружие. Говорят, что однажды он отправился в Подземный мир и вычеркнул свое имя из Книги жизни и смерти, после чего обрел бессмертие.

– Какая восхитительная волшебная сказка, – сказал Сунь.