этом берегу Пограничной реки, прямо на месте для строительства святилища, Данте почувствовал себя так, словно ему в сердце вонзили кинжал. Он еще раз прочитал слова, и кинжал как будто повернулся.
Нью-Орлеанская база объединенного резерва военно-морской авиации.
Данте схватил Крастоса за локоть, привлек поближе к себе и прошептал на ухо старому инженеру:
– Кто-то еще видел это?
– Нет, – ответил Крастос, пододвигаясь, чтобы выпрямиться. – Я приказал им отойти на дальнюю сторону котлована, а оттуда это не прочитать.
– Хорошо.
Крастос оперся лопатой на бетонную плиту.
– Я могу принести шесты для палаток и отгородить этот участок экраном, если хотите.
Данте кивнул. Он вдруг ощутил какую-то слабость во всем теле и с трудом удержался на подкашивающихся ногах.
«Здесь? Но почему именно здесь, на этом самом месте?»
Крастос беспокойно посмотрел на священнослужителя.
– И что это значит?
Данте облизал пересохшие узкие губы.
– Это значит, что Бог испытывает нас, – произнес он холодным шепотом. – Это значит, что Бог следит за нами.
– Я…
Данте повернулся к инженеру:
– Возведите экран. Сами. Больше никто не должен видеть это. И пошлите за капитаном Максимусом. Немедленно.
Крастос кивнул, подхватил лопату и побрел прочь. Оставшись один, Данте уперся обеими руками в стену, чуть ниже слов.
– Единственный существующий Бог пристально наблюдает за нами, – пробормотал он.
Капитана Максимуса Данте увидел сразу.
Не заметить его было трудно. Он был не самой крупной гориллой из тех, что видел Данте, но зато едва ли не самой широкоплечей, с мускулистыми руками и грубым лицом, которое даже пугало лошадей. Однажды какой-то мужчина-человек умер прямо на месте от страха, когда Максимус зарычал на него. Это случилось в ярмарочный день, и все в Большой Скале смеялись над этим несколько недель. За исключением шимпанзе, конечно, которые вечно были недовольны всем, что делали обезьяны, не принадлежащие к их шайке снобов.
Капитан не стал спускаться по лестнице, а просто спрыгнул в котлован, приземлившись на все четыре конечности и ударив по земле кулаком, словно для того, чтобы показать, кто тут главный. Он был облачен в черную кожаную форму, но без шляпы. На руках красовались перчатки с заклепками, на поясе висели кобура с пистолетом и кинжал. Максимус сделал несколько медленных шагов, пристально оглядываясь по сторонам, и, никого больше не увидев, удовлетворенно кивнул. Высоко над их головами сгущались тучи, и потому казалось, что уже наступает вечер. Фонари освещали котлован мерцающим оранжевым светом.
– Данте, – глухим голосом поприветствовал священнослужителя военный.
– Капитан, – ответил Данте.
Они кивнули друг другу. Их нельзя было назвать близкими друзьями, но их политические и религиозные взгляды сходились в одном важном пункте, что делало их союзниками.
Горилла бросила взгляд на экран.
– Крастос что-то обнаружил?
– Да.
– Что именно? Недостатки в фундаменте? Это место не подходит для строительства?
– Точно не могу ответить. Это вы должны сказать.
Данте повернулся и показал на экран. Максимус на мгновение нахмурился, потом откинул брезентовый полог и зашел внутрь. За ним последовал Данте, едва не налетев на капитана, который замер на месте, разглядывая стену. Среди горилл редко попадались грамотные, но никто не мог получить звание капитана, не умея читать и писать. Максимус же был довольно начитан и отличался проницательным умом.
Прочитав слова, он развернулся и посмотрел на Данте.
– Это еще что за ересь?
– Опять же, вам судить.
Максимус подошел к стене, дотронулся до нее почти так же, как и Данте. Проведя рукой по буквам, он остановился, но не спешил отдергивать от бетона свои толстые пальцы.
– Как это здесь появилось? Почему на этом берегу Пограничной реки?
Данте ничего не ответил.
– Река – это граница Запретной зоны, – продолжила горилла. – Ничего подобного на этой стороне быть не должно.
Данте снова промолчал.
– Так нам говорили, – настаивал Максимус. – Во всех книгах написано, что Зло никогда не проникало в эту часть света.
– И все же, – тихо произнес Данте.
Максимус быстро развернулся. В его черных глазах мелькнул опасный огонек. Но согласился он спокойным тоном:
– И все же мы видим то, что видим.
Наступило долгое молчание. Многое передавали взгляды, которыми они обменивались. Максимус показал глазами за пределы экрана, словно говоря о том, что находится за котлованом, за небольшим палаточным городком для рабочих, за Большой Скалой. После он посмотрел в другом направлении – туда, где за несколько сотен миль от них располагался большой столичный Город обезьян.
Потом взор гориллы упал на два прислоненных к бетонной стене предмета – молот и кирку. Не говоря ни слова, капитан принялся расстегивать свою кожаную куртку. Сняв ее, он протянул ее Данте, затем ухватился за кирку, встал поудобнее, размахнулся и изо всех сил обрушил острие инструмента на бетон между словами «Нью-орлеанская» и «база». От стены отлетели обломки.
Улыбнувшись, Данте отступил в сторону и стал с интересом наблюдать за тем, как капитан крушит стену. Из звуков остались лишь глухое рычание большой обезьяны, свист, с которым кирка рассекала воздух, и тяжелый стук.
Чтобы полностью уничтожить надпись, Максимусу понадобилось почти два часа. Он так ни разу и не остановился, работая, как машина, напрягая огромные мышцы под толстой кожей с густой шерстью. От стены отлетали обломки и крошки, обнажая составные блоки из шлакобетона под цельной поверхностью. На этой стадии работа пошла быстрее – шлакобетон с легкостью рассыпался под мощными ударами. Вокруг гориллы повисло облако белой пыли, которая оседала на шерсти капитана, делая его похожим на бледный призрак из страшных историй. Вроде истории «О Гекторе и пяти демонах-людях», которой пугают детей, чтобы они сидели смирно за столом и ели овощи.
Потом Максимус отшвырнул кирку в сторону и, отдышавшись, схватил молот. При этом он бросил на Данте странный, почти безумный взгляд, и принялся колотить по краям проделанной выемки, откалывая обломки, словно выбивая зубы врагу. И хотя это был всего лишь камень, Данте невольно залюбовался самозабвенной жестокостью. Перед ним был настоящий воин веры.
– Достаточно, капитан, – сказал Данте наконец.
Огромная обезьяна обрушила молот на стену в последний раз, после чего оценила масштаб разрушения и со звяканьем уронила инструмент. В стене теперь красовалась дыра высотой футов в десять и шириной футов в семь. В нее со свистом проникала пыль, терявшаяся где-то в темной глубине. Горилла отколола все буквы, и от отверстия во все стороны шли трещины.
Капитан со священнослужителем приблизились к самому краю отверстия. Воздух внутри был холодным и на удивление сухим, как будто там находился какой-то совсем другой мир, в который не проникала сырость снаружи. Данте подумал, что внутрь запечатанного помещения никогда не проникали никакие осадки и подземные воды. Принюхавшись, он не заметил никакого запаха плесени или гнили.
– Кто еще знает об этом? – спросил Максимус.
– Кто знает о том, что мы что-то обнаружили? – переспросил Данте. – Да все в лагере. Но если спросить о том, что было написано на стене, то об этом смогли бы рассказать только мы с Крастосом, а он умеет держать язык за зубами. Он хорошая обезьяна, и он верен церкви.
– Рано или поздно слухи расползутся.
– Если только не соблюдать осторожность, – сказал Данте. – Если вести себя по-глупому.
Максимус строго посмотрел на него.
– Уж Катон-то точно узнает. Его шпионы повсюду, и я имею в виду не только шимпанзе. Он платит и орангутанам, а также, возможно, и кое-кому из моих ребят.
– Печально, но факт, – кивнул Данте. – В наши трудные времена верность – понятие растяжимое.
– И Катон, зараза, умный, – пробурчал Максимус. – Он обязательно узнает, что здесь что-то случилось. Если он приедет сюда на инспекцию…
– Это церковная земля, – напомнил ему Данте. – Даже мэру нужно сначала получить разрешение совета, а этот бюрократический процесс занимает немало времени… если постараться как следует. У нас будет неделя-другая, прежде чем…
– Две недели? – рассмеялся Максимус. – Ха! Наверняка он уже знает, что здесь что-то не так. Достаточно послать сюда одну обезьяну, пока мы спим…
Он замолчал. Вывод был понятен без всяких слов.
Данте кивнул.
– Тогда нам нужны охранники. Вы говорите, что не можете доверять всем вашим подчиненным, но у вас же есть и достойные доверия обезьяны? Можете подобрать четыре или лучше шесть, для надежности, чтобы они тут дежурили?
Максимус задумался на мгновение и кивнул.
– Муж моей сестры ради меня готов на что угодно, я это точно знаю. И его брат. И еще есть трое братьев-горилл, живущих у реки. Вы их знаете. Им как-то пришлось выбирать между тюрьмой и армией, так что теперь они под моим началом уже несколько лет. И они вовсе не испытывают добрых чувств к Катону и судьям-шимпанзе. Они точно подойдут. И, возможно, еще один, – Максимус снова кивнул. – Ну да, я считаю, на них можно положиться. И голыми руками их не возьмешь. Они знают, что вы мой друг, и считают вас правой рукой Законодателя.
– Да, это полезно, – согласился Данте.
Они молча всмотрелись во тьму.
– Мэр Катон может посадить нас в тюрьму даже за то, что мы разбили эту стену, – сказал капитан-горилла.
– Уже поздно думать об этом, – сказал Данте.
– Может, нам подыграть им, – предложил Максимус. – Мы, гориллы, сильны, а орангутаны хитры, но здесь, в Большой Скале, шимпанзе превосходят нас численно раз в шесть. Пусть они слабы, но их достаточно, чтобы убедить совет передать участок им. И у них есть все права требовать его. Катону нужны земли для расширения ферм, которыми владеют почти исключительно его друзья и знакомые. Большинство горилл уехали отсюда, потому что здесь не с кем сражаться, то есть для почтенной обезьяны нет возможности оставить свой след в истории. Клянусь Законодателем, тут уже десять семей горилл занимаются тем, что выращивают бобы. Бобы – подумать только, ничего святого!