Шор нахмурился еще сильнее.
– Да, сказки часто говорят о волшебстве, – согласился Шор. – Но многие сказки основаны на какой-то истине. В древние времена действительно можно было летать над облаками. И существовало мощное оружие, способное разрушать целые города и сжигать дотла целые районы. Это было не волшебство, это называлось наукой. И если наука объясняет одни подробности легенды, то она может объяснить и другие. Вряд ли стоит сомневаться, что в те времена существовал какой-то эликсир или какое-то снадобье, намного продлевающее обычный срок жизни. Этот секрет, как и многие другие, вероятно, пропал в эпоху Грома и Огня. Был позабыт всеми, кроме так называемой Каменной обезьяны, или Царя обезьян, похитившего эликсир из Подземного мира. По всей видимости, под Подземным миром подразумевается рабство, в котором люди держали обезьян, или разрушение, которое люди наслали на мир своим оружием.
Шор откинулся и скрестил руки на груди.
– Видишь, как все сходится?
– Ваша логика неопровержима, – сказал Сунь. – Но многое в этой истории ускользает от моего понимания.
– Я уже давно ищу куски разрозненного знания и различные доказательства истинности этой легенды, – продолжил Шор. – Они и привели меня сюда. Потому что не все истории древние. Некоторые из них свидетельствуют о том, что Царь обезьян продолжает жить и по сию пору. Недавно я встречался с одним старым орангутаном, который сказал мне, что в деревне Четыре Удачи я найду сиаманга, верного слугу Каменной обезьяны. И вот я здесь, а ты тут единственный сиаманг. Тут нет никаких больше мартышек и макак.
– Возможно, орангутан – старый пьяница, – сказал Сунь. – Или он просто хотел от тебя отделаться.
– Возможно, – сказал Шор. – Но мне так не кажется.
– Кроме того, я хотел бы заметить, что я настоящая разумная обезьяна, отличающаяся от мартышек и макак.
– Не задавайся, – прервал его Шор. – Нас всех учили, что существуют только три вида настоящих разумных обезьян – гориллы, шимпанзе и орангутаны. Ты не принадлежишь к ним, и ты не человек. Значит, ты родственник мартышек.
– У меня нет хвоста, – заметил Сунь.
– У некоторых бабуинов его тоже нет, – сказал Шор и постучал себя по груди кулаком. – Но не волнуйся и не принимай это за обиду. Я не такой, как эти деревенские тупицы. В моей империи найдется место даже мартышкам. Так ты отведешь меня к своему хозяину?
– Почему все вокруг стало таким размытым? – спросил Сунь, пытаясь подняться на ноги, но ощущая непреодолимую тяжесть в руках и ногах.
– Ты был прав. Пища действительно отравлена, – сказал Шаор.
– Но мы ели вместе… – едва шевелил языком Сунь.
Ему казалось, что вместо языка у него во рту головастик, готовый вот-вот выпрыгнуть и нырнуть в ручей.
– Глупая мартышка, – сказал Шор. – Я раз в десять крупнее тебя. У меня лишь пару часов слегка покружится голова. Ты же…
– Да-да, я понял, – произнес Сунь, наклоняясь вперед и падая лицом на столик.
Он почувствовал глухой удар, а потом его сознание перенеслось в далекие края, залитые странным светом и заполненные голосами, которых он не понимал.
Придя в себя, он увидел над собой сердитую физиономию пекаря Лая.
– Ну теперь-то ты расплатишься за все, – сказал Лай.
Сунь тряхнул головой, будто стараясь прочистить ее. Его руки и ноги были прикованы цепью к деревянному столбу.
– Где они? – спросил он.
– Тебя это не касается, – сказал Лай. – Мне поручили следить за тобой и предупредить, когда ты очнешься.
– Пекарь Лай, – убедительным тоном обратился к нему Сунь. – Ты должен выслушать меня…
– Нет, – отрезал Лай. – Это ты послушай. Когда я был ребенком, мне казалось, что ты веселый и забавный. Всегда шутишь и разыгрываешь взрослых, оставляя их в дураках. А потом винодел Ло нашел тебя спящим в погребе среди бутылок с самым восхитительным вином, и запер тебя в бамбуковой клетке. Помнишь?
– Что-то не совсем припоминаю…
– А вот я хорошо это помню, – продолжил Лай. – Мне тогда было три года. Ты сказал, что эта клетка – волшебная повозка, которая доставит тебя на гору Небесных удовольствий, где все целые дни напролет делают только то, что хотят, и где вместо дождя на землю падают конфеты. Я попросил тебя взять меня с собой, а ты сказал, что туда можно попасть только одному. Но если я хочу занять твое место, то должен найти волшебный ключ.
– Послушай, – постарался перебить его Сунь.
– И вот они нашли в клетке меня, с глупой улыбкой на лице. Знаешь, чего мне стоило пережить все упреки и насмешки?
– Пекарь Лай! Все это в прошлом. Я прошу извинить меня за мои проделки. Сейчас мы должны позаботиться о будущем. Отпусти меня. А потом убегай как можно быстрее. Даже не заходи домой, чтобы взять ценные вещи. Предупреди остальных, пусть тоже убегают.
– Нет, меня так просто больше не проведешь! – воскликнул Лай. – Довольно с меня твоих глупостей.
– Это не глупость, – сказал Сунь. – Ты же не знаешь, на что способны эти обезьяны. А я знаю.
– Мне доводилось встречать горилл в поездке на юг.
– Я имею в виду не горилл – я говорю о любых обезьянах с такими мыслями. Они думают, что я обладаю каким-то таинственным секретом, и готовы пойти на что угодно, лишь бы узнать его.
– Ага, а если я отпущу тебя, то они заберут вместо тебя меня, – усмехнулся Лай. – Мне уже давно не три года.
– Нет никакого секрета, – сказал Сунь. – Но они верят, что он есть. Всем жителям этой деревни грозит опасность.
– Почему? Они же поймали того, кого искали.
– Вот именно, – сказал Сунь и вздохнул. – Можешь не отпускать меня, но убегай как можно дальше. Чем быстрее, тем лучше.
Гневное выражение лица Лая сменилось недоумением.
– Не знаю, что ты затеял, но я скажу им, что ты очнулся.
– Не говори! – умоляюще сказал Сунь.
Немногим более часа спустя пришли гориллы и перекинули его, все еще закованного в цепи, через лошадь перед одним из всадников. Когда они поднимались по склону холма, Сунь бросил последний взгляд на охваченную языками пламени деревню, над которой в небо поднимались столбы дыма. Раздавались крики, но довольно немногочисленные.
Если гориллы пришли так поздно, то, возможно, Лай и воспользовался его советом. Возможно, он предупредил других жителей.
Возможно.
Чуть позже гориллы разбили лагерь, установив широкую палатку яркой расцветки, а вокруг нее палатки повыше. Суня доставили в палатку, все еще скованного, и бросили перед Шором, восседавшим на куче подушек.
– Ну что ж, поговорим еще раз, – сказал военачальник. – Если ход нашей беседы мне не понравится, я прикажу отрубать тебе по одному пальцы на руках и ногах. Раны будут прижигать, чтобы ты не истек кровью и не умер. Тебе все понятно?
– Понятнее некуда, – сказал Сунь. – Я уже вчера собирался поговорить с вами начистоту. Вы бы узнали об этом, не лишись я сознания.
– Прошу извинить меня за то, что усомнился в тебе, – сказал Шор, но глаза его загорелись каким-то подозрительным светом. – А теперь расскажи все, что знаешь.
– Ну, все так и есть, как вы говорили. О Царе обезьян.
– Ты знаешь его. Ты встречался с ним.
Сунь сделал вид, что медлит с ответом, а потом кивнул.
– И ты покажешь мне дорогу к нему.
– В этом-то и проблема, – сказал Сунь. – Понимаете ли, я… меня сейчас там не очень-то и ждут… Небольшое недоразумение, о котором даже не стоит упоминать.
– Не сомневаюсь, – сказал Шор. – А иначе зачем тебе торчать в какой-то захудалой деревне? Но теперь ты под моей защитой. Тебе не стоит бояться его.
Он повернулся к одному из своих помощников и махнул рукой.
– Принеси.
Мгновение спустя горилла протянула Шору чехол, висевший ранее на его лошади. Военачальник вынул из него содержимое.
– Знаешь, что это? – спросил Шор.
– Нет, – ответил Сунь, хотя на самом деле он знал.
– Это называется «винтовка». Мощное оружие, созданное на основе науки, о которой я говорил раньше.
– Да, но… – начал было Сунь.
– Что еще? – требовательно спросил Шор.
– Ну, как вы и говорили, Царь обезьян бессмертен. Каким бы грозным ни было ваше оружие, оно его не убьет.
Брови Шора опасно нависли над его глазами.
– Я же сказал тебе, что не верю в волшебство. Судя по слухам, он не стареет, но это не значит, что его нельзя убить. Пусть он прожил невероятное количество лет, но пуля не отскочит от его кожи. Ты сам увидишь, – тут он склонил голову набок и спросил: – Так с какого же пальца начинать?
Сунь замотал головой.
– Ну хорошо, я отведу вас к нему.
– Конечно, отведешь, – кивнул Шор.
Когда они дошли до границы Порчи, солдаты о чем-то беспокойно зашептались между собой, и даже военачальник показался заметно взволнованным.
– Должен быть какой-то другой путь, – сказал он, разглядывая пустошь, тянувшуюся до самого горизонта.
– Нет никакого другого пути, – сказал Сунь. – По крайней мере, мне о нем ничего не известно.
– Если это какая-то твоя хитрость, мартышка…
– Я пришел именно этой дорогой. Но я понимаю, что вы боитесь идти по ней…
– Ты что, намекаешь на то, что какая-то мартышка храбрее Военачальника Шора? – сердито проревела горилла.
Шор пришпорил коня и поскакал в пустыню первым.
На территории Порчи все же была кое-какая жизнь. Тот тут, то там посреди пучков сухой травы виднелись грубые колючки, между камней по песку сновали какие-то существа, наверняка ядовитые. Более смело вели себя животные, предками которых, скорее всего, были дикие собаки. На второй день вокруг путников кружила уже целая стая.
– Они нападут ночью, когда стемнеет, – сказал Сунь Шору.
– Так уж и нападут?
Он вынул из прикрепленного к седлу чехла ружье с тусклым серым стволом и поцарапанным деревянным прикладом. Подняв его, Шор тщательно прицелился, после чего раздался громовой выстрел. Сунь вскрикнул и зажал руками уши. Одна из похожих на диких собак тварей упала и задергалась всем телом. Другие остановились и настороженно посмотрели на нее. Шор снова прицелился.